Надежда Попова - По делам их

• Название: По делам их
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Альтернативная история

Кёльн, Германия, 1390 a.D. Благополучный город, редкие правонарушения, в местном отделении Инкцизиции царит скука и праздность. Недавно переведенный в Кёльн следователь, изнывающий от безделья, хватается за первое подвернувшееся дело — необъяснимую смерть студента университета. Дознание, начатое от скуки, выводит его на след масштабного заговора.

---

— Вот, — он подошел к столу, шлепнув перед Керном два листа со списками. — Смотрите. Это — то, что Шлаг читал, это — то, что переписывал. Вы только посмотрите — 'Methodus inveniendi specialis'[82], 'Perspicientia veri'[83], 'Anguis septem gyros'[84]… 'Causa causarum'[85]! Здесь все — или просто труды редкие, или вовсе libri prohibiti[86]! Кстати сказать, надо бы обратить внимание на университетскую библиотеку — похоже, прежнего книгохранителя спалили не зря… Но это после… Вы посмотрите на списки! Посмотрите, сколько переписано! Я побывал в комнате покойного, осмотрел все еще раз, обстучал все стены, потормошил каждую дощечку в полу — тайников нет! Значит — где это все?

— И где? — мрачно спросил тот; Курт выпрямился, отступив от стола, и развел руками.

— Не знаю. Пока я не знаю; но надо найти. Понимаете, ведь все-таки кто-то еще есть, кто-то, о ком мы не знаем — скорее всего, убийца; на нем все сходится. Переписчик сказал, что самую первую книгу Шлаг просил у него неуверенно, словно бы с сомнениями, словно не знал о ее существовании точно, а всего лишь услышал о ней от кого-то…

— Или где-то о ней прочел, — возразил Керн, — о таком ты не думал?

— Может, и прочел… — согласился он, стараясь не выдать своей внезапной растерянности; в самом деле, такая мысль ему в голову не приходила. — Но, для начала — где? Почему вообще студента-медика заинтересовала 'Аd ritus sacros spectans'[87] Штейгера? Это редкая книга, сейчас ее не изучают даже на богословском факультете; где он мог о ней прочесть? А главное — что такого он мог о ней узнать, что ему вдруг захотелось изучить ее? И еще: Бергман издавался после Штейгера, стало быть, вопрос — а о нем он откуда узнал?

— По свидетельству переписчика, покойный не раз попросту рылся в книгах, — снова оспорил его Керн. — Мог наткнуться случайно.

— Мог. Но зачем ему вообще все это? Почему?

— Да просто так, — допустил тот. — Вот взъело его с утра — и все; тебе ли не знать, сколькие из добропорядочных граждан в один прекрасный день свершают то, о чем после заявляют 'бес попутал'. Может, и попутал, а?

— А где списки текстов? — упрямо возразил Курт, несколько растеряв, однако, значительную часть своей убежденности. — Куда Шлаг дел неимоверное количество рукописных листов — да у него шкаф ломиться был бы должен, а мы нашли всего пару словарей!

— Спрятал.

— Где? — требовательно уточнил он, и Керн кивнул через плечо в окно:

— В подвале брошенного дома. На чердаке университета. Закопал за городом. Выбросил, в конце концов. Сжег.

— Зачем?

— А зачем переписывал?.. — Керн вздохнул, глядя на разом осунувшегося подчиненного, опустил взгляд в два перечня на своем столе и аккуратно сложил их один на другой. — Я не порицаю тебя за рвение, Гессе; но, будь добр, остынь. Твой успех уже в том, что ты убедил меня: дело — есть; sume superbiam meritis[88]. Но пока res probata[89] это: труп без следов насильственной смерти или болезни, тайное увлечение покойного всяческой потусторонщиной, очевидец и соучастник этого увлечения. Это — все, что я могу почитать обоснованным. Остальное пока ничем не доказано и ни из чего не выводится.

— Но ведь нельзя же на этом прекратить расследование… — уже не столь решительно возразил он. — Что же получается — переписчик крайний за неимением лучшего? Caper emissarius [90]? Приговорить как соучастника и закрыть дело?

— А ты что же — предлагаешь отпустить парня?

— Нет, конечно, — уже уныло отозвался Курт. — Он не все рассказал, в этом я убежден. Может, Шлаг открыл ему, почему увлекся мистикой, а может, он сам о чем догадывается, или что-то еще — но он врет, говоря, что не понимает, в чем дело…

— И? — Керн, упершись локтями в столешницу, чуть подался вперед, глядя на него сквозь прищур, — договаривай, я же вижу… — он усмехнулся, — что и ты сказал не все. Что у тебя на уме? Хочешь разрешения на жесткий допрос? Так?

Курт поморщился, снова потупив взгляд, ковыряя носком сапога камень пола, и, наконец, поднял глаза к начальству.

— Наверное, — нехотя кивнул он. — Если иначе говорить не будет.

— Ну, а если так, Гессе, — предположил тот. — Ты припрешь его к стенке, и он тебе расскажет, положим, что Шлаг подался в эту чертовщину, прости Господи, чтобы 'найти истину, каковой не осталось в проповедях священства и деяниях монархов', как это бывает в девяноста случаях из ста, или, вариант — 'которую скрывают от народа'; я сам такое слышу полвека свей службы. И что дальше?

— А тот, кто совратил его на это? Его ведь надо найти, он…

— … убийца? Почему?

Курт ответил не сразу; от его пыла, с которым он почти ворвался к начальствующему, мало что осталось, задор миновал, уступив место сомнениям, к коим он и без того бывал излишне склонен и в более ясных ситуациях.

— Но обстоятельства смерти Шлага… — начал он и осекся, увидев, как Керн снова разразился тяжким вздохом.

— Если он упражнялся в мистических занятиях, — напомнил тот почти сочувствующе, — смерть он мог принять от чего угодно.

— Что — суккуб усосал? — бросил Курт с внезапной злостью, тут же прикусив язык, однако начальство, похоже, свой гнев излило на первых минутах беседы и теперь было расположено к снисходительности.

— Да хотя бы, — улыбнулся Керн, пожав плечами. — Как знать, что именно из всей этой писанины его заинтересовало. Ты сам-то хоть что-нибудь из этого читал?

— Да. Все.

— Значит, должен понимать — то, что ты сейчас высказал в качестве шутки, вполне может иметь место как правда жизни. Вот так-то.

Курт умолк вовсе, понимая, что больше ему сказать нечего, что по всем правилам логических рассуждений Керн прав, но никак не мог просто развернуться и выйти, все еще тщась подобрать слова, дабы разъяснить начальству свои сомнения. Выждав с минуту, тот снова взял со стола два листка со списками именований книг, глядя в строчки задумчиво, и, наконец, посмотрел подчиненному в лицо.

— Думай, Гессе. Или приглашай к дознанию старших; расследование — не поле для состязания, и твое ярое желание выказать, на что ты способен, делу не поможет.

— Вопрос не в самолюбии, — возразил он твердо. — И я бы не отказался от помощи, но ни Дитрих, ни Густав попросту сами не знают, чем могут мне помочь, потому что не видят дела; а я вижу. Никто не заметил причин к самому даже началу этого дознания, а я заметил. И сейчас никто не видит, куда идти и что делать, даже…

Он запнулся, и Керн с усмешкой склонил голову набок, заглянув ему в глаза:

— Ну? 'Даже вы', хотел ты сказать?

— Да, хотел, — поколебавшись мгновение, кивнул он решительно.

— А ты знаешь, что делать? Кроме того, чтоб подвесить переписчика?

— Знаю. Надо поговорить еще раз с соседями и другом Шлага, со студентами с богословского факультета, узнать, не заводил ли он пусть не дружбы, но короткого знакомства с кем из них. Быть может, вы и правы, может быть, и не человек повинен в его гибели, но я хочу знать, не предполагать, не догадываться — знать! что загадочный третий в этой истории виноват лишь в том, что подтолкнул его к мысли прочесть пару любопытных книг. Или — что прав я, пусть и частью, и этот третий… так скажем… виновен в сознательном и умышленном направлении бывшего секретаря на опасный путь. Или я все же прав всецело, и он убрал соучастника своих таинств, потому что тот стал сверх меры неосмотрительным. Или по еще какой причине.

— Бог с тобой, действуй, — махнул рукой тот, снова бросив перечни книг на стол. — Это, конечно, до сей поры невидано, чтобы следователи второго ранга были на побегушках у новичка, однако не стесняйся обратиться к старшим. Пусть эта jugum impiorum[91] поможет если не дельными мыслями, то хоть исполнением, если тебе взбредет какая идея. Посмотрю, в самом деле, на что ты способен и прав ли был твой наставник, ставя такую лестную пометку к твоим рекомендациям.

— Но мне все равно нужно дозволение на жесткий допрос Отто Рицлера.

Керн вздохнул, разведя руками и отмахнувшись от него разом, и кивнул:

— Ну, что ж… 'Necessario recurrendum est ad extraordinarium, quando non valet ordinarium[92]'; так?..

— Это — 'да'?

— Да. Если сочтешь нужным. С двумя условиями.

Курт покривился, переступив с ноги на ногу, и пробормотал едва слышно, не удержав раздражения:

— В этом я и не сомневался…

— А ты что думал? — вскинул брови тот. — Что я вручу тебе ключ от подвала со словами 'у вас два часа, развлекайтесь'?.. Два условия, Гессе, и это не обсуждается. Первое. При допросе должен присутствовать Густав или Дитрих.