Марк Твен - Том 10. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1863-1893.

• Название: Том 10. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1863-1893.
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Классическая проза

---

Те, от чьего имени говорил рабочий—печатник, и составляют нацию, и они продолжают свою речь. Вы читали их манифест, список их требований? Они звучат как что—то до странности знакомое, старое, всем известное. Они и вправду не новы. Они древнее, чем библия. Они стары, как Тирания, как Бедность, как Отчаяние. Это самое древнее, что есть в нашем мире, — они родились вместе с человеческим голосом. В том или ином виде они тревожили слух богачей и власть имущих во все времена. А тем казалось, что это плач капризных детей — докучный плач чужих детей, — и они не слушали. Да и к чему было слушать? Ведь у них просили луну с неба, требовали невозможного. Так считали те, кто не хотел слушать, не хотел вдумываться. Но когда в каком—нибудь конце земли плачут все дети, самый размах происходящего выводит из равнодушия, и человек начинает думать: может быть, что—то и в самом деле неладно, — и прислушивается. И что же он слышит? Да то же, что несчетное множество раз слышал и раньше, но воспринимал как пустые слова. Теперь же, когда его внимание обострилось, он видит, что слова эти что—то значат. И вот наконец он, — а он — это вы, — по—настоящему слушает, по—настоящему, всеми чувствами и во всех подробностях, воспринимает этот документ, пришедший из глубины веков, — этот Манифест Жалоб и Требований. Едва вы вникнете хотя бы в два—три пункта этого перечня, как у вас вырывается изумленное восклицание: "Возможно ли, что эти люди лишены столь необходимых и элементарных условий существования и должны за них бороться? Лишены их уже долгие века, а баловни нашего мира не знали об этом, — или знали, но не хотели замечать, мирились с таким позором, с такой бесчеловечностью?" И рождается мысль: как это странно! Может ли быть, чтобы голодный младенец тянулся к материнской груди, требуя того, что предназначила ему природа, а материнское сердце осталось бы глухо, или мать знала бы, что ребенок голоден, и равнодушно отвернулась бы от него?

Прочитайте этот манифест, прочитайте без предубеждения и задумайтесь над ним. Некоторым из нас здесь предъявлено обвинение в измене законному владыке мира. Обвинительный акт составлен компетентными лицами, и близок час, когда мы предстанем перед судом республики. И мы услышим в обвинении такие пункты, которые не в силах будем оспорить.

Много раз мне случалось видеть, как бьют лошадь, и я глубоко сожалел, что не знаю лошадиного языка и не могу шепнуть: "Дурачина, ты же сильнее! Ударь его копытами!" Миллионы трудящихся во все века были теми же лошадьми были ими. Чтобы стать хозяевами положения, им нужен был искусный вождь, который собрал бы воедино их силу и научил их, как ею пользоваться. Теперь они обрели этого вождя и стали хозяевами положения; впервые в этом мире порфиру надел подлинный властелин, впервые слова "король божьей милостью" перестали быть ложью.

Нам нечего бояться этого короля. Все короли, какие до сих пор правили в мире, сочувствовали и покровительствовали кликам, классам и кланам раззолоченных бездельников, ловких казнокрадов, неутомимых интриганов, возмутителей общественного спокойствия, думающих только о своей выгоде. Но этот король — прирожденный враг тех, кто интригует и говорит красивые слова, но не работает. Он будет нам надежной защитой против социалистов, коммунистов, анархистов, против бродяг и корыстных агитаторов, ратующих за "реформы", которые дали бы им кусок хлеба и известность за счет честных людей. Он будет нам прибежищем и зашитой против них и против всех видов политической хвори, заразы и смерти.

Как он использует свою власть? Сначала — для угнетения. Ибо он не более добродетелен, чем те, кто властвовал до него, и не хочет вводить никого в заблуждение. Разница лишь в том, что он будет угнетать меньшинство, а те угнетали большинство; он будет угнетать тысячи, а те угнетали миллионы. Но он никого не будет бросать в тюрьмы, никого не будет бить плетьми, пытать, сжигать на кострах и ссылать, не будет заставлять своих подданных работать по восемнадцать часов в день и не будет морить голодом их семьи. Он позаботится о том, чтобы все было справедливо — справедливый рабочий день, справедливая заработная плата. И будем надеяться, будем верить, что, когда власть его будет признана, а сила крепко собрана в кулак, он дальше этого не пойдет. Какое—то время, пока не соберется в его цитадели весь гарнизон и не укрепится его престол, он будет требователен, тверд, порою жесток — по необходимости. На это время наберемся терпения.

Ждать осталось недолго, уже близится срок. Воинство его строится, готовое выступить в поход. Трубы играют сбор. Каждую неделю десять тысяч новых бойцов вступают в ряды, и их шаг вливается в громовый ритм марширующих батальонов.

Он — самое ошеломляющее порождение самой высокой цивилизации нашего мира, и лучшее, и достойнейшее. Только наше столетие, только наша страна, только наш уровень цивилизации могли породить его. Подлинные жизненные знания, которыми он владеет, — а только знания дают божественное право на власть, — результат полученного им опыта, в сравнении с которым образованность королей и аристократии, веками правивших им, — детский лепет, не стоящий внимания. Сумма его познаний, собранных из тысячи недавно родившихся новейших профессий со всеми их подразделениями, требующих напряженной точной, сложной работы, физической и умственной, от миллионов людей, — эта сумма познаний так огромна, что по сравнению с ней сумма всех человеческих познаний в любую предшествующую эпоху, вплоть до рождения старейшего из тех, кто здесь присутствует, — все равно что пруд по сравнению с океаном или холмик по сравнению с Альпами. Это знания, рядом с которыми вся образованность прежних времен кажется темнотой и невежеством. Или еще так: вот расстилается равнина, еле видная при свете звезд, — а вот та же равнина, залитая солнцем, во всем разнообразии цветущей природы, оттенков и красок. Без знаний рабочий человек оставался бы тем, чем был прежде, рабом. Получив знания, он стал властелином. Долог и тяжел был его путь. Созвездия в небе, видевшие его рождение, далеко уплыли от своих причалов. Но наконец он пришел. Пришел и останется здесь. Он — величайшее явление величайшей эпохи из всех, которые переживало человечество. Не пытайтесь над ним издеваться — это время прошло. Перед ним стоит самая благородная задача, какая только выпадала на долю человека, и он выполнит ее. Да, он пришел. И теперь не задашь вопрос, который задавали тысячелетиями: как же нам поступить с ним? Впервые в истории человечества нас никто не приглашает в руководители. На этот раз перед нами не брешь в плотине, — перед нами разлившийся поток!

КОММЕНТАРИИ

РАССКАЗЫ. ОЧЕРКИ. ПУБЛИЦИСТИКА

В десятый том включены избранные рассказы, фельетоны, очерки, речи, статьи и памфлеты Марка Твена, опубликованные с 1863 по 1893 год. В книгу вошло также несколько произведений писателя, напечатанных после его смерти, но написанных в течение того же тридцатилетия.

Первые юморески Марка Твена увидели свет еще на рубеже 40—х и 50—х годов прошлого века, когда будущий писатель начал работать типографским учеником в газетах, издававшихся в городке Ганнибале, штат Миссури. В 1852 году в журнале «Карпетбэг» («Саквояж»), выходившем в Бостоне, появился за подписью «С. Л. К.» юмористический рассказ шестнадцатилетнего Сэмюела Ленгхорна Клемента — «Франт пугает скваттера». Во время поездок в Нью—Йорк, Вашингтон и другие города Соединенных Штатов юноша Клеменс посылал в провинциальные газеты путевые письма, окрашенные в юмористические тона.

Немногочисленные литературные произведения Марка Твена, которые исследователям удалось разыскать в американских газетах и журналах 50—х годов прошлого столетия, существенной художественной ценности не представляют и в данное собрание сочинений не включены.

О наиболее ранних своих выступлениях на страницах печати сам писатель рассказал в очерке «Мои первые подвиги на газетном поприще» (1871). Хотя многое представлено в этом произведении в комически—утрированном виде, в основном оно построено на реальных фактах. (Отметим только, что Сэмюелю Клеменсу было в ту пору не тринадцать лет, как сказано в очерке, а года на два больше, и что газету, в которой он печатался, издавал не его дядя, а старший брат Орион Клеменс.)

Широкая литературная деятельность Твена развернулась в 60—е годы. Вскоре после начала Гражданской войны в США (1861 – 1865) Твен сделался репортером и штатным фельетонистом газеты «Территориел энтерпрайз», издававшейся в Неваде. С этого времени писатель постоянно выступает с рассказами и фельетонами в различных изданиях, как на западе США, так и в восточных штатах.

В десятый том вошло несколько произведений Твена начала 60—х годов, в том числе типичная бытовая юмореска невадского периода – «Как лечить простуду» (1863).