Мюррей Бейл - Ностальгия

• Название: Ностальгия
• Автор: Мюррей Бейл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40403-2

Если трое в лодке (не считая собаки) путешествовали по Темзе и узнали много нового о своей родной Англии (см. Джером К. Джерома). то спустя столетие тринадцать австралийских туристов отправляются в путешествие вокруг света и тоже узнают немало поле того о жизни народов мира (см. М. Бейла). Но главное знание, которое жизнерадостная чертова дюжина выносит из поездки, — это то, что мир, по которому они путешествуют, всего лишь большой музей и его главные экспонаты — люди.

---

Напротив выстроилось равное число каменнолицых женихов. Почетный караул; с виду куда как убедительный. Женщины столпились вокруг, охая и ахая, и серьезно-торжественно сравнивали увиденное со своим собственным «великим днем». Рыжая девица тоже поделилась свадебными воспоминаниями. Все тут же прониклись к экскурсоводу симпатией. В конце концов, она — одна из нас!

— Боюсь, это была ошибка, — посетовал Норт Джеральду. Джеральд держался особняком и глядел в потолок, почесывая шею.

Шагнув вперед, Гэрри протянул руку, пощупал нейлоновый шлейф — и тут же ее отдернул.

— Ой! Больно ж!

Все рассмеялись.

— Так ему и надо, — подвела итог Саша. И обернулась к рыжей девице: — Что вы такое начали рассказывать?

— Да я серьезно! — заорал Гэрри, тыкая пальцем в шлейф.

— Статическое электричество, — привычно разъяснил Кэддок. До сих пор он не сделал ни одной фотографии.

Даже этикетки здесь были напечатаны курсивом, в стиле свадебных приглашений.

Черный и белый, цвета брака, символизируют совместно проведенные двадцать четыре часа в сутки, поделенные на день и ночь. Одетый в черное, муж предрасположен (генетически) к ранней смерти. Со времен Адама белый цвет символизирует размножение, будущее время, полет фантазии, надежду, чистую доску. Но — на белом так заметны пятна! В уникальной инверсии раз и навсегда определенных цветов белая сперма вплывает в ночную черноту лона. А между двумя полюсами лежат серые тона повседневности: постепенно приобретаемое знание, терпимость, оттенки значений. Вот почему цвета брака — черный и белый.

— Как вам оно? — кивнул Дуг. Всякий раз, как его супруга демонстрировала личностный интерес, Дуг просто сиял.

— Да мы тут на целый день застрянем, — вздохнул Норт. По крайней мере, он выказывал терпение.

Дуг просиял и оглянулся.

— Сами понимаете, им это только на пользу. — И покачался на каблуках. — Да-да.

— Если брак настолько «стихиен» и «подспуден», откуда же наше ощущение разобщенности? — демонстративно осведомился Джеральд.

— О, у меня, разумеется, до недавнего времени жена была, — туманно пробормотал Норт.

Теперь посетители стояли лицом к лицу с невестами. Со своими букетиками и при сумочках, смотрелись девушки великолепно — а безмятежно-возвышенное выражение лиц наводило на мысль о причастности к неким сокровенным тайнам. Невесты пребывали в полном согласии.

— Пойдемте. Не стойте здесь на одной ноге, точно цапля, — позвала Саша Норта. Не потрудившись понизить голос. — Да выкажите же хоть каплю интереса.

Она, похоже, еще много чего могла наговорить.

Вайолет и Шейла беседовали промеж себя. Отвечая на вопрос Вайолет, Шейла оглянулась через плечо.

— Никогда об этом не задумывалась… Наверное, да. Если на меня нашелся бы желающий, — добавила она без тени шутки. — Я себя знаю. Со мной ужиться непросто.

Браки по расчету, междинастические браки, браки по сговору (узаконенная проституция?). Смешанные браки и браки вынужденные, «под дулом пистолета», браки между двумя девственниками; иные страшились брака, иные не могли ждать (или дождаться?). Браки между двоюродными и троюродными родственниками. Брак между убийцей и вдовой его жертвы. Фотографии, иллюстрирующие браки между детьми, между великанами и карликами, да-да, конечно, и сиамские близнецы, и нудисты, и старики за восемьдесят, и коммунистические браки. Браки, заключенные в плавании.

Рыжая девица сняла с серебряного подноса защищающий от мух колпак. Внутри обнаружилось что-то вроде куска угля. Все с любопытством вытянули шеи.

— Это один из наших ценнейших экспонатов, — услужливо пояснила экскурсовод.

Все по-прежнему пребывали в замешательстве.

— Джеральд, будь так добр, зачитай надпись вслух.

Джеральд нагнулся поближе; серебряная табличка затуманилась под его дыханием.

Он прочел:

«Королевский свадебный пирог,

Букингемский дворец, февр. 10, 1840».

Джеральд выпрямился.

— Это же королева Виктория, — растолковал мистер Всезнайка — и решил-таки сделать снимок.

Ур-ра!

Между прочим, миссис Каткарт тоже хранила кусок свадебного пирога в запертом буфете. И любовалась им время от времени. В наши дни молодые этому обычаю уже не следуют.

Рыжая девица с интересом прислушивалась. Даже глаз один прикрыла.

Средний возраст вступления в брак — 23,6 года. Двадцать два процента всех ваших браков заключаются в лоне католической церкви. Процент разводов в Австралии растет с путающей быстротой. Уже приблизился к показателям США. И опережает Англию. За последнее десятилетие произошел стремительный поворот от золотых колец к серебряным. В доме верховодит мужчина.

Кэддок шевелил губами: похоже, заучивал наизусть.

— Очень познавательно, — отметил он.

Ритуальное угощение на свадебной церемонии — еще одна универсалия. Да-да, наши антропологи выяснили, что подобная практика существует в самых примитивных сообществах. Снедь всегда бывает приготовлена; обычно это какое-то лакомство: вкусный кусок цементирует общество. Аудитория (аудиторы?) внимательно, с несокрушимой серьезностью наблюдает за обрядом. В конце концов, ведь принято же вознаграждать за хорошо выполненную работу; ведь надо же подкрепиться перед долгим путешествием? Символ признается влюбленной четой и подтверждается старейшинами. То же самое отверстие (жующий рот крупным кадром) — вскоре вберет в себя первый порыв страсти.

В отличие от других институтов здесь внутренние поверхности были окрашены в уютно-пастельные оттенки: розовые, как в спальне, светло-голубые — как вены, сиреневые и тому подобные. По-домашнему отрадные залы таили в себе немало всего интересного. Все равно что по жизни идти.

В аккуратной витрине, пришпиленные булавками, точно бабочки, расположились замызганные и истрепанные брачные свидетельства, сложенные в форме крылышек: намек на всемирную армию печатников, состоящих на службе у института. Но разумеется, ничто не мешало бессовестным мошенникам, как правило — мужчинам, обманывать тщательно отлаженную систему. Ибо та же самая витринка служила как бы прозрачной стрелочкой к примыкающей галерее, посвященной жуликам-многоженцам, — здесь размещались фотографии в профиль и анфас и целые досье, от пола до потолка. Галерея тонула в полумраке и одобрения не вызывала; рыжая девица-гид принялась нетерпеливо постукивать каблучками. Джеральд по-прежнему держался рядом с нею; по крайней мере, он-то не двоеженец. Но такого рода снимки по-своему завораживали. Что за люди становятся двоеженцами? Гэрри поднес ближе зажигалку, точно предприимчивые пастухи, что демонстрируют в пещерах наскальные рисунки с помощью горящих факелов.

Гляньте-ка, большинство — мужчины лет сорока, ну, или немного за пятьдесят, из карманов шариковые ручки торчат; все смотрят прямо, не прячутся. Один курит трубку. И глазки у него маленькие, как у всех остальных. Уже достаточно, чтобы развеять подозрения. Черты лица правильные, крупные, дескать, скрывать нам нечего. На общем фоне выделялся один, с улыбкой до ушей (снимок у самой двери). Лысый как коленка, при галстуке-бабочке в виде пропеллера — исключение среди прочих; по всей видимости, слабоумный. Если не считать гладких лбов, примечательных в людях их возраста, единственное, что выдавало преступников, — это, собственно, отсутствие каких бы то ни было «признаков» — как если бы по лицам их прошлась незримая рука; хотя почему-то у многих подбородки бритвой исцарапаны.

Как самая старшая среди замужних дам, миссис Каткарт облеклась в мантию вождя или выразительницы общих взглядов — и первая нарушила завороженное молчание: сперва шумно втянула сквозь стиснутые зубы слюну и воздух, затем пробормотала: «Негодники! Бездельники!» Остальные по-прежнему внимательно разглядывали фотографии; и миссис Каткарт не выдержала:

— Грязные свиньи! Я бы их всех расстреляла, всех до единого. Сколько ж они горя причиняют!

— Вот им и скажите, — зааплодировал Гэрри. Пока что ему куда как нравилось козырять своим холостяцким статусом. — А по мне, черт подери, их медалью наградить стоит — крестом Виктории! Две или три женщины на одного парня: да от одной и то неприятностей не оберешься! — Он обернулся к Филипу Норту. — И как им оно только удается?

— По собственному опыту судите? — поддразнила Саша, подразумевая, пожалуй, и Норта.

— Опять треклятая феминистка! Проходу от них нет! — парировал Гэрри.

Рыжеволосая гид подошла к нему.

— Почему бы вам не заткнуться? — рявкнула она ему на ухо. — Не смешно. — И обернулась к миссис Каткарт. — Я с вами целиком и полностью согласна.

Некоторые добродушно поулыбались, разряжая обстановку. Туристы разошлись вдоль стен. Едва ли кто-то расслышал, как Вайолет Хоппер прошептала: