Иоанна Хмелевская - Всё красное (пер. В. Селивановой)

• Название: Всё красное (пер. В. Селивановой)
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Недра
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-247-03246-2, 5-247-03100-8

«Все красное» – так метко Иоанна перевела с датского название местечка Аллерод в Дании и, как говорится, «накаркала». Название оказалось провидческим.

На веселой вечеринке польских друзей происходит загадочное убийство. Несчастный пытается предупредить хозяйку дома Алицию о чем-то очень важном, но не успевает… Алиция становится мишенью для серии следующих «неудачных» покушений. Объединив усилия, Иоанна и Алиция путем логики, азарта и прекрасного знания людской природы находят убийцу.

Конечно же, эта книга не для любителей «крутых» детективов, хотя количество «живых» трупов внушительно. Роман прежде всего привлекает читателя своим искрометным юмором и иронией. Иоанна Хмелевская способна прозреть иронию и гротеск в самых непривычных ситуациях.

Роман «Все красное» по праву признан одним из самых ярких и динамичных произведений польской писательницы.

---

Полицейский по-датски повторил номер эксперту, после чего оба мужчины, обменявшись взглядами, уставились на Алицию. Мы с тревогой ждали объяснений.

– Не есть хорошо, – произнес герр Мульдгорд как бы с укором. – Вельми плохо. Огнь великий на автострада. Машина «вольво» нанес удар цистерна бензин. Нумер зело подобен…

– Торстен! – вскричала побледневшая Алиция. Мы сорвались с мест. Третье покушение за один день! Нет, это уж слишком!

Эксперт что-то сказал по-датски, и Алиция просто окаменела.

– Что он сказал? – Зося трясла ее за плечо. – Что он сказал?

Алиция не могла вымолвить ни слова. Перевел герр Мульдгорд:

– Внутре машина в пепел и прах обращенные останки…

Его голос прервался от огорчения и сочувствия.

– Матерь божия, что за кошмарный вечер! Сколько же можно?!

Через минуту мы мчались к месту катастрофы на полицейских машинах, проигнорировав глупые протесты Бобуся и Белой Глисты, боявшихся оставаться дома в одиночестве.

Действительно, фатальный день. Ну ладно, несчастье с Бобусем нас, прямо скажем, не очень огорчило. Фру Хансен для нас – человек почти незнакомый. Но Торстен! Такой симпатичный, милый юноша. Ужасная, чудовищно несправедливая смерть!

Несчастный случай произошел у развилки дорог на Хиллерод и Хельсингер. Случайно оказавшиеся на месте происшествия свидетели показали, что со стороны Хельсингера ехала цистерна с бензином. Увидев «вольво», идущую навстречу из Копенгагена и собирающуюся свернуть на Хиллерод, шофер цистерны притормозил. Из виража «вольво» вышла на довольно большой скорости. Вместо того, чтобы взять немного левее, машина пошла прямо и врезалась в цистерну. Огонь вспыхнул сразу же.

К тому времени, когда мы подъехали, огонь был уже погашен, но суматоха еще царила порядочная – еще бы, такие автокатастрофы случаются не каждый день. От Алициной машины осталась куча металлолома. Стояли две санитарные машины. В одну сложили обращенные в пепел останки, а, точнее, обугленный труп. Возле второй толпились люди.

Всю дорогу Алицию трясло так, что у нее стучали зубы, теперь же она потеряла остатки самообладания. Плача и крича, она рвалась из объятий Зоси к санитарной машине с обугленным трупом, заметно усиливая суматоху. Привлеченные ее криками, подтянулись люди, толпившиеся возле второй санитарной машины, и среди них я, не веря своим глазам, увидела Торстена собственной персоной, живого и невредимого, правда, в слегка разодранной одежде.

Растолкав полицейских, я пробилась к Алиции:

– Успокойся! Перестань кричать! Зачем оплакивать чужие трупы, мало тебе своих? Торстен жив!

Полуживая от горя и отчаяния, Алиция отцепилась от захваченной сверхъестественным усилием санитарной машины и бросилась к Торстену. Торстен позволял себя ощупывать, обнимать, обцеловывать и что-то выкрикивал в возбуждении. Бригада медработников и полиция, не скрывая своего глубочайшего негодования, пытались вырвать его у Алиции и затолкать обратно во вторую санитарную машину. И как его при этом не разорвали на куски!

На обратном пути в Аллерод Алиция со слов Торстена объяснила, что произошло.

– Он говорит – вышла из строя система управления. Руль свое, а колеса свое. Вдруг отделилось одно от другого. И он уже ничего не успел сделать, потому что тут перед носом появилась цистерна, она шла слишком близко к середине шоссе. Торстен только и успел снять ногу с газа. Что было дальше – не знает, потерял сознание. В момент удара его вышвырнуло из машины, замок в левой дверце у меня был испорчен, еле держал. Потом пришел в сознание и говорит, что чувствует себя хорошо. В больницу его забрали потому, что опасаются сотрясения мозга.

И правильно опасаются, по-моему. Уж очень он был возбужден. Боюсь, как бы у него не было сотрясения чего-нибудь еще, он был совсем непохож на флегматичного, неторопливого Торстена, какого мы знали. Мало того, что выскочил из санитарной ашины и бросился к Алиции, мало того, что возбужденно выкрикивал технические подробности аварии, – когда его вторично запихивали в санитарную машину, он вырывался из рук полицейских и медработников, подбегал к нам, громким голосом продолжая кричать что-то с несвойственным датчанам темпераментом.

– Так кто же сгоревшая жертва? Обугленный труп?

– Какой-то совершенно незнакомый человек. Подошел к Торстену на станции техобслуживания в Копенгагене и попросил подвезти до Аллерода.

– Ужасно! Ни в чем не повинный человек! Так уж, видно, судьбой ему предназначено…

– А водитель цистерны жив?

– Жив. Успел выскочить из машины, только немного обгорел. По мнению Торстена, с моей машиной что-то сделали специально.

– Наверняка. Охотясь за тобой, наш убийца изведет добрую половину человечества. И останетесь на свете только ты, он и тараканы.

– И тараканы?

– Ну да, говорят, они выживут даже в термоядерной катастрофе. Впрочем, не уверена, может, не тараканы, а клопы, помню только, что какие-то несимпатичные животные.

– Интересно, когда он успел это сделать?

– Наш убийца – трудяга, ничего не скажешь. Ему бы взяться за что-нибудь полезное… Кто из твоих знакомых такой трудолюбивый? Не Анита же…

– Ой, боюсь я бросать подозрение на человека, но если говорить о работящих, то только Рой…

Всю дорогу домой мы строили разные предположения насчет того, когда именно можно было испортить машину Алиции и мог ли Рой это сделать. В последнее время Алиция вовсю пользовалась машиной, ездила на ней по всей стране, на длительное время оставляя где попало, преимущественно в местах безлюдных и плохо освещенных, так что у преступника возможностей было множество. Ни к чему определенному мы не пришли.

– Какое счастье, что машина застрахована! – сказала Алиция. – Похоже, теперь я смогу, наконец, купить новую.

Свою точку зрения высказал по этому поводу Бобусь, проснувшийся с нашим возвращением домой.

– А чего еще можно ожидать, если с машиной обращаются так, как Алиция? – презрительно заметил он. – Я это давно предвидел. Ведь ее машина в столь ужасном состоянии…

– Конечно! – подхватила я. – Совсем сгоевшая!

Бобусь пожал плечами и сморщился – наверое, темечко жгло.

– Сгоревшая – не сгоревшая, это не имеет значения. Она уже давно никуда не годилась. Просто Алиция не умеет следить за машиной. В такой машине и портить ничего не надо, она и без того разваливалась. Небось, Алиция сама что-то мастерила и испортила.

– Ну да, я вечно все порчу, – согласилась Алиция, которую чудесное спасение Торстена и страховка за машину привели в состояние беззаботной радости. – Особенно я люблю портить систему управления. А также выводить из строя тормоза. И отвинчиваю гайки от колес. Все хочу, чтобы когда-нибудь что-нибудь оторвалось…

– Ну уж с тобой я никогда не сяду в машину. Надо быть самоубийцей…

– Самоубийцей надо быть, чтобы жить в этом доме, – проворчала Зося. – Интересно, когда до него это дойдет?

– Ах, дорогая, какие ты потерпела убытки! – Белая Глиста обратилась к Алиции с притворным сочувствием, но ей не удалось скрыть удовлетворение в голосе. – Такие убытки!

– Тут я понесла большие убытки, – отпарировала Алиция, указывая на кучу обломков, которые еще недавно были магнитофоном. – Машина была застрахована, а магнитофон нет.

– Старая развалина, а не магнитофон, – фыркнул Бобусь. Не выдержав, Зося выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Я тоже не выдержала, хотя и клялась себе не реагировать на Бобуся.

– Некоторые любят старые развалины, – заметила я философски, пытаясь одним глазом смотреть на Бобуся, а другим на Белую Глисту, которая была старше меня на два года. А толще на все двадцать.

Нахмурившаяся было Алиция опять расцвела и бросила мне благодарный взгляд. Думаю, для нее вполне достаточной компенсацией за разбитый магнитофон стала разбитая вдребезги Бобусева надежда на романтическую идиллию со своей Глистой – какая уж тут романтика, когда содран скальп! Еще немного постараться нашему преступнику – и Белая Глиста не выдержит.

– И нисколечко мне его теперь не жаль, – сказала я о Бобусе, когда мы с Алицией остались одни. – Он ее вполне заслужил.

– А разве когда-то ты его жалела? – удивилась Алиция.

– Жалела, давно, когда еще его не знала, а ты говорила, что он, в сущности, порядочный человек.

– Скажи пожалуйста! Неужели я так когда-то считала?

– Считала. Впрочем, каждый может ошибаться. А Белую Глисту я хорошо знала, правда, не лично, по ее делам. Помню, как она отбила мужа у одной хорошей женщины, и эта женщина рыдала у меня на груди. И о других подобных подвигах ее слышала, лишь бы мужик был состоятельный. Глиста гналась за богатством без удержу и без зазрения совести. Так что Бобусь имеет то, что заслужил.

– Пойду-ка я спать, – сказала Алиция. – Мне ведь и в самом деле с самого утра надо ехать в Виборг. Надеюсь, сегодня больше уже ничего не случится…