Мюррей Бейл - Ностальгия

• Название: Ностальгия
• Автор: Мюррей Бейл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40403-2

Если трое в лодке (не считая собаки) путешествовали по Темзе и узнали много нового о своей родной Англии (см. Джером К. Джерома). то спустя столетие тринадцать австралийских туристов отправляются в путешествие вокруг света и тоже узнают немало поле того о жизни народов мира (см. М. Бейла). Но главное знание, которое жизнерадостная чертова дюжина выносит из поездки, — это то, что мир, по которому они путешествуют, всего лишь большой музей и его главные экспонаты — люди.

---

— Это все ты виноват, черт тебя дери! — прошипела Саша. И взяла подругу под руку. — Ты ее не знаешь. Ты вообще ничего не знаешь. Извините, — обратилась она к таможеннику, воинственно вздернув подбородок. — У вас тут дамская комната есть?

Он пожал плечами. Таможенники кушали бананы.

— Donde están los retretes?[75] — подоспел на помощь Джеральд.

Капитан жестом указал на дверь — и вытряхнул все содержимое из сумки Борелли.

Гэрри — растерянный, с красными глазами — мыкался неподалеку, не зная, куда себя деть. Он повернулся было к Филипу Норту, но тот беседовал с Хофманном и Джеральдом Уайтхедом.

У стойки Луиза заметила Борелли.

— Прохладно тут как-то для экватора…

— Мы находимся на высоте девяти тысяч футов, — не задержался с разъяснением Кэддок, стоявший сзади. — Это вторая по высоте над уровнем моря столица мира.

Луиза вскинула глаза на Борелли.

Как всегда, в гладком лице его ощущалась некая отстраненность — словно он только что проснулся или недавно оправился от болезни. Не обращая внимания на свои вещи, разбросанные по стойке, он кивнул.

— Вы совершенно верно подметили. Quito — «Кито», или «Квито», — очень благозвучное название. Должно быть, все дело в букве «Q». Я всегда считал ее форму самой соблазнительной во всем алфавите. Есть в ней нечто женственное. Вам так не кажется? Когда мы произносим «Q» — «квинтет», «кворум», губы сами собою складываются для поцелуя. Сдается мне, буква «Q» способна украсить любое слово — и на вид, и на слух.

— Квазар, квартсекстаккорд, — подхватил Дуг.

— Какой-какой сексаккорд? — ухмыльнулся Хофманн.

Луиза притихла. Ей так хотелось поговорить с Борелли один на один.

Ее муж и Борелли меряли друг друга взглядами. Хофманн улыбался.

— Вам виднее, — отозвался Борелли. — Квалифицировать не берусь.

— А ты что скажешь? — не отступался от жены Хофманн. — Мы тут опять про секс.

Луиза завороженно наблюдала за губами Борелли. Когда он обдумывал какую-либо гипотезу, обычно вслух, он поджимал губы. Иногда закрывал один глаз. Как если бы непрестанно размышлял о букве «Q».

— А, секс, — откликнулась Луиза. — Не то чтобы я стала употреблять это слово в повседневной речи. Но ничего дурного в нем нет. Слово как слово, даже не ругательное. Как бы то ни было, специалист у нас тут ты, — мстительно сощурилась она.

Борелли прижмурил один глаз.

— Q — это зачатие, оплодотворенное лоно. Вот такая у меня ассоциация. Я бы сказал, квинтэссенция вечной женственности.

— До чего же он милый! — воскликнула Луиза, оборачиваясь к мужу. — Ну почему ты не такой?

Борелли поспешно вернулся к стойке. Таможенники уже запихивали его вещи обратно в сумку.

Топонимов, начинающихся на Q-U, в Латинской Америке наберется, пожалуй, больше, чем в целом мире, вместе взятом. Следующими по счету идут арабские страны — включая мусульманский Афганистан. Но арабские топонимы букву «U» зачастую не используют. Так что карта пестрит названиями вроде: Qishn, Qom, Qasr Amij, Qafor: о, эти окутанные тайной топонимы! Встречаются среди них и четырехугольные. И конечно, Коран (пишется — Qu'ran), как же без него! А еще поразительное количество Q-топонимов содержится в телефонной книге острова Мэн.

— Очень интересно. — Борелли отвернулся от стойки. — Возможно, именно поэтому в Латинской Америке так часты землетрясения — вся проблема в квазиустойчивости! Что первично — слово или явление?

— Ха-ха-ха, ну да! Вопрос всех времен и народов: курица или яйцо? — закивал сзади Кэддок.

Повисло неловкое молчание. Борелли-то имел в виду нечто совсем другое.

— Леон столько всего знает, — встревоженно заверила Гвен, переводя взгляд с четы Хофманн на Борелли.

Знал он и впрямь много; ну так и полет был длинным. В настоящий момент он объяснял, как именно Эквадор получил свое название от экватора, местной достопримечательности, а слушатели разглядывали терминал. Эти здания абсолютно одинаковы по всему миру — своего рода архитектурное эсперанто, как если бы проектировал их один и тот же зацикленный на рентабельности дизайнер (завидный контракт!); впрочем, в Кито терминал характерно благоухал жареным кофе и серой. Новоприбывшим, что дожидались рядом с багажом, очень скоро осточертели настенные плакаты с изображениями ягуара, тапира, цепкохвостого медведя-кинкажу (обитателя древесных крон), разнообразных попугаев ара и коллажа из кухонных горшков. Гринго, приезжайте в Эквадор! Но сумеет ли здешняя инфраструктура выдержать наплыв туристов, тем паче сварливых старикашек с Севера, эту высшую касту, оснащенную слуховыми аппаратами и очками в причудливых оправах? Страна-то нищая. Население: каких-то шесть миллионов. Изрядный процент приходится на квартеронов и самбо. Футбол, коррида, скачки.

— Послушайте, чего там застряли-то? — подал голос Джеральд.

Сельскохозяйственная экономика: кофе, бананы. Обширные плантации, владеют которыми метисы, городские жители, расположены в часовом поясе лениво-медлительном, упадочном, где техники почитай что и в заводе нет — ни звуков, ни силуэтов. Столица застыла в сонной неподвижности — или затаилась? Там растет карлюдовика; волокна этого дерева идут на панамы — целые леса панам, теней и сумрака. Индеец, опершийся на метлу, уже собрал в совок с полдюжины банановых шкурок.

Что есть сравнение?

— Мне казалось, после Лондона про очереди можно будет позабыть.

Гэрри, положив локти на стойку, встревоженно оглядывался на дверь, за которой исчезла Вайолет. Таможенник, не сводя с него глаз, попробовал пальцем его лосьон после бритья. Все — при пистолетах. Один, в замызганном воротничке и со скорбными глазами, поддел линейкой пару кружевных трусиков. Сдвинув солнцезащитные очки на лоб, Гэрри ухмыльнулся было — этак заговорщицки, дескать: ну, ты ж мужик или где. Но таможенник разом пресек такие вольности.

— Мы тут люди приличные! — рыкнул он. — Понятно?

Еще бы не понять! Всем своим видом демонстрируя негодование — нельзя ж иначе! — Гэрри уставился в пол и медленно покачал головой. Взросшие в рамках иной системы, таможенники посчитали это свидетельством раскаяния. И просияли.

Остальные уже заметили на стене огромные часы. Давно сломанные. Чтобы не вводить в заблуждение путешественников, что пересекли несколько часовых поясов, стрелки были изничтожены — замотаны тряпками и клейкой лентой, так что время словно обнищало или, по словам Борелли, сделалось недужным калекой, — время, известный мастер «переводить стрелки».

— А ведь я не помню, какое сегодня число, — осознала Шейла.

Все разом заулыбались: они тоже потеряли счет дням.

— Боже, ну и помойка, — буркнул Гэрри, присоединяясь к группе вместе с Вайолет.

Руки у него тряслись, отчего ощущение неуравновешенности еще более усиливалось. Он засунул руки в карманы, но тотчас же вытащил и поскреб шею. Таможенники в своей кричаще-яркой униформе изрядно смахивали на генералов.

Столица Эквадора лежит словно в горсти — частично поднимаясь вверх по склону; ярусы глинобитных домишек чудом удерживаются на месте и не соскальзывают только благодаря церквям: словно плотина, подпирают их церкви, и развалины церковных стен, и площади тут и там — горизонтальные свободные пространства, есть где дух перевести. Кито — размером с Аделаиду, такой Аделаида была когда-то; и, сродни этому набожному городу, улицы его прочерчены на манер бумаги-миллиметровки. Порядок, везде порядок! В Кито улицы решительно вклинивались в ландшафт, изрезанный оврагами и обрывистыми quebradas.[76] Как если бы испанцы твердо вознамерились навязать свою волю изменчивым стихиям, невзирая ни на что, точно иезуиты, вколачивающие Откровение в уши обкуренных индейцев. Склон, застроенный домишками и исчерченный ущельями, примыкал к вулкану Пичинча. Извержение вулкана пришлось на 1666 год, тогда же, когда случился Великий лондонский пожар, а Ньютон обосновал теорию цвета. Но были там и другие вулканы — приманка для туристов. Кито ими со всех сторон окружен. Настоящий вулканический амфитеатр! Белые башни церквей обозначились силуэтами на фоне их темных конусов и дымовых туч: как напоминание об огне и кипятке, на кои неизменно указывала задрапированная в стихарь рука с городских амвонов. Даже на площадях пальмы с ананасоподобными стволами извергали из себя пучки зубчатых листьев, затем поникали висячими полукружиями, издалека — ни дать ни взять брызги темного металла, своего рода декоративные фонтаны.

А еще было замечено, что архитектура католиков по сути своей — вулканообразна (ее еще называют торжеством барокко). Она изливалась безумствующим потоком — тут и скопления резных деревянных дверей и портиков, и многоярусные цоколи для множества (бессчетного множества!) оптимистичных крылатых статуй и семисторонних фонтанов, и площадь Независимости, и газоны в четверть круга, и четырехугольные дворы, заросшие чернокорнем, Господи милосердный, зеленые купола и звонницы, увенчанные замысловатыми флюгерами, а дворцов сколько, а монастырей сколько, и стены, выложенные гипнотическими комбинациями кирпичей, ключи свода и знаменитые колокола, все — заказано и форсировано сумасшедшими иезуитами, с учетом погоды (то есть вулканов). Здания и колонны мельтешили, мелькали перед глазами; а жители оставались невозмутимо-спокойны.