Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

• Название: История Беларуси
• Автор: Митрофан Довнар-Запольский
• Жанр: История

Довнар-Запольский Митрофан (1867-1934), беларусский историк, этнограф и экономист, основоположник беларуской национальной историографии. С 1925 г. профессор БГУ, действительный член Института беларуской культуры, председатель его историко-археографической комиссии и сотрудник Госплана БССР. Обвиненный в «нацдемовщине», был вынужден оставить работу и в 1926 г. выехать в Москву. Было заблокировано его избрание академиком АН СССР, осуждена рукопись книги «Гісторыя Беларусі» (была издана только в 1994 г.). В 1919 г. на беларуском и основных европейских языках опубликовал научно-публицистический очерк «Асновы дзяржаўнасці Беларусі». Автор свыше 200 научных трудов по этнографии, социально-экономической и политической истории Беларуси, Летувы, России, Украины, Польши, в т. ч. таких крупных исследований, как «Очерк истории кривицких и дреговицких земель до конца 12 в.» (1891), «Государственное хозяйство Великого Княжества Литовского при Ягеллонах» (1901), «На заре крестьянской свободы» (1911), «Народное хозяйство Беларуси. 1861-1914 гг.» (1926) и др.

---

Так, к половине 50-х годов вопрос об унии окончательно наметился. В Великом княжестве сознавали невозможным существование без союза с поляками. Низшая шляхта, по крайней мере, некоторая часть ее, охотно шла на унию в надежде на использование «золотой польской вольности» и в надежде на религиозное успокоение и, особенно, в надежде на военную помощь поляков. В самом деле, уния нашла себе сторонников в двух разных полюсах. Подляшане, наиболее ополяченные и терзаемые религиозными смутами, сравнительно мало страдали от войны, но для успокоения неурядиц и в видах политических поддерживали унию. Здесь было множество мелкой шляхты, которой весьма желательно было уравняться в правах с панами. Витебская и полоцкая шляхта, менее затронутая религиозными смутами, но также заинтересованная в вопросе о свободе вероисповедания, притом истерзанная войной, также стремилась к унии. Высшее дворянство более осведомленное в положении Польши и более скептически смотревшее на польскую силу, всячески отстаивало самостоятельность государства, но и оно должно было пойти на уступки и вступить на путь реальных переговоров. Сейм 1565–1566 гг. был таким моментом, когда переговоры уже получили серьезную обосновку.

§ 9. ПРИСТУП К ОКОНЧАТЕЛЬНЫМ ПЕРЕГОВОРАМ ОБ УНИИ И СЕЙМЕ 1566 г

Сейм начался королевской пропозицией, заявлявшей о готовности и старании Короны в деле унии. Сеймовые послы в лице своих ораторов категорически заявили, что они не могут дать помощи Литве, потому что не знают, как к ним относится Великое княжество. Послы Краковской земли не желали рассматривать никаких вопросов, прежде нежели будет разрешен вопрос об унии. В Посольской избе доказывали, что необходимо Литву заставить присоединиться к Короне теперь же, ибо по окончании войны она опять уклонится от унии. Неудивительно потому, что Люблинский сейм 1566 г. уже повел официальные переговоры об унии. Поляки заседали в Люблине, а литовцы — в Бресте. Литовские послы предложили Короне свои условия унии. Это было предложение союза и персональной унии. Король в очень сильной мере хлопотал об унии и даже приглашал всех литовцев приехать в Люблин. Вообще, литовцы стремились, по крайней мере, отстоять некоторую самостоятельность великого князя. Заправилам литовской политики наилучшей унией представлялась такая, при которой «рука бы руку мыла», т. е. союз двух государств. Они и отстаивали эту позицию до конца, быстро проводили внутри государства реформы, предоставлявшие все права низшей шляхте для того, чтобы она не стремилась пользоваться польскими законами и, видя невозможность дальнейшей борьбы, заявили о своей готовности собраться на общий сейм.

Обещанный общий сейм открылся в Люблине в январе 1569 г. На нем столкнулись две точки зрения: польская точка зрения, которая исходила из актов прежних уний, и литовские контрпроекты, выдвигавшие идею союза государств. Представители Литовской Руси нисколько не скрывали того, что тяжелая нужда заставляет их идти на уступки. «На нашем хребте был неприятель, — говорил послам виленский воевода Николай Радзивилл, — когда мы уезжали сюда». С другой стороны, и поляки заявляли, что лучшего времени не будет для заключения унии и литовское злополучие — [счастье] для поляков. Вообще, заявления более сильной стороны, надо признаться, дышат известного рода цинизмом и злорадством. Неудивительно, что проекты литовцев не находили сочувствия в Коронной избе и вызывали только раздражение. Т. к. литовская рада и послы не сдавались, то поляки поставили вопрос совершенно на новую точку зрения. Последние решили предварительно ослабить Великое княжество территориально. В Посольской избе требовали заставить Литву и Белоруссию исполнять желание Польши, поносили бранью литовских послов, когда литовцы отъехали с сейма. Тут польским дипломатам пригодились их исторические изыскания и доставленные известным историком Кромером, архивные материалы. В Коронной избе подняли вопрос о том, что некогда Волынь, Подолия принадлежали Польше.

Поляки потребовали от короля акта об отторжении Волыни и Подляхии от Литвы и присоединения их к Короне. Акт об отторжении этих провинций был объявлен. Обе стороны готовились к вооруженной войне. Но Литва была не только слаба, но и была обессилена изменой волынян и подляшан, потому что волынские и подляшские послы довольно охотно присягнули королю. За ними последовала и Киевская земля. Дело в том, что сначала поляки хотели оставить Киев с округом, на который поляки уже никакого исторического права не имели, за Литвой просто потому, что это был форпост на границе с Татарией, прикрывавшей Волынь. Борьбу с татарами полякам очень хотелось возложить на Литву, но затем на сейме стали менять мнения и появился акт о присоединении к Короне Киевского воеводства. Киевская шляхта последовала за Волынью.

Таким образом, население Украины охотно изменило идее самостоятельности Западно-Русского государства и отдалось Польше. Протестовали только те из жителей Подляхии и Волыни, которые по происхождению своему были белорусскими, напр., знаменитый государственный муж Остафий Волович и некоторые другие.

Это было насилие, но Литовско-Русское государство находилось в таком положении, что сопротивляться не могло. Ведь в том же 1569 г. литовцы пробовали было заговаривать с Иваном IV о мире, а царь и слуги царевы издевались над литовскими послами и даже вырвали у одного из них часть бороды. И литовские дипломаты ограничились только протестами, а войска отступали. Таким образом, измена украинцев еще более подорвала силы государства. Правда, в будущем украинская шляхта ничего не выиграла за эту измену, ибо прекрасные земли Южной Украины захвачены были польскими панами, а внесенная ими религиозная смута повела к казацким войнам и потомки украинцев жестоко были наказаны за измену их отцов. Глубокой грустью дышат письма и речи представителей Литвы и Белоруссии, переживавших этот тяжелый момент в истории своей родины. «До чего дошло, — писал Ходкевич Радзивиллу из Люблина, — и еще более доходит для убогой и бедной Речи Посполитой нашей, того мне не нужно писать Вашей милости…Сердце поражается небывалой болью, когда смотришь на то, что делается с нами и особенно, когда видишь, что мы жестоко во всем ошибаемся и именно в том, откуда с надеждой ожидали для себя всего доброго». Автор письма с большой горечью сообщает своему корреспонденту, что Волынь так быстро прониклась польскими империалистическими интересами, что продает свою родину, что уже претендует на Берестье, даже на Пинск и Кобрин. Дело представлялось безнадежным. Поляки готовы были совершенно оставить Литву и передать ее московскому царю. Николай Радзивилл в письме к Нарушевичу оплакивает погребение и уничтожение некогда великого государства. При таких условиях литовским панам и шляхте пришлось заключать последний акт унии. Великий патриот Ян Ходкевич в день подписания унии произнес блестящую речь, в которой обращался к чувству долга великого князя в деле защиты самостоятельности Великого княжества. Он не скрывал безысходного положения Литвы и Руси, но настаивал на смягчении условий унии в смысле сохранения самостоятельности Великого княжества. Речь Ходкевича закончилась рыданиями всей литовской рады. Именем короля польские дипломаты требовали признания унии в той форме, в какой она преподносилась поляками. Так был решен вопрос об унии, которая затем в июле месяце была оформлена королевским привилеем.

§ 10. СУЩНОСТЬ УНИИ 1569 г

Сущность акта унии заключается в следующем. Оба государства сливаются в единое и нераздельное тело, члены которого обязаны помогать интересам и выгодам общего государства. Литва и Русь сохраняют, однако, титул Великого княжества, все должности и свои права. Оба государства должны иметь одного главу, избираемого на общем сейме. Коронация происходит только в Кракове. Оба государства имеют общие сеймы, на которых обсуждаются общегосударственные нужды. Права поляков в Литве и литовцев в Польше уравниваются. Но привилеи Литвы сохраняют свою силу. Литва сохраняет свой особый скарб, т. е. финансовое хозяйство и свое особое войско.

Конечно, акт унии был актом величайшей несправедливости, которую допустил братский народ. Он не был и тактичным дипломатическим шагом, потому что на долгое время обострил отношения между поляками и белорусами. Творцы унии думали укрепить общее государство путем соединения, но в действительности они ослабили его. С точки зрения юридической акт унии не прекращал, однако, самостоятельности Великого княжества Литовского. Это был акт парламентарной унии, сохранивший суверенные права Великому княжеству.

Обе стороны соединились в атмосфере взаимного доверия. Поляки вовсе не рассчитывали особенно поддерживать Великое княжество в его борьбе с Москвой. Они уклонялись от дачи средств и людей для настоящей защиты восточных границ от напирающей Москвы. Общие советы на сеймах установились не сразу и послы каждого государства отдельно обсуждали свои дела.