Альфред Маршалл - Принципы экономической науки

• Название: Принципы экономической науки
• Автор: Альфред Маршалл
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Экономика
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-004202-9

Маршалл - основоположник "кембриджской школы". Его главный труд - "Принципы экономической науки", появившийся в 1980 г. многократно переиздавался и на протяжении многих десятилетий служил основным учебником по экономической теории не только в Англии, но ив ряде других западных стран. Центральное место в книге занимает анализ факторов, влияющих на формирование цены: спроса, предложения, издержек производства. В ней получила развитие теория предельной ценности, введено понятие эластичности спроса, различаются три периода равновесия спроса и предложения. Рассчитана на научных работников, преподавателей общественных наук, специалистов области экономических теорий. Издание осуществляется в трех томах.

---

Но, к сожалению, были предприняты попытки разрешить этот трудный и важный практический вопрос посредством философского разграничения между процентом на денежную ссуду и рентным платежом за пользование вещественным богатством. Аристотель утверждал, что деньги бесплодны и что взимать процент за предоставление их взаймы означает противоестественное их употребление. Вслед за ним схоластики весьма усердно и искусно доказывали, что тот, кто отдавал взаймы дом или лошадь, вправе был получать плату за их использование, поскольку он отказывал себе в удовлетворении от вещи, которая непосредственно приносит пользу. Но для процента на денежную ссуду они такого оправдания не находили; процент несостоятелен потому, утверждали они, что он представляет собой плату за услугу, которая заимодавцу ничего не стоит. [Они делали различие также между сдачей внаем вещей, которые сами по себе подлежат возврату, и одалживанием вещей, лишь эквивалент которых подлежит возврату. Однако это различие, хотя и интересно с аналитической точки зрения, имеет очень малое практическое значение]

Если ссуда действительно ничего не стоит заимодавцу, если он сам никак не может использовать свои деньги, если он богат, а заемщик беден и в нужде, тогда, конечно, можно утверждать, что заимодавец морально обязан ссудить свои деньги безвозмездно; но на таком же основании он должен был бы бесплатно сдать бедному соседу в пользование дом, в котором он сам не живет, или на день работы лошадь, которая ему в данное время не нужна. Доктрина этих авторов, по существу, подразумевает и фактически внушает людям вредное ошибочное представление, будто независимо от особого положения заемщика и заимодавца ссужение денег, т.е. ссужение власти над вещами вообще, не является жертвой со стороны заимодавца и не приносит заемщику такую же выгоду, как и ссужение ему конкретного товара; они затемняют тот факт, что человек, занимающий деньги, может, например, купить на них молодого коня и использовать его для работы на себя, а затем, когда настанет срок уплаты ссуды, продать его по более высокой цене, чем уплатил сам. Заимодавец уступает возможность это осуществить, а заемщик ее получает; нет существенной разницы между ссудой в размере покупной цены лошади и сдачей в наем самой лошади [Архидиакон Каннингем хорошо показал изощренность, с какой средневековая церковь обходила свой собственный запрет на ссуды под процент в большинстве случаев, когда этот запрет наносил серьезный ущерб государству. Эти изощренные приемы напоминают юридические фикции, с помощью которых судьи постепенно обходили букву закона, когда естественное ее толкование представлялось вредным. В обоих случаях устранялось какое-либо практическое зло за счет развития навыков запутанного и неискреннего изложения своих мыслей].

§ 3. История отчасти повторяет сама себя: и в современном западном мире новый реформаторский порыв был вызван другим ошибочным анализом природы процента и от него же получил дополнительную силу. По мере развития цивилизации ссуды богатства нуждающимся людям становились все более редким явлением и составляли все меньшую долю всех ссуд, тогда как ссуды капитала на производительное его использование в хозяйстве возрастали все большими темпами. И в результате, хотя заемщиков теперь уже не считают объектами угнетения, недовольство порождает тот факт, что все производители независимо от того, работают ли они с помощью заимствованного капитала или своего собственного, включают процент на применяемый ими капитал в состав издержек, которые они считают необходимым в конечном счете вернуть себе через цены своих товаров как условие продолжения производства. На этом основании и на основании возможностей, которые современная индустриальная система открывает для накопления громадного богатства путем длительных удачливых спекуляций, стали доказывать, что выплата процента и в наше время, хотя и не прямо, но косвенно, имеет своим источником угнетение трудящихся классов и что процент лишает их справедливой доли выгод, проистекающих из увеличения знаний. Отсюда выводится практическое заключение, что интересы всеобщего счастья, а поэтому и справедливости требуют, чтобы никакому частному лицу не разрешалось владеть ни средствами производства, ни какими-либо косвенными средствами удовлетворения потребностей людей, кроме тех, какие необходимы для его собственных нужд.

Этот практический вывод подкреплялся и другими аргументами, которые в дальнейшем потребуют нашего внимания, но здесь мы коснемся лишь доктрины, выдвинутой в подкрепление указанного вывода Уильямом Томпсоном, Родбертусом и другими. Они доказывали, что труд всегда производит "прибавку" (surplus) [Родбертус называл это "добавком" (plus)] сверх заработной платы и износа капитала, примененного в помощь труду, и что зло, причиняемое труду, заключается в эксплуатации указанной прибавки другими людьми. Но само допущение, что вся эта "прибавка" представляет собой продукт труда, принимает за само собой разумеющееся то, что в конце концов предполагается с его помощью доказать; указанные авторы не делают никакой попытки его доказать, и само это допущение неверно. Неверно, что производство пряжи на фабрике после вычета на износ машин представляет собой продукт труда рабочих. Оно является продуктом их труда, но также и труда предпринимателя, помогающих ему менеджеров и примененного в производстве капитала, а последний сам представляет собой продукт труда и ожидания; поэтому, изготовление пряжи есть продукт труда многих видов и ожидания. Если бы мы признали, что оно является продуктом только труда, а не труда и ожидания, мы были бы, несомненно, силой неумолимой логики вынуждены признать также, что не существует никакого основания для "процента", т.е. для вознаграждения за ожидание, ибо вывод подразумевается самой посылкой. Правда, Родбертус, защищая свою посылку, смело апеллирует к авторитету Рикардо; но в действительности его посылка столь же противоречит четкому изложению и общему смыслу рикардианской теории стоимости, сколь и здравому смыслу . [См. Приложение I, § 2]

Изложим то же самое иными словами: если верно, что откладывание удовлетворения на будущее означает в общем жертву со стороны того, кто откладывает, точно так же как добавочное усилие означает жертву со стороны того, кто работает, и если верно, что такая отсрочка удовлетворения позволяет человеку применить методы производства, первоначальные издержки которых велики, но в результате применения которых совокупное удовлетворение возрастает так же наверняка, как и при увеличении количества труда, тогда не может соответствовать истине то, что стоимость вещи зависит просто от количества затраченного на ее изготовление труда. Всякая попытка отстаивать указанную посылку по необходимости молча подразумевала, что оказываемые капиталом услуги являются "даровым" благом, предоставляемым без всяких жертв и поэтому не нуждающимся в вознаграждении в качестве стимула для дальнейшего его функционирования; это именно тот вывод, который названная посылка стремится доказать.

Глубокое сочувствие Родбертуса страждущим должно вызывать у нас всяческое уважение, но то, что он считал научной основой своих практических предложений, представляется не более чем порочным крутом ряда аргументов в подтверждение тезиса об отсутствии экономических оснований для существования процента, хотя этот вывод содержится уже в самой его посылке.

§ 4. Теперь мы можем продолжить наш анализ. Процент, который мы имеем в виду, когда говорим, что он представляет собой просто доход на капитал или просто вознаграждение за ожидание,—это "нетто"-процент; однако то, что обычно подразумевается под выражением "процент", включает, помимо этого, и другие элементы, и это можно назвать "валовым" процентом.

Указанные дополнительные элементы тем более важны, чем менее развиты и чем более рудиментарны состояние коммерческих гарантий и организация кредита. Так, например, в средние века, когда правитель хотел наперед получить в свое распоряжение некоторую часть своих будущих доходов, он брал взаймы, скажем, тысячу унций серебра с обещанием вернуть к концу года полторы тысячи. Не было, однако, никакой гарантии, что он выполнит это обещание; заимодавец, очевидно, предпочел бы вместо такого обещания абсолютную уверенность в получении к концу года 1300 унций. В этом случае номинальная ставка ссудного процента составляла 50%, а реальная - 30%.

Необходимость такой поправки на страховку от риска столь очевидна, что ее нередко игнорируют. Однако менее очевидно, что каждая ссуда доставляет ссудодателю некоторые хлопоты, что, когда ссуда, в каком-либо конкретном случае, предполагает значительный риск, часто приходится затрачивать большие усилия на сведение этого риска до минимума и что тогда то, что ссудополучателю представляется как процент, с точки зрения заимодавца, является доходом от управления хлопотным делом.