Александр Листовский - Солнце над Бабатагом

• Название: Солнце над Бабатагом
• Автор: Александр Листовский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

Автор написал свой роман по сохранившимся дневникам, которые он вел во время борьбы с басмачеством, будучи командиром эскадрона 61-го Речецкого кавалерийского полка 11-й кавалерийской дивизии.

---

— Благодарю!.. Товарищ комдив, разрешите, в случае, если в том будет необходимость, выйти за границы моего боевого участка? — спросил Лихарев. — А то зимой ему удалось улизнуть.

— Разрешаю. Только не зарывайтесь и берегите себя, товарищ Лихарев. Вы нам дороги.

Комбриг покраснел.

— Я никогда не зарываюсь, товарищ комдив, — сказал он, нахмурившись.

— А с Мустафакулом?

— Это было необходимо.

Комдив и сам хорошо знал, что поступок Лихарева был тогда необходим. Преследование велось из последних сил, люди устали, и для воодушевления бойцов нужен был личный пример командира. Но он любил и верил в Лихарева и поэтому старался сберечь его жизнь. Решив с Лихаревым еще несколько вопросов и пожелав ему полной удачи, комдив отпустил его.

До Регара Лихарев ехал с попутным эскадроном Усманского полка. Последние двадцать верст он проскакал вдвоем с Алешей.

Вечером они подъезжали к Юрчам.

Лихарева радовали, два обстоятельства. Первое, что ему разрешено выйти за пределы его боевого участка и теперь он сможет гнать Ибрагима, пока не утопит его в Амударье. При мысли же о втором обстоятельстве легкая краска проступила на его смуглых щеках. Дело в том, что Лола все же уговорила его пока не посылать ее в Ташкент. Решено было, что он, получив осенью отпуск, поедет туда вместе с ней и возьмет с собой Мухтара и Парду, которых тоже устроит учиться. И теперь Лихарев думал о предполагаемой поездке.

От этих мыслей его отвлек голос Алеши. Ординарец спрашивал, через сколько дней им выступать.

— Ничего еще не знаю, Алеша, — сказал Лихарев, оглядываясь на ординарца, — вышлем разведку. А ты что хотел?

— Да вот с подковами чисто беда, товарищ комбриг. Ему наши подковы не годятся, — кивнул он на бодро шагавшего Давлят-Кока, — смотрите, копыта какие маленькие, а крепкие до чего!

— Ну и что же ты хочешь?

— Тут говорят, хороший мастер есть, кузнец, одним словом. Так я хотел у него заказать. Успею?

— Вполне.

Они подъехали к штабу. Лихарев слез с Давлят-Кока и, передав поводья Алеше, взошел на крыльцо. Его встретил адъютант Житов.

— Товарищ комбриг, у нас происшествие, — сказал он взволнованно, после того как Лихарев крепко пожал ему руку.

— Происшествие?

— Только что совершено покушение на товарища Бочкарева. Он ранен.

— Тяжело?

— Врач говорит, не очень. Стрелявший задержан.

— Кто он?

— Дервиш какой-то. Задержали его старшина Харламов и командир эскадрона Вихров. Дервиш прокусил ему руку.

— Где Павел Степанович?

— В лазарете. Я вас провожу, товарищ комбриг.

Вихров сидел в приемном покое, положив окровавленную руку на столик.

— Немножко надо терпеть. Один маленький минуточка, — говорила Лола, ловко обтирая кровь ватой. — Здесь больно немножко?

— Нет, ничего, — ответил Вихров, испытывая не боль, а удовольствие от прикосновения нежных рук девушки.

— А здесь?

— Нет…

— А Сашенька пишет вам?

Вихров с удивлением посмотрел в смеющиеся глаза девушки.

— Сашенька? — спросил он, краснея. — А откуда вы ее знаете, ападжан?

— Знаю. Мне Мариночка рассказывала.

Послышались шаги. Лола вся встрепенулась и подняла голову. Под окном прошел Лихарев. Она бросилась к окну, но он уже вошел к Бочкареву…

— Ну как, Павел Степанович? — участливо спросил Лихарев и с удивлением перевел глаза с забинтованной головы военкома на молодую, не знакомую ему красивую женщину восточного типа, сидевшую возле койки Бочкарева.

— Здравствуй, Всеволод Александрович, — сказал Бочкаров слабым голосом. — Вот, рекомедую — моя боевая подруга, — На его побледневшем лице появилась улыбка. Он движением руки показал на молодую женщину.

— Не успела приехать, а мужа моего ранили, — заговорила она после того, как Лихарев представился. — И что за злодеи такие эти басмачи! Неужели с ними так трудно управиться?

— Ладно, Аня, потом об этом поговорим, — сказал Бочкарев. — Что нового в дивизии, Всеволод Александрович?

— Новостей много. Только ты скажи, пожалуйста, как это с тобой получилось?

— Да как. Очень просто: после заседания ревкома вышел на улицу, прошел шагов сто, и вдруг — бац из-за дувала. Я упал. Ну и ничего не помню. Только потом узнал, что второй эскадрон организовал облаву и поймал этого самого дервиша. Понимаешь, только на сантиметр дальше, и был бы я готов. Врач говорит, придется полежать, а тут дел столько… Ну, что нового слышно?

Лихарев рассказал о том, что проводятся широкие мероприятия по снабжению населения семенным материалом. Он также сказал, что, по проверенным сведениям, имеющимся в политотделе дивизии, в басмаческих тайках начался полный разброд и в них остались лишь непримиримые реакционные элементы и закоренелые уголовники.

— На днях, — продолжал Лихарев, — частями шестой алтайской кавалерийской бригады перехвачено несколько турецких офицеров, пробиравшихся к Ибрагим-беку.

— В общем, дело идет к концу, — заметил Бочкарев.

— Да. Только надо еще Ибрагима добить, — сказал Лихарев.

Он посидел еще немного и, пожелав Бочкареву скорейшего выздоровления, направился в штаб.

Ему предстояло разрешить один очень неприятный вопрос. Дело было в том, что помощник начальника штаба, распечатывая дивизионную почту, узнал из приказа, что начальник штаба убывает к новому месту службы, а он назначается на его место. Узнав это, он не только тут же сменил ранее угоднический тон на высокомерный и перестал первый здороваться со своим уже бывшим начальником, но в грубой форме отказал ему в лошади, на которой тот хотел доехать до штаба дивизии, и, завладев лошадью, приказал коноводу спрятать седло.

Об этом было доложено Лихареву. Всегда спокойный, комбриг на этот раз пришел в состояние крайнего раздражения и, переговорив с Кудряшовым, вызвал к себе помощника начальника штаба.

Конечно, этот возмутительный случай не был характерен не только для дивизии, но и для всей Конной армии, в которой на всем протяжении ее существования отношения строились на взаимном уважении.

Но как бы то ни было, а это случилось, и теперь Лихарев, все более негодуя, ходил по штабу бригады в ожидании вызванного.

В дверь постучали. Вошел помначштаба…

— Вы, конечно, догадываетесь, зачем я вас вызвал? — начал Лихарев, оглядывая низенькую фигуру и лицо вошедшего с маленьким носом, глазами навыкате и с густой сеткой морщин на висках. — Нет, нет, молчите, — продолжал он, увидев, что помначштаба сделал движение. — Я вас вызвал для того, чтобы объявить вам, что ваш поступок — живой пример душевной низости! Это гадко и подло! Больше того — отвратительно! Я не могу терпеть такого командира в бригаде. Немедленно подайте рапорт об откомандировании из дивизии.

— Товарищ комбриг!

— Не возражать!.. Пишите рапорт. Идите…

Пока Лихарев подтягивал с гор отряды, прошло три дня. Этого времени хватило Алеше для того, чтобы подготовиться к походу. Он достал подковы для Давлят-Кока, привел в порядок порвавшееся обмундирование и, так как был хорошо знаком с портняжным мастерством, нашил кожаные леи на красные бриджи комбрига, который основательно пообносился за время походов. «Ну вот и хорошо, — работая иглой, думал Алеша, — а то было чисто беда».

В полках тоже готовились: перековывали лошадей, чинили седла, оружие.

Дмитрий Лопатин с раннего утра уходил в эскадрон, но сегодня он несколько задержался на квартире, потому что Вихров, относившийся крайне внимательно к сбережению сил подчиненных, в приказном порядке велел ему хорошо отдохнуть перед походом.

Сейчас он крепко спал, разбросав большие сильные руки. Маринка, опираясь на локоть, с любовью смотрела на его бронзовое от загара молодое лицо. Было в этом лице что-то и от прежнего Митьки Лопатина, донбассовского паренька, — ребячье, насмешливое и совершенно новое, залегшее в упрямой морщинке между бровями.

— Милый мой! Умник! Богатырь мой;— шептала Маринка. Она ласково провела рукой по его широкому лбу.

Веки его дрогнули. Он приоткрыл глаза.

— Ты что? А? Пора вставать? — спросил он, потягиваясь.

— Нет, ты понимаешь, какой сон мне: приснился, — живо заговорила Маринка, — Вдруг так: аптека, а будто там устроили школу для взрослых. Да. А рядом будто проходит железная дорога. И мчится, мчится поезд.

И ребенок с женщиной навстречу идут. Я кричу, кричу, а горло сжалось, и сама не слышу своего голоса за шумом этим.

— Ну и что же?

— Да ничего. Проснулась и все. Так жаль мне этого ребенка…

— А-а! — Лопатин ласково улыбнулся. — И я тожо что-то интересное видел… Нет, позабыл… Это во-первых. А во-вторых, я, как ходили в горы, видел в одном кишлаке расшитые полотенца с петухами. Вышивка, как у нас на Украине. Как, думаю, они сюда попали? Стал Допытываться. Парда и говорит: «Это здесь, в горах, так вышивают». Постой, думаю, надо узнать, почему таакое совпадение. Стал наводить справки.