Анджей Ваевский - Отныне я - твой меч

• Название: Отныне я - твой меч
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Фэнтези

Летописец на миг прикрыл глаза, словно представляя то, что пишет, перо вновь прошлось по бумаге: "Волшебные сказки о прекрасных принцах и принцессах, спасённых этими самыми принцами. Ведь как оно всегда выходит? Жила однажды принцесса, и было у неё четыре брата. Но напал враг лютый, всех поубивал и взял прекрасную принцессу в плен. Но явился спаситель, о да, обязательно прекрасный принц, врагов всех уничтожил, пленницу освободил, влюбился-женился, и жили они долго и счастливо. Увы, но так бывает только в сказках…"

Старик перечитал написанное, еще раз улыбнулся, скомкал пергамент и проворчал:

— Только совсем не сказка получилась. И точно не про "долго и счастливо". Наш сказ о настоящем, наш сказ о короле.

На новый лист легли новые строки.

---

Спустя неделю лихорадки Садар пришел в себя и сразу же приказал собираться в путь. Он торопился поспеть к празднику в столицу, несмотря на все еще болезненное состояние. Но ум его был ясен, жар отступил. Осталась только слабость, а на неё король внимания никогда не обращал. Поедет в карете, за дорогу отдохнет и отоспится. Глядишь, недуг и сам пройдет. Конечно же, подобное скорое решение вызвало недовольство воеводы, и молчать тот не собирался, в довольно резкой форме высказав Садару всё, что он думает о поведении монарха. Но откладывать поездку не стал, словно и сам спешил вернуться домой.

— А снега не бывает здесь? — поинтересовалась Раника, усаживаясь рядом с королем. Наследник и кормилица ехали отдельно. Всё же королевская чета пребывала не совсем в добром здравии, а значит, им нужен покой.

— Нет, здесь не бывает. В Сидериме иногда выпадает снег, но быстро тает. А здесь, в Нешуа, совсем ведь юг, пустыня рядом, какой уж снег? — пояснил Садар, устало растягиваясь на подушках, в неимоверном количестве наваленных на пол кареты. За здоровенького младенца пришлось расплачиваться собственным здоровьем, да и возраст не тот у Сейдар, чтобы первенцев рожать. И всё же обошлось, чему король и радовался, не скрывая довольства и улыбок. Радовалась и Раника, но, глядя на состояние супруга, не могла не переживать. Она расположилась рядом, непринужденно переместив голову Садара на свои колени.

— Ты отдохни, поспи. Мне мама так делала, — тоном заботливой няньки произнесла девушка, массируя виски Садара. Тот благодарно что-то проворчал, проваливаясь в полудрёму сразу же.

Раника не хотела верить слухам о том, что их брак с королем только политический. Девочка искренне любила своего супруга. А еще помнила слова незнакомой женщины о том, что именно ей, Ранике, предстоит лечить это одинокое сердце. Вот только как? К нему ж не подступиться. А еще он словно чувствует вину, словно извиняется за то, что беременность оказалась столь тяжелой, а роды — преждевременными. Королева не помнила, как родила наследника. Всю ночь она провалялась в бреду, так и не поняв до конца, что было, а что померещилось. А еще в бреду ей снилось, словно сам Садар корчится от боли, валяясь на полу. Но было утро. И ребенок. И облегчение, словно тело избавилось от груза. Возможно, груза новой жизни. Конечно же, Ранике, как и любой другой женщине хотелось помнить, как родился сын, хотелось запечатлеть в себе этот миг навсегда. Всё получилось не так, как предполагалось. Но королева не роптала, ни с кем не обсуждала случившееся, отмалчиваясь и робко улыбаясь. Она видела улыбку короля и понимала, что готова на любые жертвы, лишь бы он стал хоть немного счастливее, лишь бы в его жизни стало хоть не намного, но больше радости. А сейчас он и сам, как беззащитный ребенок, спал на её коленях. Раника гладила вечно растрепанные беспокойные кудри Садара, едва касаясь, проводила кончиками пальцев по лицу, словно пытаясь разгладить ранние морщины. Она уже не была той маленькой девочкой, которую поразил свет белых одежд, создававших иллюзию неземной красоты. Её Садар не был красив. И всё же девушка понимала, что всё так же восхищена им, как и тогда при первой встрече. В нём было то, что называют силой духа, а это намного важнее красоты. Раника чувствовала себя защищенной. И всячески пыталась защитить его, своего короля. Возлюбленного. Девушка сама не заметила, как скатившаяся слеза упала на щеку Садара.

— Что случилось, милая? — король проснулся мгновенно. И пристально посмотрел на королеву.

— Просто… мне кажется, что тебе наследник дался намного дороже, чем мне. Глупо, наверное, но я за тебя волнуюсь. Нет, правда, глупо. Такая маленькая и глупая. Волнуюсь за тебя, — она пытался улыбаться, размазывая слёзы, когда внезапно ощутила горячее дыхание на своих губах.

— Такой и оставайся. Должен же быть кто-то рядом со мной таким живым. Спасибо…

Он накрыл её губы поцелуем, а пальцы сами по себе уже расстегивали корсет белого шелкового платья, перемещаясь на расшнуровку нижней рубашки.

— Что ты… что ты… — Раника обомлела.

— Всё хорошо, мы в пути, никто не посмеет тревожить, — с каким-то неведомым ранее азартом улыбнулся король.

— Но… ты же болен…

— Да, прости, я не смогу как надо… наверное, вообще больше не смогу, но должен же я как-то отблагодарить твои слёзы?

Она ответить не успела. Настойчивая рука уже забралась под нижние юбки, заставив Ранику сдавленно застонать. Король был слишком нежен, спускаясь поцелуями по шее…

Зелик заглянул в остановившуюся карету предупредить о привале. И мгновенно захлопнул дверь, не проронив ни слова. Зрелище, представшее его глазам, оказалось не из тех, о которых оповещают окружающих. Королевская чета предавалась сну. При этом корсаж королевы расстегнут, обнажая левую грудь, прикрытую ладонью короля. Садар обнимал девушку, покоившуюся на его груди, и крепко спал. Румянец на щеках Раники выглядел столь красноречиво, что Зелик сразу догадался, после чего так сладко спиться.

— Чему улыбаешься? — поинтересовался Азит, глядя на довольную мину Зелика.

— Да так. Шустёр наш король. Не успел из болезни выбраться, как осчастливил королеву вниманием, — ответил тот. В голосе тихой нотой выделялась гордость. И не заметил, сколько неприкрытого удивления отразилось на лице Азита.

— Я и не знал, что тебя женщины интересуют. Думал, всё это маскарад ради наследника, — не сдержался воевода, как только удалось остаться с королем наедине.

— Иногда даже я способен чувствовать вину. Такая вот малая благодарность за причинённые мной страдания, — отмахнулся Садар.

— И ты со всеми будешь спать, перед кем чувствуешь вину? — Азит вспылил и едва успел остановиться, чтобы не сгрести монарха за воротник.

— Нет, только с ней. Больше ни перед кем вины не чувствую, — по-прежнему спокойно ответил король. И добавил:

— Нет для женщины ничего хуже, чем чувствовать себя ненужной и отвергнутой.

— И это говоришь ты?! — Разящий отказывался понимать сказанное, сжав плечи Садара, он всматривался в стальные, словно мертвые глаза. На краткий миг в этих глазах мелькнула искра.

— Да, я. Я ведь желанна. Или ошибаюсь? — редкий момент, когда Сейдар позволила себе говорить, как женщина.

— Желанна… — Азит уже не говорил, шептал, сжимая плечи возлюбленной, впиваясь жадным поцелуем в тонкие капризные губы. И неожиданно получив ответ на поцелуй. Словно она сдалась. Или смирилась. Разящий задрожал, столь велико оказалось желание сорвать одежду с Сейдар прямо сейчас. Но это стало бы убийством, насколько она ещё слаба. Он подождёт. Теперь он знает, что не отвергнут. Хоть и не любим.

Сидерим, год 2569

К началу первой из Белых недель королевский кортеж въехал в ворота Сидерима под восторженное ликование горожан. Весть о наследнике давно достигла столицы, но одно дело слышать, и совсем другое — встречать королевскую чету с кронпринцем на руках. Воодушевленные возгласы и здравицы неслись со всех сторон, пока Садар, приветствуя подданных, продвигался по улицам к дворцу. Король прекрасно знал, что к ночи в столице не останется никого, кого хотя бы издали можно назвать трезвым. Народ искренне радовался прибавлению в монаршем семействе, а значит, до рассвета будут отмечать, забыв про воздержанность накануне Белых недель.

Три недели тишины, молитв, жертвоприношений, празднований. Три недели без войн во всем мире Таридата. Время, когда можно отдохнуть, собраться с силами и решить, как действовать дальше.

— Хвала небесам, теперь не связан ожиданием наследника, — вздохнул Садар, просматривая бумаги, представленные Ларминизом.

— Вы очень ответственный супруг, раз ни на день не оставляли королеву во время тяжести, — прокомментировал собственные умозаключения жрец.

— Ты ошибаешься, но разубеждать не стану. А хорошо потрудились эти твои министры. Где только и сыскал таких? — король пробегал взглядом по бумагам и выглядел довольным.

— Если позволите, то буду ими руководить и далее. Вам есть, чем заняться, — ушел от ответа Ларминиз.

— Хорошо. Ты хорошо делаешь свою работу, Верховный. Так чем же мне заняться? — Садар прищурился, изучающе рассматривая жреца.

— Полагаю, в свете разгорающейся войны, монарх обязан печься о народе, а не заниматься строительными сметами, — Ларминиз выглядел почти торжественно.

— О как. А строить город — это не забота?

— Я говорю о безопасности, Ваше Величество, — жрец не отступал.

— И полагаешь, что война империй нас коснётся? — казалось, король решил сыграть глупца.

— Полно дурачиться, мой король. Вы без меня прекрасно понимаете, что участие Сидерима в войне — вопрос времени. И разница лишь в том, втянут ли нас силой, или мы сами втянемся, чем выиграем время и позицию.