Мюррей Бейл - Ностальгия

• Название: Ностальгия
• Автор: Мюррей Бейл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40403-2

Если трое в лодке (не считая собаки) путешествовали по Темзе и узнали много нового о своей родной Англии (см. Джером К. Джерома). то спустя столетие тринадцать австралийских туристов отправляются в путешествие вокруг света и тоже узнают немало поле того о жизни народов мира (см. М. Бейла). Но главное знание, которое жизнерадостная чертова дюжина выносит из поездки, — это то, что мир, по которому они путешествуют, всего лишь большой музей и его главные экспонаты — люди.

---

Прислонившись к камину, он поднял трость. Хозяйка, должно быть, заметила тень на стене.

— Бор-элли… Боюсь, вы в этой группе — «третий лишний». Я ничего про вас не нашла — а искала долго и дотошно. Похоже, ваши предки на землю нашего острова не ступали.

— Заглядывали проездом, — улыбнулся Борелли. — Мы ведь родом из дальних краев.

— Итальянцы, — прошептала миссис Каткарт.

— Джеймс — нормальный парень, — вступился Дуг.

— По всей видимости, они занимались зернопогрузчиками, пассажирскими лифтами и торговали пером. Ровно в этой последовательности. Успех, за ним — крах. Выгодное приобретение для Австралии в пору эмиграционного бума. — Он коротко поклонился.

— Ха-ха, — вставил Гэрри Атлас.

Видно было невооруженным глазом, как свыклись туристы друг с другом: шутка ли, каждый не возражал, чтобы остальные послушали про его прошлое; и не просто не возражал — радовался! Гости молча ждали; леди Памела выбрала новую кисточку.

— Атлас. По происхождению — шотландцы. Были стеклодувами в Глазго. В тысяча семьсот двадцать шестом году Дэвид Эдуард женился на девушке из эдинбургских Бартоломью — высоко залетел, так сказать. Бартоломью владели небольшой винокурней.

Атлас, ухмыляясь, огляделся по сторонам.

— В тысяча семьсот девяностом году Кларенс Атлас был переправлен морем в Землю Ван Димена.

Все посмеялись заодно с Гэрри.

— За человекоубийство, — докончила леди Памела. — А что было после Тасмании, полагаю, вы и сами знаете. Бурное у вас прошлое.

— Фамилия Каткарт довольно широко распространена в области Ренфру и реки Карт. Как явствует из второй составляющей, это были уборщики, чистильщики. Возможно, именно поэтому вы и стали таможенником. Ваши предки в большинстве своем графства не покидали. Многие живут там и по сей день, а вот с вами вышло иначе. Думается, руки у вас запятнаны.

Дуг серьезно кивнул.

— Я привожу данные в алфавитном порядке и вкратце. Для каждого из вас я подготовила по распечатке, можете забрать их с собой. Я слышала, многие любят вставлять их в рамочки и вешать на стену.

Люди порою недоумевали, обращая внимание на непривычно гладкие губы Хофманна и цвет лица. Теперь все разъяснилось.

— Ваша история начинается во времена германского завоевания и грабежей в четырехсотом году нашей эры. Тогдашние времена — полная неразбериха, невероятно усложняет дело. К началу шестнадцатого века вы уже настолько ассимилировались, что имя практически исчезло. Мне казалось, я за призраком охочусь. Однако несколько ваших Хофманнов отыскались в Лондоне среди торговцев в Голдерс-Грин, а кое-кто переселился в Америку. Я едва не потеряла вас снова. Но мужчины вашей семьи, по всей видимости, были народ упорный. Род продолжался. Один из Хофманнов с острова Уайт женился и эмигрировал в Австралию незадолго до Второй мировой. Почему — выяснить не удалось. Двое детей. Один из них — ваш прадед Уолтер. У вас дети есть?

Хофманн покачал головой.

— Луиза, с вашей стороны, — бросила леди Памела через плечо, — числятся Холлистеры из Мидлсекса.

— Ну надо же! — хихикнула Луиза.

— Вы знаете, что значит «Холлистер»? — нахмурился Борелли.

— Нет, расскажите!

— Лучше не надо, — отозвался Борелли, поймав взгляд ее мужа.

— Вайолет про себя уже все знает, — возвысила голос седовласая дама. — Верно, милая? Мы с Вайолет переписывались.

— Нет-нет, расскажите! — закричали все. — Мы тоже хотим послушать.

Вайолет исполнила изящное антраша; все зааплодировали.

— Акробаты, танцоры. Придворные музыканты. Валлийцы с примесью французской крови — это со стороны Палашей.

Снова взрыв смеха.

— Один из Хопперов принял смерть в битве при Ватерлоо: может, как раз от Палаша? А еще я в родстве с капитаном парусного клипера. Несколько Хопперов прославились в Америке, если я не ошибаюсь. — Вайолет вздернула подбородок и переключилась на акцент кокни. — Сдается мне, я — последняя из Хопперов; других в целом свете не осталось.

Леди Памела рассмеялась журчащим смехом — так вода течет по камням.

— Вайолет, вы забыли про вашу прапрабабку.

— О, суфражистка Молли! Она даже в тюрягу пару раз загремела.

— Суфражистка? — переспросил Гэрри.

— Вот-вот, так и заруби себе на носу, австралийский медведь, — поддразнила Саша.

— А что, Вайолет, скольких остолопов-мужей вы пережили?

— О, штуки четыре. На сегодняшний день.

— В ней столько жизни! — строго объявила леди Памела.

Миссис Каткарт глубоко вдохнула через нос.

Кэддок, Леон. Из рода могучих шведов (викингов в рогатых шлемах?), из упрямого племени морских бродяг. Каким-то образом пережили битву при Гастингсе. Обратились к земледелию, к церкви и к трудовой этике. Один из них, Эрик, породнился с Уилрайтами — дочери там все с длинными волосами цвета льна. Второго ребенка назвали Леоном. Подросший мальчик полюбил колеса со спицами, фланжировочные машины, «искусственный гром»; изобрел увлажнитель воздуха с термостатом — очень скоро на него перешли все текстильные фабрики центральных графств. Пока что Леон — единственный из Кэддоков, кому удалось прославиться. В текстильном мире он — мировая знаменитость. Этот Леон в последний момент женился на Энн, урожденной Бьюли (Bewley изначально означало «красивое место»; Дарем). Уже в зрелые годы он быстро разорился — в результате какой-то там авантюры в Северной Америке. В 1874 году покончил жизнь самоубийством. Его единственный сын женился на девушке из рода Истменов и в двадцать с чем-то лет вернулся в Англию (в Ланкашир). Их сын сперва отправился в сырую Калькутту, затем осел в Мельбурне — в год создания Федерации. На протяжении многих поколений проклятием Кэддоков были поздние браки и бездетность: тонкие ниточки рвались, словно рыхлая пряжа. У последней четы Кэддоков детей не было; имени суждено кануть во тьму. А Леон Кэддок как ни в чем не бывало фотографировал себе и фотографировал.

Остальные молча дослушали тупиковую историю до конца. Кэддок, устроившись в кресле, глядел прямо перед собою: никакой озабоченности он не выказал. Гвен, угнездившаяся на цветастом подлокотнике, заерзала, приоткрыла рот; от внимания прочих это не укрылось. В наступившей тишине леди Памела придвинулась к картине совсем близко, едва не ткнувшись в нее носом. А затем поплевала на платок и оттерла пятнышко мизинцем.

— Филип-Спенсер-Норт.

— Доктор, — добавила Саша.

— Пра-а-вда? О, как интересно. Атавизм — явление загадочное и вместе с тем такое понятное. Имя Нортов весьма прославлено в области земельных реформ, в науке, в медицине и так далее. Наследственные черты в высшей степени четко выражены. Прослеживаются далеко в прошлое — чистая работа! Вы — потомок графа Гилфорда. Многие Норты могут сказать о себе то же; как правило, все они в родстве по боковой линии. Я знавала вашего двоюродного дедушку, Эдмунда.

В приглушенном гуле звучало почтение — и вместе с тем удивление. Норт поскреб в затылке. Склонив массивную голову набок, Джеральд смотрел на Норта новым взглядом.

Леди Памела рассмеялась булькающим, словно вода в унитазе, смехом — как оно и пристало лондонской домовладелице:

— Эдмунд был настоящим джентльменом, только сумасшедшим, как мартовский заяц. Я вам такого могла бы порассказать!

Она отложила кисточку и впервые обернулась к гостям.

Да, глаза у нее голубые — пугающе голубые. От них вниз отходили притоки; такой тип эрозии скорее характерен для белой кожи в тропиках — для старческих рук в Индии; еще один канал или водовод обозначился у нее прямо под носом. Лицо было миниатюрное: веки, щеки и подбородок обвисли, но общей своей энергичностью уравновешивали растущий животик.

Леди Памела впилась глазами в Джеральда Уайтхеда.

— Смею вас уверить, вы из Нортов! У меня есть где-то фотография: старина Эдмунд на пони, — если вам интересно. Представители семьи в большинстве своем служили в колониях, но возвращались сюда в надежде отличиться.

Задребезжала посуда, обрывая нить рассуждений. Все, кроме леди Памелы, обернулись к двери. Бодрый старикан, без пиджака, зато в гвардейском галстуке, вкатил сервировочный столик.

— Привет! Как там наша знатуха имен, что?

Леди Памела оправила юбку.

— Ох, Рэгги, да уймись ты! — Она обернулась к дамам. — Мой муженек малость не в себе, как, впрочем, и вся семейка. В какой-то момент с каждым из нас солнечный удар приключается. Между прочим, его родовое имя четко указывает на происхождение.

Сэр Реджинальд просиял до ушей.

— У Пэмми предки — фламандцы; да она вам, наверное, рассказывала. Поэтому у нее постоянно из носа течет.

Гэрри расхохотался — аж кусок печенья изо рта выпал.

— Рэгги, отвали!

Леди Памела глянула на часы.

— У меня в двенадцать следующая группа — полный автобус!