М Критский - Александр Павлович Кутепов

• Название: Александр Павлович Кутепов
• Автор: М Критский
• Жанр: История

---

После этих боев восточный фланг Красной армии под Курском оказался обнаженным, 1-ый корпус получил свободу маневрирования и, несмотря на 30-ти дневные бои, части корпуса снова устремились вперед.

- Ни массы красных войск, брошенных против 1-го корпуса из ближайшего тыла, из глубоких резервов и с Восточного фронта, ни сила Курских укреплений не могли остановить ваш порыв - доблестные войска, - так говорил приказ генерала Кутепова от 7-го сентября. В этот день пал "красный Курск".

Трофеи 1-го корпуса были - 15 тысяч пленных, 60 орудий, 100 пулеметов и 4 бронепоезда.

За боевые отличия, оказанным во время Харьковской операции, А. П. был произведен в чин Генерал-Лейтенанта.

{91}

XII.

Мертвящее дыхание большевиков опалило Курск сильнее, чем Харьков. Курск был точно пришибленный. На пустынных улицах стояли, как нищие на паперти облупленные дома в царапинах и серых подтеках от содранных вывесок. Разбитые окна заложены грязным тряпьем. В одном квартале торчали одни обгорелые стены.

- Здесь была Чека, - говорили жители, - чекисты перед своим уходом облили здание керосином и подожгли. Весь квартал сгорел...

В развалинах находили обуглившиеся кости.

Оживление в городе было только на базаре. Тут продавалась жалкая снедь и всякая рухлядь. Среди снующего народа женщины с усталыми лицами нерешительно предлагали кружева, белье из тонкого полотна и кое-какие драгоценности...

К генералу Кутепову шли горожане со всеми своими нуждами, и около штаба постоянно стояли кучки людей.

Как-то из штаба вышел на улицу офицер. Часовые около дверей стукнули ружьями. Из небольшой толпы около штаба отделилось трое крестьян и пошли вслед за офицером. Дорогой они переговаривались и размахивали руками. Когда офицер присел на скамью в городском саду, эти крестьяне подошли к офицеру и сняли шапки.

- Здравствуйте, в чем дело? - спросил офицер.

- Да вот мы хотим побеспокоить вашу милость, - сказал один с нависшими бровями и с седой бородой.

- Пожалуйста, - ответил офицер. - Присаживайтесь.

- Спасибо на добром слове, - ответил седой, - мы и так постоим. Скажите нам, а вы кто будете, начальник или как?

- Нет, я не начальник, но служу в штабе.

- То-то вот я и говорил землякам, что чин то на вас небольшой, а они мне ему, мол, часовые ружье на караул взяли. Просчитались маленько... Так значить, Ваше Благородие, ты в штабе служишь - это выходит, что у главного генерала Кутепа, который всем тут заворачивает. Так что ли?

- Да, служу у генерала Кутепова, - улыбнулся офицер.

- Мил человек, - сказал тот же старик, - уже присаживаясь на скамью, - а ответь ты нам по душе. Дело у нас не маленькое, послали нас в город наши мужички - идите, мол, ходоками и разузнайте все доподлинно, какие такие Деникинцы и белогвардейцы, а главное, как у них самый набольший решил насчет земли. У нас на селе большое беспокойство. Землю то нам отдавать придется, или нет?

Офицер ответил, что генерал Деникин идет на Москву, чтобы сбросить власть комиссаров и установить по всей России закон и порядок, которые обеспечили бы каждому гражданину свободную жизнь и труд, а потом, когда Россия поуспокоится, тогда созвать от всего народа собор, который и изберет себе ту власть, какую он захочет. Тогда же выборные народа окончательно решать, как быть с землей. А до тех пор генерал Деникин так велел - пусть вся помещичья земля, какую сейчас обрабатывают крестьяне, остается в их владении, но чтобы они отдавали помещику треть своего урожая - третий сноп.

- Так, так, - кивали головами мужики. - Да ведь долго придется ждать этого самого собора, да и как он еще решит, ничего неизвестно... Небось будут выбирать в него того, кто погорластее...

Ну, а до тех пор, значит, помещику плати хлебом за его землю. Так, так... А у тебя самого поместья то были? - Ну, коли нет, так я тебе скажу, неправильно вы решили с землей. Сам посуди, к примеру, недалече от нас было большое поместье известных господ... Конечно, мужики при большевиках усадьбу то разорили. И приехал теперь туда их барин да с черкесами. Мужички, понятное дело, испугались. Вышли барину навстречу, иконки ему отдают, что из хором взяли, говорят - берегли, может твое родительское благословение было, опять таки хлеб-соль несут на блюде. Ну, а барин их, как закричит на мужиков, аж багровым стал, - вы, сукины дети, весь мой барский дом разграбили, а теперь суете мне вашу июдскую хлеб-соль...

Отшвырнул он блюдо и взял только иконки, да и то, говорить, их вновь святить надо, опоганили, мол, своими руками... Кричал, кричал, а потом требует - выдать мне всех ваших зачинщиков. Ему мужики говорят, - все, барин, виновны, всем миром шли на усадьбу... А барин говорить, коли так, всех перепорю... И драли же потом мужиков нагайками эти самые черкесы, не приведи Бог... Конечно, и баб похлестали... А когда барин уезжал, наложил на мужиков аренду и аренду большую, да еще штраф приказал платить... Мужички хотят жаловаться, а к кому пойдешь? - Нету теперь ни на кого управы...

- Ну а при большевиках что же лучше было? - спросил офицер.

- При большевиках не скажу лучше. Не то что скотине иди хлебу, скамейке своей перестали быть хозяевами, однако земля то, говорят большевики, ваша, теперь навсегда... Да и как тебе еще сказать - это верно, что нажрались они за наш счет и насосались здорово, ну а голодные мухи те жалят злее... Взять вот подводную повинность, измучили вы ею, возят и возят вас наши мужики, кони ослабли, работа в поле стала... Скот тоже отбираете и режете... Оттого молодые и подаются к большевикам ...

Ну, господин хороший, просим прощения на нашем мужицком слове. Не обессудьте... Давай Бог...

Старик протянул руку офицеру и простился.

- Вот тебе и наша народная опора, - подумал офицер и пошел в штаб.

На фронте 1-го корпуса наступили дни сравнительного затишья. Полки приводили себя в порядок. В Курске, не в пример Харькову, в Добровольческую армию записывались горожане. Пополнялся и офицерский состав. Офицеры или перебегали из Красной армии, или же быстро сдавались во время боев при всяком удобном случае. Охотно шли к добровольцам на регистрацию и те офицеры, которые все время скрывались от большевиков. Всех таких офицеров добровольцы называли "трофеями". Это "трофеи" являлись в Белую армию смущенными, но с искренним желанием искупить свои вольные или невольные грехи перед нею. Это настроение бывших офицеров быстро угасало. По распоряжение высшего начальства они должны были проходить через реабилитационные комиссии.

- А там, - говорили офицеры, - нас встречали мордой об стол.

Дожидаясь для реабилитации своей очереди по два, по три месяца, офицеры сидели в больших городах без жалования и сильно нуждались. Им приходилось заниматься спекуляций или пристраиваться в тылу.

Штаб генерала Кутепова с перебежавшими или пленными офицерами делал так:

после краткого опроса офицеру предлагали поступить на выбор в любой полк 1-го корпуса. В этом полку офицера зачисляли в офицерскую роту, где во время боев и происходила его реабилитация. Такие офицерские роты были гордостью полков.

Солдатами 1-ый корпус пополнялся, главным образом, из пленных красноармейцев, присылал пополнение и тыл. Но команды из тыла приходили почти раздетыми, и во многих запасных частях невозможно было выводить людей на занятия, так как они были босы и без шинелей.

В Курске один командир батареи умолял интенданта, приехавшего из штаба армии, выдать сапоги его солдатам.

- Ведь выпал снег, - говорил командир, - как же мои люди на босу ногу могут работать при орудиях?

Командиру сапог не выдали, а через несколько дней, когда штаб иго корпуса покидал Курск, тот же интендант просил штаб дать ему вагоны для погрузки нескольких тысяч пар обуви.

Солдатам нечем было сменить свои обовшивевшие рубашки, а на складах лежали огромные запасы белья и бязи еще от прошлой войны...

На фронте плохо одетые солдаты вопрос с обмундированием разрешали просто они раздевали почти догола не только пленных, но и перебежчиков

В 1-м корпусе прошел слух, что англичане прислали для офицеров чемоданы с полным обмундированием и всякими походными принадлежностями. В тылу уже все ходили в прекрасных френчах и галифэ, а войскам выдали их, только перед самой эвакуацией Ростова. Многие офицеры ничего не получили. В Новороссийске в последний день его агонии, к генералу Кутепову пришло несколько офицеров с жалобой, что интендант отказал им в выдаче английского обмундирования, несмотря на то, что склады полны им.

А. П. немедленно дал записку с приказанием выдать этим офицерам полное обмундирование. Когда офицеры пришли в склад, он был уже весь в огне.

Общая уверенность, что от интенданта ничего не получишь, влекла за собой то, что полки старались обуться и одеться собственными силами. Захватывая у большевиков обозы и склады со всяким имуществом, полки не сдавали своей добычи, а возили ее с собой в обозах, или же загромождали ею железные дороги. Часть добычи "загонялась" в тылу. У офицеров появлялись большие деньги, начинались кутежи. Слишком соблазнительно было после непрестанных боев н походной жизни в грязи и холоде очутиться в светлых ресторанах, с музыкой, вином и женщинами. Скоро опять ехать на фронт, а тут - хоть день, да мой...