Герман Корнаков - Капли корсара

• Название: Капли корсара
• Автор: Герман Корнаков
• Жанр: Фэнтези

---

— Я не против. Говорите, что считаете нужным, Ян Генрихович.

— Вы заговорили о свободе, но позвольте вас спросить от кого или от чего? Творец тоже думал, что свободен в выборе, но, однако, поступил сообразно сложившимся обстоятельствам.

— Вы имеете в виду Элохима?

— Безусловно. Решение, которое он выбрал, было просто, как все гениальное, толчком к которому были сбежавшие рабы. По пути своего движения к Аду, он решил создавать поселения из своих рабов, что позволит при любых условиях внедрить генетический материал, в первую очередь программу контроля и дополнительного устройства шлюза автоматики (ДУША), в девственную систему "неандертальцев", посредством межвидового размножения. Завоевывая "Адамовы поселения", неандертальцы со временем утратят свое не управляемое вольнодумство, подчинившись закону Адама и Евы. Этот процесс похож на атаку компьютерного вируса, размножаясь, подчиняя себе все управление процессором. Требовалось только одно — внедрять, внедрять и внедрять законопослушные биосистемы в среду генетического хаоса. Собственно вот так и было создано новое человечество. Элохим — творец — великий генетик даровал "неандертальцам" ДУШУ. Вся остальная история Земли — это история войн походов и завоеваний. От перевеса генетического материала они меняли только знак с плюса на минус, как например Римская империя и нашествие варваров, но суть всегда одна — единство и вечная борьба противоположного. А вы говорите свобода… Хотите отстраниться от общего процесса? Постоять в стороне? Это конечно возможно, но тогда не разумное начало возьмет верх и погубит всю планету, что сейчас собственно и происходит, — профессор замолчал, погрузившись в свои раздумья.

— Так может, вы посвятите меня в свои планы, или так и будем играть в угадайку? — Григорий еще колебался.

— Почему люди всегда торопятся сорвать не созревшее яблоко? — но вопрос профессора остался без ответа. Григорий задумался….

Глава 12

Ежедневные сводки радовали Амонра. Человеческие расы все меньше и меньше беспокоили проблемы с "неандертальцами". Рассеянные Элохимом семена дали свои всходы. Его народ стал не плохим отвлекающим средством, на которое с удовольствием переключились варвары. Дети творца строили и сеяли, а варвары Ниргун отнимали и разрушали, но Адамово племя безропотно зализывало свои раны, вновь и вновь поднимаясь из руин и с каждым разом становясь все более сильным и менее уязвимым. Все это устраивало главу Верховного совета, за исключением того, что Элохиму наперекор обстоятельствам удалось построить административный домен на южном полюсе, больше похожий на научно-исследовательский центр, нежели на колонию переселенцев, при этом сделав его практически не подвластным Амонра, что собственно страшно раздражало последнего. В действиях Элохима он почувствовал угрозу своему величию и своим идеям. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Амонра, стала группа ученых сбежавших из Рая в Ад, под крыло ненавистного консула.

— Он пренебрег нашими законами и нашим доверием. Сделал себя хозяином ада, — лицо Амонра стало совсем бледным, — консул Элохим предал идею исключительности человеческой расы. Заселил Землю псевдо людьми. Мы не можем позволить горстке обезумевших невежд от науки разрушить наш мир, — Амонра резко прервал речь, переводя дыхание, словно задохнулся от бега. Его глаза светились ненавистью и злобой, которую он не пытался скрывать. — Я требую объявить войну и уничтожить весь этот сброд генетиков. Ударом с ковчега смести с Земли тех, кто потерял человеческий образ.

Трибуны молчали. Пылкая речь главы Верховного совета их, конечно, тронула, но не настолько, что бы ввязываться в схватку с Элохимом. Многие из членов совета, в особенности Африканцы, сами были не прочь создать, по примеру консула, свой независимый домен.

Трибуны молчали. Амонра напряженно ждал….

— Дальше случилось непоправимое, — профессор рассказывал так, словно сам наблюдал когда-то разыгравшуюся на Земле трагедию. — Не получив согласия совета, Амонра решил действовать на свой страх и риск, так же как он однажды принял решение о приземлении ковчега. До сегодняшнего дня нет точного ответа, почему удар, нацеленный по административному домену на южном полюсе, не попал в цель, и почему его мощность во много раз превысила реально допустимую. То, что произошло в дальнейшем известно вам, как ледниковый период. Да, да, Григорий Алексеевич, именно ледниковый период, который начался с огромного кратера и на его месте давно уже Байкал.

Удар видимо оказался настолько мощным, что едва не расколол планету, выбросив в атмосферу колоссальное количества пыли и пепла. В считанные секунды все живое было погребено в образовавшемся слое льда. На несколько лет вся планета погрузилась во мрак, лишив переселенцев, какой бы то ни было надежды на выживание.

— Но ведь выжили же.

— Выжили. Вы правы, но только те, кто в это время был в ковчеге, Раю или в Аду. С того дня в общем-то и начался отсчет новой истории на Земле — история не прекращающейся войны Рая и Ада. Войны за все: за ресурсы, рабов и даже их души.

— Надо предполагать, что Амонра выжил? — почему-то в этот момент Григория интересовала именно этот вопрос.

— Глава Верховного совета, как только понял, что произошло — покончил с собой, разгерметизировав одну из шлюзовых камер ковчега, — профессор взглянул на свой мигающий коммуникатор, — мне пора, — но на секунду задержался, — я забыл вам сказать о главном. С того времени что-то случилось и переселенцы потеряли свою возможность к самоклонированию. Вот теперь, кажется все, — Ян Генрихович встал, как-то по-старомодному слегка кивнул и быстро удалился.

Профессор ушел, а у Григория было ощущение, что все, что он знал, о чем думал, во что верил, пытался анализировать, все это — рушится. Рушатся такие вечные понятия как душа, вера, любовь, высшая справедливость….. "Не верю, да и не хочу верить в то, что душа — это всего лишь программа, вместившая в себя определенные понятия" — думал он, идя по коридору. Навстречу попадались спешащие куда-то люди. Они уже привыкли к нему, узнавали, многие при встречи кивали головой, но в их глазах Григорий видел один и тот же вопрос, словно они все хотели знать кто он и с кем.

За очередным поворотом, там, где были лифтовые шахты, связывающие этажи Рая, стояли двое не молодых мужчин и что-то очень бурно обсуждали. За дни пребывания в Раю, Григорий в основном разговаривал с Яном Генриховичем, и поэтому ему захотелось узнать, о чем они спорят, скорее из любопытства, хотя…. Подойти и вступить в разговор, было, понятное дело, неудобно. Ну, бывает же так, что идя по улице, кто-то обращает на себя внимание, тебе просто вдруг хочется понять, о чем он думает, говорит и ты, начинаешь напрягать слух, ловя обрывки фраз, забиваемых городским шумом, силясь понять их смысл. Поняв бесполезность, делаешь еще попытку, подходишь к интересующему тебя объекту, как можно ближе, при этом делая вид, что это простая случайность и еще раз пытаешься вслушаться….. Многие, у кого психика более лабильна, не выдерживают, начиная переспрашивать, или вообще бесцеремонно вступают в разговор. Чужие разговоры, как и чужие окна, частенько приковывают внимание обывателя, хотя и многие возвышенные натуры не прочь подсмотреть и подслушать сородича и дело здесь, явно, не только в праздном любопытстве. Григорий замедлил шаг и встал в небольшой нише так, что его не могли видеть, но при этом он хорошо слышал собеседников.

— Они уже подготовили большую часть установок к запуску, — голос был низким, произносящим слова несколько на распев и явно принадлежал низкорослому, крепкому мужчине в сером форменном костюме, в каких обычно ходили живущие на инженерном этаже, — я их уже говорил, что может быть есть смысл подождать. Может этот доктор примет решение, и мы сможем что-то реально изменить, а что толку гонять энергию по сетке. Сегодня мы, а завтра они.

— Вы правы, Сергей Иванович, но отчасти, поверьте мне, — отозвался худощавый собеседник. — Эти дети греха и порока должны видеть нашу силу. Видеть и бояться, а иначе они скоро совсем обезумят.

— Сила — это хорошо, но где это видано что бы силой хоть когда-то, хоть чего-то положительного добились. Напугать — да. Можно напугать один раз, но дальше-то к страху привыкают, и получается, что с каждым разом пугать нужно все страшнее и страшнее. Ощущаете, до чего мы в этом случае можем докатиться? Сначала отправим энергию по сетке, а потом будем антиматерией потрясать, а с нами-то, что потом будет? Вы подумали о последствиях? Может все-таки поискать иные способы?

— А чего их искать. Они есть. Вон стоит, слушает, а помогать, похоже, не собирается, — последняя фраза резанула Григория так, что он покраснел, словно мальчишка, пойманный в момент подглядывания в женскую раздевалку. Резко развернувшись, он почти бегом скрылся за поворотом, ощущая спиной всю неловкость своего положения.