Ярослав Кудлач - Тяга к странствиям

• Название: Тяга к странствиям
• Автор: Ярослав Кудлач
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

Ярослав Кудлач Тяга к странствиям

Пройдя между стеллажами, Штефан Аренс поправил очки и обратился к носатой продавщице, расставлявшей на полках банки с кормом.

— Извините, что беспокою, — сказал он вежливо, — но у вас там лезут птицы. Это нормально?

— Куда лезут? — замерла продавщица.

— Не куда, а откуда, — уточнил Штефан. — Канарейки из клетки лезут.

Женщина бросила банки, схватила сачок и помчалась в другой конец помещения.

— Аня! — крикнула она своей напарнице. — Запри двери! Канарейки разлетелись!

— Уже иду, — ответил спокойный голос. Его толстая обладательница проследовала к выходу и провела карточкой по электронному замку. В ту же минуту первая продавщица ловко взмахнула сачком, и пойманная птичка забилась в сетке.

— Это всё практикантка! — заявила женщина. — Забыла дверцу запереть. Ну я ей завтра устрою нагоняй!

С этими словами она пустила птицу в клетку. Та заметалась, треща крылышками.

— Теперь давайте-ка отойдём в сторону и подождём. Глупые птицы просто не понимают, как попасть назад. Лишь бы на улицу не вылетели, там они быстро погибнут.

— У нас во дворе как-то появился попугай, — сообщил Штефан. — Соседи пытались подманить беднягу, но он не давался в руки, только свистел. Дней десять он метался от дома к дому, потом бесследно исчез…

— Бедняга, — вздохнул Штефан. — Ей, наверное, очень страшно…

— Пустяки. Четверть часа спустя они всё забывают и вновь пытаются удрать. Минуточку, кажется, другая села на фикус…

Аренс восхитился, глядя, как ловко продавщица управляется с сачком. Не прошло и десяти минут, как все беглянки уже чирикали в своей обители.

— Аня! — крикнула она напарнице.

— Охота закончена. Отпирай двери.

— Уже иду, — отозвалась невозмутимая Аня, прошествовала к дверям и провела карточкой по замку с таким видом, будто делала большое одолжение.

Носатая продавщица обратилась к Штефану:

— А вы что хотели купить?

— Мышей на корм, штук десять. Я работаю в заказнике Рабенвинкель, у нас там павильон рептилий…

Продавщица открыла крышку террариума и стала ловить за хвосты суетящихся мышей, собирая их гроздьями по три.

— Двенадцать, — сказала она, упаковывая в картонку последнюю троицу. — Заплатите за десять, а две вам в подарок.

Штефан посмотрел на пёстрые коробочки с изображением хомячка с грустными глазами и трогательной надписью: «Здесь находится твой новый друг. Береги его!» Из узких вентиляционных отверстий высовывались розовые мышиные носики. Аренс вздохнул:

— Зря тут эта надпись… По отношению к мышам — цинизм высшей марки.

Женщина пожала плечами:

— Таковы предписания. Мы обязаны предупреждать клиентов о необходимости бережного отношения к животным. С вас двадцать пять евро. Учтите: мыши прогрызут картонки за полчаса, и тогда у вас в автомобиле начнётся форменный мышизм.

* * *

Заказник Рабенвинкель представлял собой участок леса площадью в девяносто гектаров. От окружающего мира его отделяла древняя каменная ограда. Когда-то здесь выращивали оленей и кабанов для королевской охоты. В наше время заказник стал просторным зоопарком, где в условиях, близких к природным, содержались животные, некогда населявшие европейские равнины и горы. В загонах такой величины, что они сами по себе казались лесом, бродили олени и дикие козы. Посетители парка любовались животными, гуляя по дорожкам прямо среди оленьих стад. Менее безобидные представители фауны, например кабаны, волки, рыси и зубры, обитали в тщательно огороженных, но тоже очень просторных вольерах. В небольших загонах жили звери и птицы помельче: бобры, куницы, аисты, совы, росомахи и прочие. Общее число видов, содержавшихся в заказнике, переваливало за сто. Рабенвинкель был не только популярным аттракционом, но и важным центром разведения редких животных.

Вернувшись на работу, Штефан сдал свою добычу герпетологу и решил перекусить. Увидев в столовой двух своих коллег-ассистентов, Аренс направился к ним. Вид у обоих был озадаченный и в то же время торжествующий.

— Ну, что произошло? — осведомился Штефан, усаживаясь напротив и вонзая нож в шницель по-венски. — Стоп, я сам догадаюсь. Волки слопали нашего финансового менеджера, и вы теперь боитесь, что на его место возьмут ещё большего скрягу.

— Волки, знаешь ли, тухлятину не едят, — фыркнул редкоусый и полноватый Майк Каленмайер. Штефан расхохотался. Второй ассистент, долговязый Герхард Штамм, раздражённо потыкал вилкой сосиску.

— Нам бы твои заботы, Штеффи, — пробормотал он. — Ржёшь, как лошадь Пржевальского…

Тут Аренс всерьёз обратил внимание на странное душевное состояние своих коллег.

— У вас что, неприятности? — спросил он насторожённо.

— Скорее, странности, — ответил Майк и переглянулся с Герхардом. — Расскажем?

Штамм пожал плечами:

— Пожалуйста. Только он не поверит.

— Увидит — поверит, — с нажимом произнёс Майк.

— Ребята, я не олень, — заметил Штефан.

— Я человеческую речь понимаю. Вы начните, а я уж как-нибудь вникну.

— Ладно, — сказал Майк. — Дело вот в чём: мы с Герхардом обнаружили в нашем лесу совершенно невозможную штуковину. То есть её, собственно говоря, Герхард обнаружил. Это трудно описать словами…

Можно, конечно, но как-то не прозвучит.

— А точнее высказаться слабо? — ехидно спросил Штефан.

— Тихо! — скомандовал Майк. — Вон Катастрофич идёт. Ни звука при нём! После обеда вместе в лес поедем, сам увидишь.

К их столику направлялся слесарь-механик заказника Мирко Благоевич, получивший своё прозвище за неизлечимый пессимизм и слишком частое употребление в устной речи слова «катастрофа». Сейчас, когда он нёс в руках полную тарелку супа, лицо его имело особенно скорбное выражение.

— Привет, Мирко! — лучезарно улыбаясь, сказал Майк.

— Добрый день, — мрачно отозвался Катастрофич, поставил суп на стол, сел и недоверчиво заглянул в тарелку. — Интересно, из чего они это сварили?..

— Вчера в городском зоопарке помер носорог, — многозначительно пояснил Каленмайер. Не пропадать же добру!

— Точно, — подхватил Герхард Штамм. — Я сам видел сегодня утром машину мясника у входа.

— Катастрофа, — вздохнул слесарь и принялся за еду.

Майк похлопал его по плечу:

— Не расстраивайся, Мирко! Носорогов тоже можно есть, даже дохлых.

— Юмор ваш — катастрофа, — отрезал слесарь, и все молча уткнулись в свои тарелки.

Закончив обед, трое приятелей направились к выходу, оставив Благоевича в одиночестве изучать загадочные кусочки мяса в супе. Из глубины души Штефана начало подниматься глухое раздражение. Он хорошо знал эту парочку, склонную к глупым розыгрышам и плохому юмору (тут Катастрофич был несомненно прав), поэтому твёрдо решил докопаться до сути и вывести шутников на чистую воду. Втроём они залезли в принадлежавший Майку старенький «форд». Каленмайер завёл машину и поехал по узкой дороге, ведущей в глубь леса.

* * *

Майк остановил машину на обочине просёлка. Вправо от него отходила грунтовка, терявшаяся среди деревьев. Въезд преграждал ржавый шлагбаум, запертый на тяжёлый висячий замок. Табличка на перекладине многозначительно предупреждала: «Эта часть леса не контролируется и предоставлена естественному ходу событий.

Посторонним вход воспрещён: опасность падения сучьев и веток!» Но Герхард, не задерживаясь, нырнул под шлагбаум.

— Ты что?! — воскликнул Штефан. — Сюда нельзя!

— Если бы я подчинился, ни черта бы не обнаружил, — сварливо сказал Герхард. — Такие надписи рассчитаны на глупых туристов, чтобы они по всему лесу не шастали и не пакостили. Ну, пошли, чего застрял? Штефан неохотно пролез под перекладину. Он хорошо знал, что в таких укромных уголках можно встретить кабанов. Как раз сейчас у них подрастают поросята, и секачи ведут себя весьма агрессивно. Аренсу вовсе не улыбалось столкнуться нос к носу с разъярённой хрюкающей тушей…

— А теперь, будь добр, закрой глаза, — неожиданно объявил Майк, когда они метров на пятьдесят продвинулись в запретную зону. — Не беспокойся, упасть не дадим. Зато знаешь, как будет эффектно! Только не подглядывай!

Совершенно заинтригованный Штефан зажмурился и почувствовал, что его повлекли в сторону от дороги. «Если там приготовлена какая-то гадость, — думал он, — в клочки разнесу мерзавцев». Тут его остановили, схватив за плечи.

— Теперь можешь смотреть, — услышал он голос Майка и открыл глаза.

То, что представилось взору Аренса, было гротескно, абсурдно и просто нелепо. Штефан вытаращил глаза, надеясь, что видение сгинет. Куда там! Оно всё так же висело: круглое, плоское, мрачно зияющее такой чернотой, по сравнению с которой знаменитая картина Малевича смотрелась бы грязно-серой. Оно не шевелилось, но как бы росло, ширилось, наплывало, заглатывая весёлый солнечный свет, деревья, небо, пение птиц, отдалённый шум автомагистрали, белые облака… Теперь Аренсу стал ясен смысл выражения «сердце ушло в пятки». Всё его нутро буквально ухнуло куда-то вниз.