Борис Долинго - Прерванный полёт

• Название: Прерванный полёт
• Автор: Борис Долинго
• Жанр: Научная Фантастика

Рассказ опубликован в журнале "Звёздная дорога" (Москва), 2002 г., #1.

---

- Волшебство? - уже удручённо спросил он.

- Нет, вовсе нет.

Карлин понюхал ещё раз:

- А одеколон-то какой? "Хуго Босс"?

- Обижаете, - чуть пожал плечами гость, аккуратно сворачивая пробку с бутылки, - это куда лучший одеколон.

Евгений помотал головой:

- Слушайте, давайте, всё-таки, объяснимся. В этой ситуации ко мне мог придти только дьявол. Вы - это он? Мефистофель - это вы?

Молодой человек усмехнулся тепло и совершенно по-людски:

- Если вам удобно считать так, то - пожалуйста. Суть не в этом.

- Что же, значит, религии, правы?

- О-о! - На лице гостя появилась гримаса то ли сожаления, то ли брезгливости. - Когда я нахожусь здесь, все мои знания, по большому счёту, сильно ограничены, но могу сказать, что любая религия - искажение сути вещей до неузнаваемости. Дело в том, что в течение многих лет кое с кем из людей, как, например, с вами, мне приходится встречаться. Так было и много веков тому назад, и отсюда пошли все искажения сути, выражающиеся в возникших религиях. Что делать, видимо, издержки технологии, но это также не имеет значения.

- Ну, хорошо, кто-то там из древних воспринимал это как религию, а что же современные и более просвещённые люди - совсем молчат?

- Да, более просвещённые, действительно, молчат. Вот вы, например, не станете же создавать новое религиозное учение, только из-за того, что пообщались со мной? Не сомневаюсь, не станете, и даже просто рассказывать об этом никому не станете - сумасшедший дом далеко не то место, где вы стремитесь оказаться, пока живёте среди людей.

- Хорошо, допустим, не стану. Но что будет там? И, вообще, если уж на то пошло, где это - там?

Гость и, возможно, спаситель Карлина снова улыбнулся. Чёрт (чёрт!), если бы он не был таким безупречно-гладким и не был бы так похож на преуспевающего и при этом хорошо образованного "нового русского", то его улыбка даже нравилась бы Евгению.

- Понимаете, если вы окажитесь там, - сказал он, наливая водку в элегантные хрустальные рюмки, невесть откуда взявшиеся на столе, - возврата уже категорически не будет. Но у меня сейчас нет информации о том, что будет там, я сам просто не знаю этого. Я знаю только, что даже расскажи я, что ожидает вас с той стороны, вы всё равно не поверите, а когда сами узнаете, то уже никак не сможете рассказать никому, из остающихся здесь. И даже, если бы смогли, то не стали рассказывать. У вас уже будут иные интересы.

- Красиво обстряпано! - Карлин почти с восхищением покачал головой.

- Не более красиво, чем любая истина. Ваше здоровье! - Гость поднял рюмку, и Карлин машинально сделал то же самое.

Они выпили и Евгений, признаться, с удовольствием взял бутербродик с балыком. Прожевав и проглотив, он снова задал вопрос:

- Кстати, а как же Вас всё-таки зовут?

Молодой человек чуть косо посмотрел на Карлина мимо шпажки с наколотой на неё маслинкой, которую он почему-то нюхал как цветок. Затем он съел ягоду, непринуждённо сплюнул в ладонь и положил косточку на стол.

- Поверьте, это не имеет никакого значения. У вас на языке вертится имя Мефистофель - пусть будет в качестве условного. Оно, например, нравилось Гёте.

- Значит, Фауст?...

- Ну, конечно! А с кого бы он ещё писал этот образ? Конечно, с самого себя! Только напридумывал много, чего не было. Творчески развил, так сказать, но задачу выполнил.

- Какую задачу? - живо поинтересовался Карлин.

- Свою задачу, задачу одного из вариантов определения смысла жизни.

- Н-да? - с сомнением сказал Евгений. - И что же, Гёте познал смысл жизни? Что-то я не уверен, что его "Доктор Фауст" - учебник по смыслу жизни...

- Вы читали это произведение? - спросил гость.

- Целиком нет, - признался Карлин, - только по разделу в школьной хрестоматии когда-то давно.

Мефистофель, если это был он, усмехнулся:

- Как же вы можете судить? Кое-что насчёт смысла жизни в действии он познал. Впрочем, дело не в этом. Смысл жизни - такая штука, которую каждый открывает для себя сам, и только сам. Никто не сможет объяснить другому, в чём этот смысл. Президент страны и, скажем, ассенизатор, академик и продавщица овощного ларька, директор завода и уборщица, врач и убийца - каждый сам определяет для себя смысл своего существования.

- Да ну? - Карлин с сарказмом приподнял бровь. - Прямо вот так вот определяют? Постулаты выводят?

- Зачем же так утрировать! Подавляющее большинство людей, делают это совершенно бессознательно. Большинство, к тому же, делает всё неправильно, но даже так неявно определяя для себя смысл жизни, они выполняют своё предназначение. Кому-то предназначение - выстроить город, а кому-то - убирать мусор в этом городе. И так далее, и тому подобное.

Несколько секунд они молчали, и Карлин переваривал услышанное. Бред какой-то, но зачем же он сюда явился? Учить его определять смысл жизни?

- Хм, хорошо, - наконец, хмыкнул Евгений, нарушая молчание. - Скажите мне мой гость, Мефистофель, есть всё-таки, Бога или нет?

- Да ну что вы, в самом деле! - сокрушённо сказал гость, поправляя галстук. - Я уже говорил, что для вас сейчас это не имеет никакого значения. У вас есть я.

- Но вы, всё-таки, дьявол?

Мефистофель вздохнул, словно разговаривал с непонятливым ребёнком:

- Отрешитесь от ложных, повторяю, совершенно ложных стереотипов! Для вас важно, какие варианты действий есть у вас. Давайте разберёмся с этим.

- Кажется, понимаю, - усмехнулся Карлин. - Мне, как самоубийце, придётся подписать с вами какое-то соглашение! Какое?

Его ночной посетитель чуть склонил голову на одно плечо и мелко покачал ей, тоже улыбаясь. Похоже, он явно забавлялся.

- Угу, - сказал он, вдруг притворно-жёстко взглянув Карлину прямо в глаза. - Подписать! Кровью!... Бросьте, Евгений Витальевич, это такие же выдумки, как и всё остальное. Ладно, давайте перейдём, наконец, к сути дела. Забудьте про Бога, Дьявола и иже с ними. Считайте, что сейчас есть только вы, сделавший то, что сделали, и я, дающий вам некоторую альтернативу.

- Допустим, но почему вы это делаете?

Гость всплеснул руками.

- Я и пытаюсь ненавязчиво это объяснить в пределах моей компетенции. Давайте-ка выпьем ещё по рюмочке...

Карлин хотел, было, спохватиться, что с учётом предыдущего ему уже, пожалуй, хватит, но вдруг понял, что хмеля-то у него - ни в одном глазу. Что ж, выпьем, так выпьем!

Они выпили, и неизвестный с псевдонимом Мефистофель продолжал:

- Вопрос, почему я это делаю, не должен вас беспокоить. Воспринимайте всё как данность. Я прихожу к людям...

- Ага, значит, вы ко многим приходите? - перебил Карлин, выуживая с блюда бутербродик.

Мефистофель недовольно махнул рукой, словно приказывая ему помолчать.

- А разве это не ясно?! Так вот, я, в частности, прихожу к людям, которые пошли на решительный шаг, прерывая своё земное бытие, но при этом не истратили весь душевный потенциал, не выполнили своё предназначение. К людям, которые решаются уйти из жизни по минутной слабости, эпизодическим обстоятельствам, и тому подобное...

- К Гёте вы пришли именно в такой момент?

- Дался вам этот Гёте! Я прихожу к людям в самые разные моменты. И не только к писателям, но, бывает, даже к сантехникам прихожу. Правда, гораздо реже.

- Хорошо, а как было, например, с Пушкиным? Да - с Пушкиным! А с Хэмингуэем или с Маяковским?

- Давайте не о всех сразу! К тому же, вы разные случаи называете, хотя, что любопытно, роднит их одна, но весьма важная черта: я ни к кому из них не приходил в последний час - они свои миссии выполнили на сто процентов. И, уверяю вас, поверьте, не в этих людях дело, дело сейчас в вас.

- Да, уж, скажите, интересно ведь! Как, допустим, с Пушкиным было? Или вам нельзя раскрывать профессиональные секреты?

- Отнюдь, какие там секреты от вас уже сейчас? Могу и сказать. Пушкин вам, конечно, особо близок, как национальная гордость. Так вот, в последний час после Чёрной речки я к нему не приходил, но пару раз его горячую голову спасал от пуль, под которые он сам подставлялся.

- Значит, он знал про вас?!

Гость Карлина усмехнулся:

- Знал, но только до момента поворотной точки, поскольку там приходилось влиять на последовательность событий - а в этом случае память ликвидируется, иначе нельзя. Допустим, если бы я сейчас был у вас не в первый раз, вы бы этого не знали. Ну, а Александра Сергеевича можно было спасти и тогда, в 1837, но не стоило - свой потенциал он уже выдал весь. Более того, проживи он ещё хотя бы лет десять, то превратился бы в брюзгливого исписавшегося мэтра, этакого монстра остро завидующего новым восходящим талантам и давящего их. Он бы успел надоесть окружающим, а так остался навеки в литературе как супер-поэт, которому и современники, и потомки за блистательный, не успевший завянуть талант прощали и прощают отвратительный характер. Кстати, небезызвестный вам Михаил Юрьевич был даже ещё хуже.

Евгений покачал головой и хрустнул пальцами, потянувшись.

- Да, - сказал он, - вам бы за перо сейчас сесть - такие бестселлеры бы накатали!