Неизвестен Автор - Без названия (Я вскочил с дивана)

• Название: Без названия (Я вскочил с дивана)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Русская классическая проза

---

Гадостно, неприятно и мерзко откатывать свои отпечатки пальцев! Меня посадили за стол, какой-то парень в штатском каждый мой палец усердно пачкал в чем-то черном и прикладывал к листу бумаги, разлинованному на ячейки. У меня взяли даже отпечатки ладоней. Потом этот в штатском куда-то ушел ненадолго, вернулся, извинился и снова стал откатывать мои отпечатки на другом листе.

- Начальнику не понравилось, - объяснил он. - Ладони получились не четкими. И опять я морщился и меня даже подташнивало.

Когда все закончилось, мне дали небольшую картонную коробку с порошком для мытья рук и полотенце.

За этот день я так переутомился, что когда уже вечером возвращался домой, все время оглядывался назад. Мне чудилось, что за мною следят, незримо идут по следам. И хотя я был полностью уверен в себе, в голову все же лез какой-то бред! "А вдруг как участковый дознался у Кати обо всем! А магнитофон - предлог... Отпечатки взяли специально!.. Если так, то я пропал... Господи! Только бы все обошлось..."

У моего подъезда на крупной деревянной лавке сидели две бабки. Они были в валенках, затертых шубах из черного каракуля, в пуховых платках! Вокруг все обледенело, снег порошит, а эти сидят! Я их ненавидел!..

Одна из них, толстая, низкорослая, любительница ходить в гости из квартиры в квартиру по всему нашему дому, выспрашивать, осведомлять, словом, переносчик заразы! Другая занималась тем же самым, но выглядела иначе: худая, высокая, детвора так ее и дразнила - "Щепка".

В последнее время я стал замечать удивительное: как только у меня появлялось плохое настроение или же я испытывал некую духовную неуютность, физическое недомогание, так эти две бабки обязательно попадаются мне на глаза! Они будто чувствуют мое отвратительное состояние, будто нагоняют его на меня исподволь из своих квартир, а потом выходят посмотреть: как я там себя чувствую! От одного только вида этих особ у меня возникала раздражительность, агрессивное сопротивление и неприятие! Это происходило еще и от того, что очень часто я проходил мимо них и здоровался, а они промолчат, сделают вид, что не услышали или же заговорились.

Я перестал с ними здороваться! Всегда молча проходил мимо. Но они окликали меня ехидно, словно посмеиваясь, будто мимо прошел ненормальный! Еще бы! По их понятию, если парню за тридцать и он не женат, значит, тут что-то неладное! В их тоне звучала убежденная, якобы здравомыслящая снисходительность к убогому! А может, это мне просто казалось! Все может быть. Только в одном я уверен, человек неминуемо чувствует недоброжелательность...

Эти две бабки являлись для меня словно лакмусовой бумагой моего состояния, энергетической силы и независимости. Наверное, у каждого человека есть подобные бабки или другие люди, предметы, но не каждый человек обращает на это внимание. А может, я жертва отзывчивого воображения.

Они, эти бабки, сидели сегодня на лавке.

Меня обдало жаром, когда я их увидел. Мой взгляд забегал по сторонам, меняя объекты своего внимания, будто выбирая, на чем остановиться, но все вокруг было словно перепачкано нестерпимо-ощутимым присутствием этих двух несносных старух!

Прошмыгивая мимо своих одухотворенных врагов, я вспомнил один прием и стал смотреть прямо перед собой, но только усилием воли понизил резкость изображения в глазах. Это мне очень помогало! Мир становился расплывчатым, менее реальным.

- Здравствуйте, Сереженька, - снова ехидность послышалась мне вслед. - Что же ты проходишь и не здороваешься?!

...Я поднимался по лестничной клетке, грустный, опустошенный. Хотелось есть, даже ноги и руки дрожали.

Где-то впереди неожиданно открылась чья-то дверь.

- Сережа, - услышал я голос Вики.

- Да... - среагировал я и пошел на открытую дверь. Я боялся выглядеть резким - Вика обняла меня приветливо, но настороженно.

- Сережа, - прошептала она, - сегодня тобою интересовалась милиция.

- Как? И здесь тоже? - с печальной покорностью спросил я. Теперь Викино лицо туманилось перед моими глазами.

- Ты что, выпил? - робко поинтересовалась Вика.

- Любимая, - сказал.

- Сереженька, - снова обняла меня Вика, - что же ты натворил?!

- Я?! Я пойду, девочка... - опустошенно сказал я.

И я пошел к себе наверх...

Я открыл на ощупь ключом дверь в свою квартиру и вошел в прихожую.

...Из зала ко мне навстречу вышла взволнованная мама.

- У нас был следователь, он, насколько я знаю, обошел все квартиры в нашем подъезде, что это значит? Сережа?

- Не знаю, - ответил я.

- То что-то натворил? - испуганно произнесла мама.

- Я? Нет... Вроде, нет...

- Что значит, вроде? - заволновалась мама еще больше.

- А что ему, следователю, было нужно? - словно приходя в себя, уже более заинтересованно спросил я и глянул на маму резко, и сразу же обрушилась на меня чудовищность и нелепость моего положения!

- Я так толком и не поняла, - отвечала мне мама, - но вопросы этот следователь задавал удивительные!

- Какие? - абсолютно опомнившись, спросил я.

- Самые различные... - мама немного подумала. - Даже невероятно, к чему? К чему ему понадобилось знать, какая у меня была девичья фамилия? Где и кем я работаю, интересы? Все о твоем отце... Все о тебе и даже чем ты болел в детстве?

- А что еще он спрашивал?

- Еще многое... Часа два тут сидел, тебя дожидался, и все записывал мои показания. Да вот, - мама протянула мне какую-то бумажку. - Он оставил тебе повестку. Завтра ты должен будешь явиться к нему в отделение... Сынок! - негромко выкрикнула мама, кинулась и обняла меня. - Ну, что ты натворил? Родной!

- Мамочка, - заговорил я, обнимая ее за плечи. - Я даю тебе честное слово, что это какая-то чепуха! Поверь, завтра все прояснится! Иди спать, пожалуйста, я тоже устал. У меня был сегодня трудный день...

И мама, может, впервые за последние годы, как-то боком, недоверчиво оглядываясь, попятилась к себе в комнату.

Нет, есть я не стал. Я вошел к себе в комнату, сел на диван. Посидел несколько минут с закрытыми глазами.

- Да что это я! - насильно, будто оживляя себя от властительной дремоты, сказал я вслух.

Работу Корщикова я уже давно прочитал и успел вернуть ее обратно автору. Потому что мало что понял в прочитанном, я никак не отозвался о ней: промолчал, а Саша и не спросил. А вот Священная Книга Тота... Она манила меня, будто символ какой, хотя и не была на виду, но она озаряла мою комнату, привлекала...

Я встал с дивана и движением воли отбросил от себя весь хлам сегодняшних впечатлений. Несколько секунд они еще пытались снова обрушиться на меня, но я жестко удержал их на расстоянии.

АЛЕФ

Давно я уже отпечатал Священную Книгу Тота, но долгое время не решался приступить к ее изучению. Я прочел только предисловие и Введение. Сражу же после промывки фотографии этой таинственной книги раскладывались по всему полу моей комнаты на газетах для сушки. Я брал по одной, еще влажной, фотографии и читал.

Остановившись на Первом Аркане, я понял, что нуждаюсь в осмыслении, и я отложил книгу до того момента, когда почувствую внутреннюю сосредоточенность, готовность к ее восприятию.

Теперь я, неожиданно для себя, вытащил запрятанные среди старых книг моей домашней библиотеки две стопки переплетенных фотографий, открыл первую и прочел с начала до конца - все пять параграфов Первого Аркана: "О Божестве Абсолютном; О Божестве Творящем, Его Триединстве и Божественном Тернере; О Мировом Активном Начале; О Воле и Вере; О Человеке совершенном и Иероглифе Аркана Первом".

Одного раза мне показалось мало, и я прочел все параграфы еще и еще раз.

Для того, чтобы лучше усвоить, ближе ознакомиться с материалом, я попробовал набросать своеобразный конспект-размышление на темы параграфов Первого Аркана.

Время шло быстро.

Я почувствовал, что устал, тогда, допечатав на пишущей машинке последнюю страничку, своего, своеобразного конспекта-размышления - я отложил свое занитие в строну. Теперь, я понимал, что, то, что я произвел сейчас, не совсем конспект-размышление, а скорее своеобразный, чуть ли не дословный перевод мною Владимира Шмакова на иной текст. Иначе говоря, то же самое, но намеренно другими словами. Допечатав до этого места, я почувствовал, что устал, и я оставил пишущую машинку, надежно спрятав все бумаги.

"По-моему, неплохой прием для осознанного запоминания и ориентировки в изучаемом", - подумал я и тут же добавил вслух:

- Все, на сегодня хватит.

ПОЗВОНОЧНИК

- Ива-ан! - отчаянно выкрикнул я.

Оказалось, что я стоял в небольшой квадратной комнате. В ней было все, абсолютно все черного цвета. Даже штора, за которой я предполагал окно, тоже была из черного бархата. Этот бархат, и стены вокруг, и потолок, и пол, - все имело какую-то пространственную, космическую глубину для взгляда, и вместе с тем я ощущал, именно ощущал, а не созерцал, что стены, и пол, и потолок, и штора все же являлись таковыми.

Невероятно, но я будто бы парил в безграничном пространстве квадратной комнаты, хотя и чувствовал опору под ногами, и мог прикоснуться к стенам. Только штору отодвигать я не решался.