Гордон Далквист - Черная книга смерти

• Название: Черная книга смерти
• Автор: Гордон Далквист
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49948-9

Нью-йоркский драматург Гордон Далквист проснулся знаменитым, что называется, в одночасье, — когда издательство «Пингвин» предложило ему контракт стоимостью два миллиона долларов на дебютный роман «Стеклянные книги пожирателей снов» и его будущее продолжение. И «Черная книга смерти» не обманула ожиданий.

Чудом спасшись после падения в море дирижабля, на котором клика заговорщиков направлялась в герцогство Мекленбургское, мисс Селеста Темпл, убийца по прозвищу Кардинал Чань и доктор Абеляр Свенсон оказываются на негостеприимном северном берегу. Мало им буйства стихий: стоило потопу схлынуть — и в окрестностях тут же начинают рыскать то ли волки, то ли оборотни, а также зловещие эмиссары из далекой столицы. Да, планы заговорщиков расстроены — но теперь за наследием графа Орканца, за его таинственными машинами и алхимическими записями, охотятся соперничающие группировки из высших эшелонов власти и последняя стеклянная женщина. Более того, слухи о гибели всей верхушки заговорщиков в холодных водах северного моря оказались несколько преувеличенными…

---

В какой-то момент Чань понял, что вот уже пять часов не проронил ни слова. Он принес охапку дров для плиты, а потом прошел в маленькую комнату, где лежала на кровати Селеста, и окинул девушку взглядом. Слышалось ее дыхание — чуть хриплое и все же нежное, как кружево. Кожа была влажна, темные волосы кудрявились, царапины и синяки оставили на шее послание, ведомое одному Чаню. В другое время он возбудился бы, но сейчас лишь недоуменно спрашивал себя: что это за молодая женщина, которая так вот взяла и изменила его жизнь? Он смотрел, как вздымается и опускается ее грудь, прикидывая размер грудной клетки, наблюдая приятную соразмерность бюста, рассеянно думая, каков он на ощупь. Одновременно Чань ощущал сильную боль в легких, остро сознавая себя отверженным: эта неприглядная внешность, эта бедность, эта опасная профессия, а главное — печаль, мертвой хваткой державшая его сердце. Как двое таких непохожих друг на друга людей вообще могли оказаться в одной комнате, а тем более в крохотной рыбацкой деревушке на Железном Берегу? Невообразимо.

Чань желал как можно скорее покончить с этим делом и исчезнуть в опиекурильне. Он исчезнет для Свенсона, с какими бы благородными мотивами тот ни разыскивал его, и доктору придется оставить свои попытки. Он до конца дней будет помнить их — двух человек, которые едва не стали для него якорями в бурном море жизни, до самого ее конца. Что до конца, то в нынешнем своем настроении Чань совсем не возражал против него.

Так он и стоял над кроватью, пока Элоиза не пришла поменять влажную тряпицу на лбу мисс Темпл. Как только она наклонилась, чтобы откинуть волосы с лица Селесты, Чань вышел из комнаты.

Он добрался до берега, пройдя через напитанный влагой лес, и остановился на полосе остроконечных черных камней, омываемых морем. Будучи городским жителем, Чань взирал на набегающие волны так, словно перед ним был новый, открытый им континент. Колючий ветер доставлял ему мрачное удовольствие, рев волн вторил его мечущимся мыслям, а бескрайнее небо ясно говорило о тщете всех усилий. Как он мог оставить треснувшее тело Анжелики, как мог сражаться в дирижабле? Как он вообще мог не умереть вместе с нею? Она никогда не хотела этого: вот ответ.

Сев на камень, он вытащил из кармана плаща томик стихов — «Персефону» Линча. Но уже первое стихотворение, «Аркадия», — иронический рассказ о невинной жизни принцессы в райских садах матери — заставило его захлопнуть книгу. Чань сунул ее обратно в карман и поморщился — дул холодный ветер.

Он посмотрел на свои ботинки, поелозил ногой по песку, нахмурился. В песке было что-то закопано… что-то синее. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Чань подобрал маленький плоский черный камень, принялся разрывать им песок и быстро откопал несколько кусков разбитой синей книги — разного размера, с зубчатыми сколами. Если бы он не знал, что это такое, то подумал бы, что это осколки большой ярко-синей бутыли. Чань осторожно вырыл в песке глубокую ямку и затолкал туда ногой все найденное им стекло, потом засыпал песком, а сверху наложил камней. После этого он пошел вдоль берега, поглядывая, не сверкнет ли где еще синева, но ничего больше не увидел.

В доме Элоиза разговаривала с Линой, и Чань не стал входить внутрь — свернул в пустой двор, позади которого топорщились голые деревья. В доме он чувствовал себя, точно в большом гробу. Он с тоской вспомнил свою городскую жизнь — вот бы оказаться сейчас в прохладных сумерках среди пыльных стеллажей библиотеки! Чань признал про себя со вздохом, что ему уже неважно, где находиться: его мир, казалось, был утрачен окончательно.

За его спиной распахнулась дверь.

— Кардинал Чань! — позвала Элоиза. Чань повернулся к ней. Та ждала, что он заговорит, и, поняв, что этого не случится, с улыбкой кивнула. — Доброе утро. Вы не видели доктора?

— Кажется, его подрядил Сордж — у них вроде коза заболела.

— Вот как.

— А что с мисс Темпл? Ей все еще грозит опасность?

— Без перемен. А доктор говорит, что это хорошая новость. Она даже выпила немного травяного чая, того, что он заварил.

— Она пришла в сознание?

— Приходит время от времени… но лишь на какие-то секунды. Выпьет несколько глотков, а потом снова погружается в свои сны, в свой бред. Ей все время что-то снится, знаете, как облака перекрывают луну, так по ее лицу пробегает тень… и она так сжимает кулаки…

— Доктор вернется, как только закончит, — вяло сказал Чань, спрашивая себя, когда и в связи с кем Элоиза думала про луну и облака. — Вряд ли ему нравится лечить коз.

Элоиза кивнула, показывая на песок, прилипший к ботинкам Чаня.

— Вы ходили на берег?

— Ходил.

— Я так люблю море, — сказала Элоиза. — Мне на сердце становится легче, когда я его вижу.

— Доктор говорил, что стоит еще раз поискать выброшенные на берег вещи с дирижабля. Или тела. Вот я и искал.

— Да, это очень разумно. И что вы нашли?

— Нашел, что мне на сердце не становится легче от моря.

Свенсон окликнул их — он шагал из деревни по слякотной дорожке, проходившей за домом. В шаге за ним тащился муж Лины Сордж, на редкость туповатый и неразговорчивый. Наверняка доктор поспешил позвать их, как только увидел.

— А вот и он — собственной персоной, — сказал Чань Элоизе, улыбаясь при виде неловкого помахивания Свенсона.

— Он очень хороший человек, — тихим голосом сказала Элоиза, и больше они не обменялись ни словом, пока доктор не присоединился к ним. Свенсон пожал руку Сорджу, оборвал его благодарности и дождался, пока рыбак не скроется в доме.

— Как поживает коза? — спросил Чань.

Свенсон отмахнулся от этого вопроса и обратился к Элоизе:

— Что наша пациентка?

— Я думаю, очень хорошо… но вы, конечно, сами должны посмотреть.

— Пока что наши выводы полностью совпадали, но я сейчас же осмотрю ее. — Он помедлил, и Чань уже собирался придумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти: доктор явно хотел сказать Элоизе что-то еще. Но не успел — доктор повернулся к нему, посмотрел на его ботинки, потом перевел взгляд на лицо. — Нашли что-нибудь?

— Совсем ничего, — сказал Чань.

Он толком не знал, почему он не сказал о разбитой книге Элоизе — разве она не имела такого же права знать истину, как и доктор? Разве ее жизни тоже не грозила опасность? Неужели он даже сейчас не доверял ей до конца?

— Правда, не уверен, что я был в том месте, которое вы осматривали раньше. Сордж говорил о сильном приливе… может, что и выбросило на берег где-то еще…

Полная выдумка от начала и до конца — доктор и Чань никогда ни о чем таком не говорили.

— Давайте-ка я вам покажу это место, — предложил Свенсон. Он повернулся к Элоизе. — Мы всего на пару минут.

— А я попрошу Лину приготовить чай, — улыбаясь, ответила Элоиза все тем же осторожным тоном.

Когда они вышли на песчаный берег, Чань тут же рассказал доктору о своей находке. Они остановились у кольца черных камней. По-прежнему дул ветер, и Свенсон, сложив руки лодочкой, зажег спичку и закурил сигарету. Глубоко затянувшись, он выдохнул облачко бледного дыма, а потом махнул тонкой рукой в сторону дома.

— Я не хотел говорить в присутствии миссис Дуджонг, потому как не понимаю, что это может означать… а после вашей находки я вообще ни в чем не уверен. В деревне что-то случилось.

— Кроме того, что захворала коза?

Свенсон не улыбнулся.

— Люди не хотят говорить об этом открыто… Мы непременно должны сходить туда с Сорджем и увидеть все своими глазами.

Тела лежали на квадратных кусках холстины. Мертвецов завернут в них перед погребением, когда семьи простятся с ними. Рядом по-прежнему толпились деревенские — для Чаня все они были на одно лицо: в простых шерстяных одеяниях, бородатые, лица морщинистые, смотрят сурово. Они молча расступились перед чужаками. Доктор склонился перед одним телом, потом перед другим. С того места, откуда смотрел Чань, все было ясно: горло у обоих конюхов разодрано, раны почти почернели от запекшейся крови. Он окинул взглядом конюшню. Двойные деревянные двери были раскрыты, на слякотной земле двора виднелось множество следов, человеческих и конских, и разобраться в них было совершенно невозможно. У одного из мертвецов одежда и волосы были мокрыми. Видимо, смерть застала его под открытым небом во время дождя, и тот смыл все остатки крови.

Он посмотрел на деревенских.

— А где был другой?

Чань прошел за ними внутрь. Дверь стойла была сорвана с петель. Казалось, конюх ударился о нее или был брошен на дверь с изрядной силой. На полу лежала влажная солома, все указывало на происходившую здесь борьбу — но кто (или что) оставил эти следы? Некоторые из стойл были теперь перекрыты веревками, их деревянные перекладины — вырваны или сломаны. Что-то испугало лошадей.

Подошел Свенсон, и Чань повернулся к нему. Доктор осмотрел солому, двери стойла, а потом обошел всю конюшню. Метнув осторожный предупредительный взгляд на Чаня, он повернулся к деревенским.