Владимир Кабо - Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

• Название: Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись
• Автор: Владимир Кабо
• Издательство: Алчеринга
• Жанр: Культурология
• Год: 2002

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.

---

Современное искусство аборигенов — яркое свидетельство того, как происходит восприятие и освоение ими христианства. Оно показывает, как преломляются в сознании художников-аборигенов христианская легенда и христианское учение, какие традиционные средства мобилизуют они для их выражения и, наконец, какой поразительный органический сплав христианства и традиционной религии образуется при этом.

Вот перед нами эпизоды крестного пути Иисуса Христа.172 Художница с р. Дейли смело включает в свои произведения элементы традиционного символизма. Головы Христа и других персонажей изображены как концентрические окружности, лица и тела людей, погребающих Христа, церемониально раскрашены. Рядом с Иисусом мы видим огромного змея — мистическое существо, играющее роковую роль и в мифах аборигенов, и в библейском предании. Это и Змей-радуга, и таинственный обитатель Эдема. Введя этот образ, художница хотела выразить им идею преодоления сил зла смертью Иисуса. Иными словами, она стремилась передать одну из ключевых идей христианства средствами дохристианской символики, общей и для культуры аборигенов, и для творцов Библии.

К этому следовало бы добавить, что в традиционной культуре Змей-радуга не только носитель разрушительного начала, но и символ возрождения и преображения. Именно таков он на другой картине, принадлежащей художнику из Йиркала.173 Тема картины — распятие. В центре — Христос, по обе стороны от него — преступники на своих крестах. В верхней части картины — другое изображение Христа, поднимающегося на небо на крыльях. В верхнем углу — он же в могиле. Над крестом Иисуса — змей (значение которого в тексте публикации не разъясняется). Мы видим на одной картине одновременное сочетание нескольких разновременных событий, видим устремленную в небо душу Христа — все это характерно и для русской иконописи. Влияние иконописи на творчество художника, однако, маловероятно — он принадлежит к методистской церкви и живет в миссии. Отмеченный прием характерен, как мы знаем, и для традиционной живописи аборигенов. Змей на его картине — традиционный, архетипический символ возрождения и преображения, этим образом пронизана вся мифология аборигенов. Введение его в сюжет распятия имеет глубокий символический смысл — как и на предыдущей картине. Два художника-аборигена из разных, удаленных друг от друга мест, не сговариваясь ввели этот символ в свои произведения, посвященные последнему пути и распятию Христа.

Более того, на картине группы художников из Западной Австралии174 весь крестный путь Христа передан как условное изображение змеи, а фон картины содержит, наряду с христианской символикой, другие символы, заимствованные из мифологии и традиционного искусства аборигенов: эму, рыбу, следы ног — и снова змей. Но главное здесь — сама композиция, которая строится как традиционное изображение странствия мифического героя, как метафора традиционного мифа. А странствие мифического героя — едва ли не главный структурообразующий элемент мифа.

Картина художника с о. Гроте-Эйландт изображает Христа на кресте, окруженного сиянием.175 Да и сама фигура Христа — сияющего белого цвета, а белый цвет — не только цвет смерти, но и всего, что внушает священный трепет. Тема смерти и бессмертной божественной сущности Христа — главная тема картины, а мы знаем, что эта тема близка иконописи и выражена тем же символическим языком — сиянием, исходящим от фигуры Христа.

Тому же художнику принадлежит картина, которая называется "Вознесение Иисуса", но в действительности изображает преображение.176 В центре ее — белая фигура Христа, окруженная сиянием, рядом с ним — Моисей и Илья, внизу — коленопреклоненные Петр, Иаков и Иоанн. Все здесь — как в словах Евангелия: "И преобразился пред ними: и просияло лицо Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет" (Мат. XVII, 2).

Когда мы видим на картине аборигена вознесение Христа, видим змея, быть может Змея-радугу, мы вспоминаем фреску в куполе новгородского храма Спаса на Нередице (1199), изображающую чудо Вознесения, где Христос восседает на радуге. И там, и здесь художники воспроизвели, вероятно не задумываясь об этом, некие архетипы общечеловеческой культуры.

Тони Суэйн записал рассказ аборигена из племени валбири о его снах. В одном из них он видел небесный Иерусалим и Иисуса Христа, восседающего на небе и взирающего на мир внизу. Красные лучи, "подобные факелам", исходили от его престола и окрашивали мир в красный цвет. С деревьев свисали сияющие предметы, напоминающие гуделки. В другом сне абориген увидел, как земля снова окрасилась в красный цвет, и почувствовал удар молнии, и с ней вошла в него сила Иисуса.177 Христос — каким видит его во сне абориген-христианин — восседает на небесном престоле точно так же, как на старых русских иконах, и от престола его исходят такие же сверкающие лучи — символы божественности и могущества Христа. Эту силу свою Христос посылает аборигену в виде вонзающейся в него молнии — совершенно так же, как духи пронзают тело аборигена, посвящаемого в колдуны или шаманы, вкладывая в него магические кристаллы, сверкающие подобно молнии. Да и сон рассказчика подобен смерти и новому рождению посвящаемого в шаманы. Священные гуделки — символ традиционной религии аборигенов — присутствуют в рассказе наряду с образами и символами христианства. Христианство и религия аборигенов органически соединились в этих снах, отразив некое синкретическое религиозное состояние, характерное для сознания адепта христианства, еще не порвавшего с религиозным наследием предков, и воплотились в образах, свойственных и совершенно иной традиции, пространственно далекой, но типологически близкой. Я имею в виду русскую иконопись, отразившую такую же пограничную ситуацию.

Все сказанное относится и к рассмотренным выше произведениям художников-аборигенов на христианскую тематику. Это как бы сны наяву — сны художника-аборигена, недавно ставшего христианином. Типологически они очень близки к целому пласту русской религиозной живописи, о котором говорилось в предыдущей главе. Это — явления одного порядка. Оба они занимают свое место на одной странице истории искусства, среди произведений, отразивших народное христианство в разных этнически окрашенных формах.

Христианство для аборигенов — Время сновидений белых людей. События библейской истории нередко интерпретируются аборигенами в духе традиционных представлений о Времени сновидений, а деяния героев Библии — в духе действий героев мифологии.178 Те и другие изоморфны и взаимозаменяемы. Поэтому совершенно естественно видеть помещение церкви одной из христианских миссий Кимберли украшенным изображениями Ванджина.179 Они не только обладают таким атрибутом христианских святых как нимбы вокруг голов, но, что гораздо важнее, они включены в христианский культ подобно тому, как когда-то были "христианизованы" и включены в православный культ идолы народа коми (см. гл. 18). Аналогичным образом была украшена церковь в Йиркала: в монументальных панелях церкви были использованы темы мифов творения и священные символы местных родовых групп.180

На прекрасной картине художника из Терки Крик изображены юные Иосиф и Мария. Они стоят рядом, но смотрят в разные стороны, что совсем необычно для христианской живописи. Дело, оказывается, в том, что внутри группы аборигенов, к которой принадлежит художник, им, согласно обычаю, не было бы разрешено разговаривать друг с другом до тех пор, пока они не пройдут через определенный обряд. На картине у каждого из них собственный святой дух в виде белой птицы.181 Белый цвет здесь — цвет нуминозный, священный. Это — еще один яркий пример компромисса христианства и традиции. Более того, христианство освятило традиционный обычай, выражением чего служит благодать святого духа, снизошедшая на каждого участника драмы.

Проблема влияния христианства и христианского искусства на художников-аборигенов, рисующих на библейские темы, решается далеко не просто. Нередко оказывается, что мы все еще имеем дело с традиционными приемами и образами. Вот воздетые к небу руки — характерный жест Богоматери Оранты.182 Но восходит этот жест, как мы знаем, к сакральному искусству самих аборигенов (см. гл. 17). Или — Моисей, высекающий воду из скалы.183 Фигура Моисея лишена черт традиционного стиля, но фон (скала), играющий здесь важную роль, близок к традиционному (характерный прием — рарк, о котором говорилось выше, см. гл. 11).

Замечательная картина "Моисей и Аарон ведут еврейский народ через Красное море" передает эпизод Библии исключительно средствами традиционного искусства. Моисей, Аарон и евреи изображены только их следами: самыми большими — Моисей, меньшими — Аарон, а множеством мелких — евреи.184 Художник-абориген поступил так же, как поступали иконописцы, насыщавшие свои произведения свойственным им видением мира, унаследованными образами и художественными приемами, реалиями знакомой им жизни. Такие произведения иконописи, как и картины художников-аборигенов на библейские темы, — явления синкретического религиозного искусства. Однако автор нашей картины идет значительно дальше, чем многие другие художники-аборигены, в использовании традиционной символики и в полном отказе от символического языка христианского искусства. В этом отношении его картина стоит в одном ряду с изображением крестного пути, о котором говорилось в главе 10,185 где вся композиция строится почти исключительно на использовании символов традиционного сакрального искусства аборигенов — концентрических окружностей, волнистых линий и т. д., и символы эти наполнены большим содержанием.