Мария Семенова - Новая игра

• Название: Новая игра
• Автор: Мария Семенова
• Издательство: Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-1152-3

Долгожданная книга Марии Семёновой и Феликса Разумовского «Новая игра» продолжает цикл «Ошибка „2012“».

«Конец игры», намеченный древними пророчествами на 2012 год, резко и ощутимо приблизился… В маленький райцентр Пещёрку подтягиваются могущественные игроки. Они ожидают, что именно здесь им удастся перейти на новый, более высокий уровень бытия. Однако правила начинают внезапно и грозно меняться, да и сами «геймеры», живущие не первую тысячу лет, обнаруживают в себе неожиданную готовность к переменам. Что, если главное — это всё-таки не успех в пресловутой игре, направляемой таинственными Хозяевами, а человеческая сущность, которую ни один из них не сумел вытравить в себе до конца?

Что ждёт наших героев, когда полностью рассеется болотный туман, вечно кутающий Пещёрку?

---

А в ответ — тишина, нарушаемая только цоканьем перепуганной белки…

— Чёрт, — посмотрели друг на друга Варенцова и Наливайко. Всё поняли без слов — и синхронно кинулись к Краеву. На то он и джокер, чтобы всю правду знать.

А Краев, надумав проветрить заклинившие мозги, смотрел на ноутбуке «Правдивую ложь». Смотрел, светло ностальгируя и в глубине души переживая — и какого лешего потянуло Шварценеггера в губернаторы? Нет бы поднатужиться и новый хит снять. Поиграть с экрана мускулатурой. Искренне и простовато хмыкнуть на радость фанатам: «Ill be back…»

Или, может, они там ради любимца нации всё же подрихтуют конституцию, да и выберут Железного Арни президентом?[151] Краев не особенно удивился бы…

— Олег, Тихон пропал! — ворвалась в палатку Оксана. — Как сквозь землю провалился.

— И Шерхан исчез, — прогудел из-за её спины Наливайко. — Странное совпадение! Олег Петрович, выручайте! Покопались бы в этой вашей ноосфере, ну что вам стоит! Они звери всё-таки городские, а тут болота, змеи, хищники всякие, далеко ли до беды…

В его голосе было столько боли, заботы и любви, что Олег тотчас остановил фильм и, не задавая дурацких вопросов, разом превратился в джокера. Помолчал мгновение, полузакрыв глаза… потом вздрогнул, как от удара током, и тихо произнёс:

— Хреново дело… Шерхан в Пещёрке… В большой беде… Тихон идёт по следу, но ему трудно…

— Ну да, с килограммом осетрины в пузе, — заново начала жить Варенцова.

Наливайко же угрюмо спросил:

— В беде — это как?

— А вот так, — мрачно пояснил Краев. — Лежит связанный под брезентом в пикапе. Если не вмешаемся, его съедят. Да не звери, а люди… В общем, надо ноги в руки — и в Пещёрку, детали уточним по дороге. Давайте, время уходит!

— Есть, понял, бегу к Моте…

И профессор выломился из палатки, чуть не унеся с собой полог.

— А я переоденусь пока, — сказала Варенцова. Вытащила из-под спальника оранжевую коробочку — и на глазах у изумлённого Краева стала превращаться в гражданку Притуляк, родом из Астрахани.

Арийцы. Новая игра

В брюхе «Гиганта» было холодно, шумно и оплывал лиловым светом менгир, закреплённый в особой раме из лучшего немецкого дуба. На поверхности его мерцали, перемигивались руны, и словно в ответ вспыхивати мандолы на стенах и знаки древней письменности Шаншунг Маар-инг, давно забытой в Тибете. Лица троих путешественников у сидевших на откидных скамьях, казались то кроваво-красными, то иссиня-чёрными, то мертвенно-бледными. Через линию фронта летела чета фон Кройц из Аненербе и тибетский Змеиный Лама. Все — в лётной амуниции, при парашютах и рюкзаках. Полузакрыв глаза, они настраивались на предстоявщее дело. Их не отвлекало даже свечение менгира.

Лама, с которым их недавно познакомили в «Ораниербурге»[152] у Отто Скорцени, фон Кройцам очень, не нравился. Одно слово, змей. Да к тому же матёрый. Вон какой выставил энергетический барьер — сплошная тьма, не пробьёшься. Не подглядишь, что у него на уме.

Лама, со своей стороны, примерно то же мог бы сказать и о фон Кройцах. Надменные арийцы (воздвигли зеркальную сферу, почему-то полагая при этом, что сами имеют право рыться у него в мыслях. Злобные, коварные твари. Кобель и сука, готовые с рычанием вцепиться в глотку. Ухо с ними нужно одержать востро и спиной ни в коем случае не поворачиваться…

Блестящая сфера и клубок тьмы толкались и пихались в астрале, но в материальном мире ничего не происходило, пока вдруг лама не встрепенулся и голосом пророка не возвестил:

— Ха, я чую это, я чую. Вход в спиральный туннель уже близок. Агарти ждёт нас.

«Агарти. — Чета фон Кройц снисходителыш переглянулась. — Ну, пусть будет Агарти. Хотя на самом деле это Терминал, Портал, Врата… Переход на Новый уровень. Как говорится, Боги видят в реке мёд, обычные простецы — воду, а низкие духом сущности — кровь, кал, мочу, гной. Всё зависит от кармы. И внутренней силы. Не каждому дано родиться арийцем…»

Тем не менее руны запульсировали чаще, казалось, менгир оживал. Круги мандал пришли в движение, завертелись разноцветными волчками. Лама вытащил поющую чашу — огромную, с хороший таз, — и принялся водить по древней меди массивным деревянным стихом.

— Ом Мани Падме Хум, — затянул он гортанно. — Ом Мани…

Фон Кройцы ответили посмертным третьим заклинанием Парацельса, обращённым к Гномам, Эльфам и Ундинам, и крепко обхватили руками артефакт, висевший у штандартенфюрера на ремне. Это был завязанный священным узлом металлический ус дракона, убитого ещё во времена Мерлина Роландом Придорожным. Редкий, страшной силы раритет, делающий своего владельца непобедимым… Миг — и то ли амулет подействовал, то ли мантра сыграла свою роль, но менгир так и вспыхнул, мандалы ускорили вращение, и сквозь прямоугольные иллюминаторы «Гиганта» пробился призрачный волшебный свет.

Этот свет не имел никакого отношения к бренному и греховному материальному миру. Так могли светиться лишь пределы Агарти, вернее — преддверие Портала.

— Ом Мани Падме Хум! — ещё громче вывела поющая чаша, чета фон Кройц воззвала к саламандрам… и внезапно свет внутри «Гиганта» погас.

Всё погрузилось во тьму, словно кто-то невидимой рукой вывернул пробки. Впрочем, ненадолго. Свет появился вновь, но… Господи, что это?! На стенах вместо знаков тибетской мудрости загорелись строчки из Торы, а на поверхности камня возникли шестиконечные звёзды Давида. Где-то чуть слышно заиграла скрипка, мелодию подхватил кларнет, и послышалось — вот уж совсем некстати — то ли «Хава нагила», то ли «Семь сорок», сразу не разберёшь…

Впрочем, штандартенфюрер Эрик фон Кройц всё понял мгновенно.

— Черт! Дьявол! Преисподняя! — яростно вскричал он. — Цум тойфель! Они уже здесь!

В этот же миг раздался страшный треск. «Гигант» судорожно вздрогнул и, отчаянно ревя всеми шестью моторами, клюнул широким носом к земле. Верх и низ перестали существовать, пол рванулся у пассажиров из-под ног, их завертело, закружило, протащило по стенам и потолку и понесло к кормовому люку.

— Есть! Держу! — Напрягая все силы, Эрик фон Кройц схватился за рукоятку, выворачивая ногти, повернул, открывая замок. — Хильда, вперёд! Прыгай!

Выпустил в полёт визжащую жену, выпихнул ламу, прыгнул в страшную прямоугольную дыру сам… Ветер плёткой ударил по лицу, дыхание сразу сбилось, не слушая приказов сознания, захлопнулись от страха глаза… Вот где пригодились отточенные до автоматизма навыки, полученные у инструкторов Скорцени: а ну, так-растак, давай дёргай за кольцо. Да не перепутай, так-растак, парашют с гранатой…

Миг — и в бледном небе расцвели три белоснежных цветка, и ветер лениво понёс их на северо-восток. Герои Люфтваффе, тоже выскочившие из самолёта, с криками пикировали к земле. Их парашютам, во исполнение приказа рейхсфюрера, раскрыться было не суждено. Они уходили вниз, вниз, а вокруг разливался тот самый свет, призрачный, волшебный, обманный. Он столбом поднимался из строения на земле, напоминавшего средневековую крепость. На эту-то крепость, неизящно кувыркаясь, и валился многотонной тушей «Гигант»…

— Хильда, подтяни стропы, держись поближе ко мне! — заорал что было мочи фон Кройц. Увы, германские десантные парашюты были практически неуправляемы, а потому наши герои спускались на американских, фирмы «Ирвин», с рулевыми лямками. Крик Эрика прозвучал вовремя — внизу раздался взрыв, ярким сполохом блеснуло пламя…

И разом наступила полутьма обычной северной ночи. Волшебный свет потух без следа. Только полная луна в сером жемчуге неба, да шум рассекаемого воздуха, да быстро приближающаяся земля…

То есть не вполне земля — топкое болото. Простиравшееся во все стороны, сколько видел глаз. Чахлые сгорбленные деревца, мхи, целое море трав, мрачные торфяные разливы, в которых отражалась луна. И всё это — ближе, ближе, ближе…

Бултых!!!

Приземление ещё осложнялось тем, что парашюты были порядком таки перегружены. Десантники не смогли бросить святого. Лама успел прихватить заветный меч и чугунную, для увековечения в Агарти, голову Адольфа Гитлера. Эрик — его же ростовой портрет и серебряную, пуда в два, свастику, а в раздутом рюкзаке у Хильды покоились аж три дюжины экземпляров «Майн кампф».

И вот чавкнуло, чмокнуло, хрустнуло, качнулись рогозы и камыши… Приземлялись кто как умел. Хитрый Лама прогудел мантру, мгновенно потерял вес и даже не замочил ног. Хильда пустила в ход магический камень из скалы Ибрахима,[153] и тот опустил её на кочку, словно дитя в колыбель. Эрик был единственным, кто оплошал. Промедлил с левитацией, впечатался во мхи и сразу погрузился по бёдра. Хорошо ещё, что парашют был не германским, на котором иначе чем на колени и локти не приземлишься…