Лев Остроумов - Макар-Следопыт

• Название: Макар-Следопыт
• Автор: Лев Остроумов
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1930

Повесть «Макар-Следопыт» (кн. 1–3, 1925–1928) рассказывает о приключениях деревенского паренька, ставшего в годы гражданской войны разведчиком в Красной Армии.

---

Какова же была его радость, когда у первого же проселка, отходившего от шоссе, он увидел осколок разбитой бутылки; другой, такого же цвета, лежал шагах в тридцати дальше по шоссе.

«Егоркин след», — решил Макар. — Они здесь ехали. Надо итти прямо.

Казалось, он не ошибся: возле второго и третьего проселка лежали черепки. Следопыт совсем повеселел: он прошел уже верст десять, когда завечерело. Сизые сумерки выползали из темных ущелий и медленно обволакивали горы. Из лесов близ шоссе начали раздаваться странные, то протяжные, то прерывистые звуки, похожие на плач ребенка. Раза два какие-то большие собаки, поджав хвост, перебегали дорогу, а в кустах там и сям загорались на миг чьи-то зеленоватые глаза. Дружок слезливо повизгивал, рычал и, весь ощетинившись, жался к ногам хозяина.

Макару стало не по себе. Никогда в жизни не слыхивал он в лесу такого жалобного, хватающего за душу воя.

«Что такое? — думал он. — Волки так не воют. Какие-такие звери? Не будь я красноармеец, право подумал бы: не леший ли там, в лесу, хохочет?»

Навстречу не попадалось ни души. Ночь становилась все темней, и мальчик уже с тоской начинал подумывать о ночлеге: знай он, что впереди такие глухие места, он бы ни за что не вышел из города перед вечером. Попался еще проселок, пересекавший шоссе, и Макар едва различил стеклянный осколок, лежавший уже не на шоссе, а шагах в пяти от него, на проселке.

«Свернули», — решил он и пошел по проселку. Но едва он прошел шагов двести, как дорога раздвоилась, и сколько ни искал Следопыт, ни единого стеклышка ни на одном, ни на другом проселке он не нашел: быть может, у ребят не осталось больше черепков, а может быть, они вовсе и не ехали здесь. Как бы то ни было, след был потерян!

Огорченный до слез Макар остановился в нерешительности и прислушался. Какие-то глухие звуки, будто нестройный далекий хор нескольких голосов, донеслись до него с правой дороги. Он двинулся туда. С каждой минутой крики становились ясней. И вдруг за поворотом дороги показался низкий каменный домик, в окнах которого мигал красноватый свет. В глубоком, таинственном молчаньи горной ночи неожиданно ухарски вспыхнула громкая песня, грянувшая за этими красноватыми окнами, и Следопыт явственно расслышал удалые слова, сразу всколыхнувшие ему сердце:

Алла-верды, готовься к бою;
Алла-верды, уж пробил час.
Кипит военного грозою
Войной взволнованный Кавказ!

Тайна духана «Алла-Верды»

Звуки боевой песни, сначала обрадовавшие Следопыта, уже через минуту заставили его призадуматься: что — если это белые? Надо быть осторожным! Он спрятал в кусты свой узелок и тихонько подкрался к окну домишка.

Внутри, в низкой и прокуренной комнате, вокруг деревянного стола сидело несколько человек самого странного вида: по одежде они походили на бродячих торговцев или мелких лавочников, тут же в комнате валялись их тюки с мануфактурой и пестрыми платками. Но во всей их повадке, в лицах, обветренных, загорелых и грубых, во всклокоченных волосах и в песне, которую они выкрикивали во все горло, стуча кулаками по столу, — не было ничего напоминающего мирных коробейников. За стойкой в глубине комнаты стоял большезубый красивый черкес в папахе и с кинжалом на грязной, проношенной черкеске. Он старательно цедил вино из бочонка в стакан огромному дядьке со свислыми седоватыми усами и крючковатым носом. Все были изрядно пьяны; табачный дым сизой пеленой висел над пирушкой.

Макар успокоился: на белых люди эти были совсем не похожи. Значит, можно смело заходить в корчму и заночевать с ними.

Он обогнул домик и увидел с другой стороны галлерейку и вход. Над дверью висела вывеска, и, зажегши спичку, мальчик различил буквы: «Духан Алла-Верды». Без колебания он отворил дверь и вошел в дом.

Сидевшие разом оглянулись на него. Большой дядька у стойки уставился круглыми свинцовыми глазами на Следопыта и поманил его пальцем. Макар нерешительно приблизился к нему.

— Что оно за отродье? — спросил дядька, указывая пальцем на мальчишку.

— А тебе что за дело, дядька? — огрызнулся тот.

— Куда идешь?

— В Голубино.

— В Голубино?!

— Ну, да.

— Что за Голубино? Никогда такого не слыхивал. Брешешь ты, малый.

— Собака брешет, не я.

— А откуда ж тебя несет?

— Из Туапсе.

— Кто такой?

— Рабочий человек. К сродственникам иду… А вы кто такие?

— Купцы, — усмехнулся дядька и подмигнул черкесу. Тот осклабился всеми своими зубищами и сказал на ломаном русском языке:

— Бродячы чиловэк, малчышка. Пускай сыдыт, брынзу ест.

— Пускай сидит, — согласился дядька. — Нам не помешает. Раку пьешь, малый?

— Какую еще раку? — удивился Следопыт.

— Рака, водка такая, самогон грушевый. Давай налью, гостем будешь.

Макар хоть водки не много пивал на своем веку, а головой кивнул: как компании не поддержать? Трезвый для пьяных — чужой человек, а коли выпьешь с прохожим — сразу с ним другом сердечным станешь.

Дядька тотчас же налил чарочку, а черкес поставил перед мальчиком тарелку с большим куском белого крепкого сыра и несколькими головками зеленого лука.

— Кушай, дюша, кунак будышь! — приветливо буркнул он Следопыту.

— Что за слово: кунак? — спросил Макар, беря чарку.

— Да, ты видно, дальний, — заметил дядька. — Кунак есть друг закадышный, на ихнем, черкесском, наречии. Жри брынзу, — указал он на сыр.

— А она из чего делается?

— Это овечий сыр, голова твоя садовая! Откуда ты взялся здесь?

— Я с Украины, — пояснил Макар.

— Эге! Вон оно что! Земляки, значит! Давно ли оттуда?

— С неделю.

— Что там делается, друг? А ну, расскажи.

Макар лихо опрокинул чарку в горло и закусил не спеша брынзой. Ее соленый острый вкус ему понравился. Затем он, снова подвинув чарку к бочонку черкеса, солидно и со смаком начал рассказывать о событиях на Украине, о восстании батьки Махно, об отступлении белых и тревоге в Таганроге и Ростове.

— Ого! А ну, хлопцы, идите сюда, слушайте, что он говорит! — крикнул дядька остальным пирующим, и мало-по-малу вокруг Следопыта образовался целый кружок слушателей. Они дивились, покачивали головами, переглядывались, — и по выражению их лиц зоркий и внимательный глаз нашего разведчика сразу подметил, что вести эти пришлись им по душе. Странно! Почему бы стали купцы радоваться крушению белых? Ох, не купцы они вовсе, — здесь дело темное! Так и зудило Макара разузнать, что это за компания. Он начал задавать им тонкие вопросы, в надежде, что они проговорятся; но «купцы» ловко отвиливали, отшучивались, или вовсе не отвечали на вопрос. Когда же Следопыт уж слишком стал докучать им, дядька хлопнул кулаком по стойке и рявкнул:

— Какого чорта пристал? Ты свои разговоры брось, не по нас они! Наше дело торговое, вот тебе и край! Не цепляйся!

Макар смекнул, что прямым путем решительно ничего не добьется, и решил действовать окольным. Минут через пять он начал притворяться страшно усталым и пьяным — и завалился спать в уголке, на полу. Его оставили в покое и скоро за попойкой забыли о нем. Следопыт чутко прислушивался к их разговорам: но, к сожалению, они ему мало что объяснили; речь больше шла о каких-то товарах, потом об охоте на диких коз, потом компания снова запела «Алла-верды, готовься к бою».

Макар уж и в самом деле начал задремывать, когда вдруг он заметил, как дядька поднялся с табуретки и выскользнул за дверь, сделав знак черкесу; тот вышел вслед за ним и оставил дверь полуоткрытой. Этого только и надо было Следопыту: он змеей выполз в дверь и притаился на галлерее.

Сперва, со свету, он ничего не мог различить: ночь была черна, как сажа. Мало-по-малу, однако, мальчик привык и скоро заметил две темные фигуры, стоявшие в конце галлерей и тихо беседовавшие друг с другом. Скользнуть вниз на землю и подползти к ним — было для Следопыта делом одной минуты. Он спрятался за столбиком и начал напряженно вслушиваться.

Говорили черкес и дядька. Голоса их, пониженные и глухие, звучали таинственно и серьезно.

— В каждом тюке пятьдесят патронов, — говорил черкес, — итого четыре сотни. Мануфактуры хватит на весь отряд. Штаны есть, гимнастерки есть: большой джигит Машко Дзусов!

— Ты, Дзусов, вправду молодец, — отвечал дядька. — Если бы ты нам еще и винтовочек десятка два раздобыл: нехватка у нас.

— Вынтовка? Трудно дело вынтовка. Поверчу — покручу, что будыт — не знаю… Смотры, твои джигиты громка песня пел: кордонный казак послышит.

— Мы сейчас уйдем, Машко. Дай передохнуть: уж очень обрыдло нам в горах, душу отвести нечем.

— Атвыдешь душу в тюрьме. Будыт тогда одна неприятность.