Яков Шур - Рассказы о календаре

• Название: Рассказы о календаре
• Автор: Яков Шур
• Издательство: Госполитиздат
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 1962

Почему новый год наступает 1 января? Почему церковники считают началом нашей эры рождение мифического Христа? Как появились различные эры летосчисления, откуда произошли названия месяцев и дней, как зарождались народные и религиозные праздники?

В книге Я. Шура читатель найдет ответы на эти и многие другие вопросы.

В течение многих веков люди на основе наблюдений природы, особенно астрономических наблюдений, создавали календарь. Но служители культа как саму астрономию, так и календарь использовали для укрепления и распространения религиозных предрассудков и суеверий.

Предлагаемая книга на многочисленных исторических фактах знакомит читателя с наиболее интересными этапами развития и совершенствования календаря, с научными основами его построения.

---

Брюса в свое время также считали магом-чернокнижником, колдуном и распространяли о нем легендарные небылицы. В действительности он вовсе не интересовался волшебствами и вряд ли сам верил в астрологию. Отец его был выходцем из Шотландии, служил в русской армии и погиб в боях под Азовом, а сам Яков Вилимович родился в Москве. С юных лет он обучался военному делу, участвовал в «баталиях», сопровождал Петра I в заграничных путешествиях и пользовался доверием царя, как близкий его помощник.

Брюс был разносторонне образованным человеком, увлекался математикой, проводил астрономические наблюдения, заведовал московской типографией. Там был напечатан и его перевод одной книги, сыгравшей немалую роль для российского просвещения.

Соперник бога и народный календарь

В XVI веке уже стало известно в России учение Коперника. В 1657 году киевский ученый Епифаний Славинецкий перевел на русский язык космографию голландцев Виллема и Иоганна Блеу под названием «Зерцало всея вселенныя». Там разъяснялось учение Коперника, но рукопись так и не была напечатана.

Эта первая ласточка долго оставалась единственной. Православная церковь запрещала какое бы то ни было толкование мироустройства, кроме птолемеево-библейского. Духовенство цепко держало в своих руках образование, мешало проникновению в Россию наук — «бесовских мечтаний», и отставание нашей Родины в значительной мере было «заслугой» церкви.

Только в 1707 году Брюсу удалось издать настенную картину-плакат «Глобус небесный». Здесь были изображены звезды, чертежи различных систем мира, в том числе Коперниковой, и стихотворное их описание. Простая и доходчивая картина впервые познакомила широкого читателя с учением Коперника.

Через десять лет Брюс перевел и напечатал книгу выдающегося голландского ученого Гюйгенса «Космотеорос». Эта «Книга мирозрения», как назвал ее Брюс, уже подробно, в доступной форме рассказывала о системе Коперника и впервые познакомила русских читателей с идеями Джордано Бруно о множестве обитаемых миров.[49] В том же 1717 году из Парижа была привезена приобретенная Петром I движущаяся модель Коперниковой системы. «Книга мирозрения» вместе с другими изданиями открыла русским людям доступ к науке.

Однако церковь, присмиревшая при Петре I, вознаградила себя после его смерти. Люди старого закала и духовенство всячески позорили книги «окаянных звездочетцев» как наваждение сатанинское, что служит лишь на пользу дьяволу, и проклинали «Коперника, богу суперника». Церковь правильно оценила его учение как вредное и опасное для религиозного миросозерцания. С ненавистью и возмущением говорили отцы духовные о том, что не смеет человек диктовать законы царю небесному.

Высшее церковное учреждение — «святейший правительствующий синод» запретил распространять богомерзкое учение. Но не убоялся гнева церкви и смело защищал в своих сочинениях «соперника бога» гениальный Ломоносов. Ему принадлежит и едкая эпиграмма на противников Коперника. Рассказывая о споре относительно того, Земля вертится вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли, Ломоносов устами повара остроумно решает вопрос:

Он дал такой ответ: «что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав:
Кто видел простака такого,
Который бы вертел очаг вокруг жаркого».

Ревниво «оберегая» народ от науки, церковь усердно насаждала суеверия и религиозные обряды. Чтобы укрепить слепую веру, духовенство опутывало сознание крестьян паутиной нелепых предрассудков. И все же не было у русского народа той исключительной религиозности, которую прославляли реакционеры. Трудовой опыт воспитывал в народе стихийный материализм.

«Русский крестьянин суеверен, но безразличен в смысле религии… — тонко замечает Герцен. — Он в точности исполняет все обряды, всю внешнюю сторону культа, чтобы в этом отношении совесть была чиста; в воскресенье он идет к обедне, чтобы остальные шесть дней не думать о церкви. Священников своих он презирает, как лентяев и жадных людей, которые живут за его счет… Предметом насмешек и презрения служат поп и дьякон или их жены. Многие пословицы свидетельствуют о безразличном отношении русских в деле религии: «Гром не грянет, мужик не перекрестится», «Надейся на бога, да сам не плошай»».

Духовенство заботилось о том, чтобы каждый календарь был святцами, назойливо напоминал о церковных праздниках, постах и обрядах. Все святые, мученики и прочие угодники были расквартированы по календарным дням, чтобы внедрить таким образом религиозные верования в повседневную жизнь народа.

Но крестьяне жили по своему устному календарю: святцы служили канвой, на которой народный опыт расшивал свой узор, привязывая к именам почитаемых церковью святых начало времен года, наступление теплой или холодной поры, дождливых и морозных дней, все природные перемены, важные для труда земледельца. Хотя и вешал крестьянин в избе иконы, но не миловал божьих угодников: «Из одного дерева икона и лопата».

Календарные святые стали вехами для счисления времени. Крестьянин относился с уважением лишь к тем святым, с которыми связаны местные легенды и поверья, а с остальными не больно церемонился. Народ наделял угодников «производственными» прозвищами, подчас веселыми или иронически-насмешливыми, использовал их имена для пословиц, помогающих ориентироваться в беге дней и сельскохозяйственных работах.

Январь — году начало, зиме середка — пора сильных морозов, и святой Афанасий (18 января[50]) награждается юмористическим прозвищем: пришел Афанасий Ломонос — береги щеки и нос. Тимофей (22 января) — это Полузимник: половина зимы уже миновала, а Аксинья (24 января) — Полухлебница: к этому дню должна оставаться половина хлебных запасов, чтобы хватило до нового урожая.

Январь, считали крестьяне, два часа к дню прибавляет, а февраль уже три. На сретенье (2 февраля) зима с летом встречается, и Власий (11 февраля) получает прозвище «Сшиби-рог-с-зимы». На Василия Капельника (28 февраля) уже начинают таять ледяные сосульки, а 4 марта — день Герасима Грачевника: прилетают грачи, предвестники весны.

Конец пришел зиме и «на сорок мучеников (9 марта) сорок сороков весну несут». Пройдет еще недельки две и начнется половодье: «на Матрену щука хвостом лед разбивает». Близится и начало полевых работ; для крестьянина не время дорого, а пора — каждому делу свой срок, всякое семя знает свое время. После поры не точат топоры, потому что пора, что железо: куй, пока горячо. Мужика не год, а день кормит — весной час упустишь, годом не наверстаешь.

На Еремея Запрягальника (1 мая) и ленивая соха в поле выезжает, а 2 мая Борис и Глеб сеют хлеб. С 13 мая, дня Лукерьи Комарницы, начинают докучать комары, а 19 мая — Фалалей Огуречник: пришел Фалалей — досевай огурцы скорей.

Внимательные, вдумчивые наблюдения подсказывали крестьянину, пусть и не совсем точно, важные даты природного календаря: на Петра Поворота (12 июня) солнце поворачивает на зиму, а лето на жары, Петр и Павел (29 июня) день на час убавил, а Илья Пророк (20 июля) два часа уволок.

На Исакия Малинника и Авдотью Малинницу (3 и 4 августа) поспевает лесная малина. Близится осень, улетают на юг летние гости — грачи, журавли, гуси, и святой Никита (15 сентября) получает прозвище Гусепролета, а Орина (18 сентября) — Журавлиного Лёта. Наступает пора осенних дождей, и преподобныя Параскеве (14 октября) присваивается не особенно благозвучное имя Грязнихи; кое-где на Митрия (день великомученика Димитрия — 26 октября) уже реки замерзают.

С Ерофея (4 октября) холода сильнее, с Матрены (9 ноября) зима встает на ноги, еще через два дня Федор Студит землю студит — зима на носу. Вот и декабрь, что год кончает, зиму начинает, а 12 числа — Спиридон Поворот: солнце поворачивает на лето, зима на мороз.

Рождественский праздник у ранних христиан, по примеру поклонников персидского бога Митры, был приурочен к 25 декабря — зимнему солнцестоянию. Но оно по юлианскому календарю давно уже отступило от этой даты. Вот почему зимнее «возрождение» Солнца в русском народном календаре было связано с днем Спиридона — 12 декабря:

Спиридон — свет — поворот
Стоит прямо у ворот,
Колесо в руке несет,
Красно солнышко зовет,
Ко святой Руси ведет…
Разгорайся, солнце красно,
Ты на свете не погасло!..

Так переосмысливал народ в своих «бытовых святцах» имена и других церковных угодников.

Любопытно, что еще в XVII веке сохранился такой обычай. В Спиридонов день звонарный староста Архангельского собора, блюститель «часобития» (звона часов) докладывал царю, что «отселе зачинается возврат Солнцу с зимы на лето, день прибывает, а ночь умаляется». За эту радостную весть царь жаловал старосту двадцатью четырьмя серебряными рублями — по числу часов в сутках. А в день летнего солнцестояния (12 июня) тот же докладчик сообщал, что «отселе зачинается возврат Солнцу с лета на зиму, день умаляется, а ночь прибывает». За эту печальную весть старосту заключали в темную камеру на Ивановской колокольне тоже на двадцать четыре часа.