Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги

• Название: Ключ от радуги
• Автор: Алинна Ниоткудина
• Жанр: Фэнтези

Аннотация:

Продолжение и развитие истории начавшейся в "Мастере сновидений"

---

О, Пресветлая! Как же я устала…. Разбирает любопытство рассмотреть, что же такое я произвела на свет, но усталость пересиливает, и я отдаюсь в объятья сна.

Я снова гуляю по облакам, почти как у Гарика, но вокруг не серая шахта, а лучезарное синее небо. И у меня на руках моя девочка. Устраиваю ее в пухе облака, рядом ложусь сама. Тихо, спокойно, тепло…, легкий ветерок качает наше облако, мое тело блаженствует в сладкой неге.

Близкая вспышка и оглушительный громовой раскат разрывают мою дремоту. Еще вспышка и молния попадает в меня, лишая возможности двигаться, говорить, сковывает судорогой как колючей проволокой. Я слышу этот голос впервые, но я знаю его обладательницу, это Лиана. Наконец-то мы встретились лицом к лицу.

— Ты думала, что захватив мое тело, тебе удастся пробиться к власти? Ты самозванка, ничего у тебя не выйдет. Нет смысла бороться за свое старое тело, для меня теперь есть новое. И в новом теле я получу ВЛАСТЬ!

И беспощадный смех Лианы сливается с раскатами грома…

Из липких объятий кошмара меня вырвал тонкий и всепроникающий звук. Рядом со мной плакала новорожденная девочка. Это просто материнские страхи и гормональный шок вылились в кошмарный сон, или действительно часть духа Лианы живет во мне, и я несу угрозу для своего ребенка? Как это выяснить? Есть у меня знакомый спец по снам, но выдать свою тайну даже самым близким я еще не готова.

Я с усилием села на кровати и взяла дочку на руки. Малявочка распахнула веки, и на меня уставились ярко-синие глазенки. Вот теперь я точно знаю, кто твой папашка, даже и без родового знака все понятно. Красавица моя, я не могу защитить тебя даже от самой себя.

— Мара, где мои вещи?

— Да вон, в ногах лежат…

Я положила туго спеленанную кроху на кровать и полезла в свой мешок за заготовленными амулетами. С магией у меня все еще проблемы, теперь, она вся в молоко будет уходить, поэтому кое-что предпринять нужно срочно. А вот и первая заготовочка, в ней плетение для перекрытия лактации, а то если я кроху хоть раз покормлю, то уже не смогу ее тут оставить. И второй амулетик, это чтобы родовой знак проявился и исказился, во что-нибудь неизвестное. Я над этим плетением три месяца корячилась. Как было указано в книге, искажение продержится несколько лет, потом обновлю.

Теперь пара общеукрепляющих и…. Я полна физических сил, и жутко хочется есть, особенно ржаного хлеба, ароматом которого пропах весь дом.

Когда я, уже одетая в привычную одежду наемницы с ребенком на руках, вывалилась в горницу, все не многочисленное население хутора, сидящее за общим столом, вытаращило на меня глаза. Тут в большой и светлой комнате собрались все, две женщины, судя по внешности сестры, трое мужчин, одного, правда к мужчинам отнести трудно, скорее великовозрастный подросток и пара мелких детей от трех до пяти лет.

Старшая из женщин, кажется, Лала, вскочила и запричитала:

— Ой, да что же вы встали-то? Вам же еще нельзя… И девочку-то сюда принесли. Ой, а глазки-то у нее какие, синенькие-синенькие, видимо в папу-то…

— Вы здесь старшая?

— Да, я…

— А можно мне с вами поговорить… наедине.

— Ну, можно, конечно-то. Пойдемте к вам-то в горницу… пойдемте-то… А этот что тут делает? — Возмутилась Лала, увидев в комнате Мару, с комфортом разлегшуюся на пустой кровати. — Пшел вон…

— Не трогайте, его. Этот со мной…

— И все равно-то им в доме-то не место. Нагадит еще то…

— Не надо его выгонять, он нигде не нагадит. Он очень умный и воспитанный. Лала, у меня к вам дело.

— Говори, говори… ты ребеночка-то в колыбелку-то положи, что ты его на руках таскаешь-то?

— Лала! У меня нет молока.

— Ой, да как же так-то…, а чем девочку-то кормить-то будешь? А у меня-то травки-то разные есть, я счас, я быстро-то заварю…

— Лала, стой! — Я крепко схватила за руку норовившую убежать хозяйку. — Мне не нужны травки. Я предлагаю тебе сделку. Я знаю, что твоя сестра недавно родила ребеночка, и молока у нее много. Поэтому я хочу оставить у вас свою дочку… Не волнуйся, я щедро заплачу. Пока она будет жива и здорова я каждый месяц буду присылать вам по…

«Мара, подскажи пределы ее мечтаний…»

«По золотому, не больше, и отдельно на одежду, и она будет счастлива».

— По одному золотому в месяц, плюс отдельно по золотому в сезон на одежду и если вдруг возникнут дополнительные обоснованные траты, то я это тоже все возмещу. Я готова оставить задаток — пять золотых крон. Но я хочу, чтобы за эти деньги к моей дочке относились, как к собственной, и даже лучше.

Старшая стояла, открыв рот, и вся светилась от счастья. Она смотрела на мою девочку с такой любовью, что еще чуть-чуть, и я поверю, что это ее собственная долгожданная наследница.

«Ты ей еще за помощь при родах добавь, и она тебя оближет. А ее муж тебя куда угодно на руках отнесет, а она будет идти сзади и его хворостиной подгонять, чтоб, значит, шустрее бежал».

Лала между тем схватила мою дочку, и мне показалось, что отобрать ее теперь у нее можно будет, только убив или сильно покалечив. Что-то она сильно обрадовалась…

— А чтобы вы все выполняли по уговору, я оставлю вам своего криллака. Он за девочкой присмотрит, и если что поможет или меня позовет.

«Хозяйка, ты чего? Сдурела? «

«Ничего, кусочек себя тут оставишь, чтобы присматривала за малюткой и мне ее показывать регулярно будешь. Справишься? А то мне кажется, что кормлю я тебя зря…»

Мара интенсивно почесала за ухом, прямой массаж мозга, не иначе…

«Ладно, я чуть-чуть оставлю… Но многого от меня не жди…»

Лала между тем уселась кормить, начавшую орать во весь голос малютку. Она сидела и приговаривала:

— А чего сестре-то все отдавать-то? Я ж тоже мать кормящая-то, и молока-то у меня на двоих-то хватит, а там уж, если что, то и сестра покормит-то. Все с вашей кровиночкой хорошо будет. Своих не накормлю, а на вашу чего-нибудь да найду.

— Да, и вот вам еще… — и я засунула в ладошку старшей еще три золотых. — Это вам всем за то, что помогли мне в родах…

Счастью Лалы не было предела…

«Хозяйка, ты это… аккуратнее, а то у нее молоко, от счастья скиснет».

«Ничего, от счастья еще никто не умирал. Лучше скажи, куда она эти деньги потратить хочет? «

«О, у нее планов — громадьё. Все наличные деньги, что у них были, ушли в налоги, так что теперь они и илларя молочного прикупят и на одежду всем хватит, и много еще всего, нужного в хозяйстве».

Лала между тем закончила кормить мою кроху, подхватила ее на руки и счастливо побежала, куда-то вглубь дома.

Я гостила у радушных хуторян еще один день. Хотела уйти вечером, не прощаясь, но там, где были ворота, зияла свежевыкопанная яма. В ней копошился Сталгис,

— А я хотел уже к Вам идти, спросить.

— О чем?

— Какое дерево тут посадить.

— Откуда мне знать, что вам нужно сажать?

— А как же, на эту землю у Вас пролились воды, здесь сокрыто детское место вашей дочки. Ему положено лежать под корнями дерева, назовите какого, это очень важно.

— Пусть это будет белая снея.

— Замечательно, и пусть малышка Нэни расцветет как снея весной.

Из дома донесся запах свежевыпеченного хлеба и требовательный плач моей девочки. Мне невыносимо хотелось броситься к ней, прижать к себе и поцеловать во вздрагивающую маковку, но я должна была уйти…. Я была ДОЛЖНА!

Я нашла новый пролом в стене и выбежала с гостеприимного хутора.

Куча пыльных и иногда хорошо поношенных вещей… Одрик брезгливо осматривал два тюка, с разными тряпками, закупленными Анной в вольном городе. Купила она все это оптом, и, судя по всему, не очень заботясь о качестве. К завязкам одного из мешков прилип леденец.

Одрик с трудом отодрал липкий кусок жженого сахара, и с трудом сбросил его с руки в песок.

— Вот тебе подарочек, от благодарного пациента… — Рассмеялся Учитель. — Надеюсь, что лечение, что мы с тобой провели, ему поможет. Ну, или, по крайней мере, не повредит.

— Я тоже на это надеюсь…

Каждый день, а чаще ночью, что Одрик гостил в Караваче, педантичный Учитель заставлял его заниматься исправлением ауры и разных внутренних потоков у Малыша. Сначала Учителю приходилось заставлять Одрика заниматься таким сложным, даже ювелирным делом, но потом белый маг приспособился, и процесс исправления стал даже приносить ему некоторое удовольствие. Примерно, как от написания удачной картины, когда долго-долго рисуешь что-то, стараясь не упустить ни одной детали. А потом отходишь в сторону и видишь все произведение целиком, и убеждаешься в его совершенстве.

— Ну, ты, ученик, не гордись слишком сильно. Еще неизвестно, что из твоих художеств получится. Вот посмотрим на него месяца через два, исправим, что сломается, и только через год, можно будет считать лечение завершенным. Да и то насколько удачным, это уже не от тебя будет зависеть, а от того захочет ли сам Малыш Варди поумнеть.