Александр Шубин - Золотая осень

• Название: Золотая осень
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

---

Бурно обсуждались такие политические вопросы, как продолжительность депутатских полномочий, форма голосования, минимальный возраст депутата[253]. Особенно активно рядовые коммунисты выступали против допуска к власти молодежи, опасаясь ее неопытности. Линии напряжения проходят не только между социальными слоями и идеологическими группами, но и между поколениями.

Обсуждалась и новая 6–я статья о руководящей роли КПСС. Часть выступавших стремилась дополнить формальное закрепление государственного статуса партии некоторыми обязанностями «авангарда советского народа». Профработник В. Набокин предлагал вписать норму, по которой «КПСС существует для народа и защищает интересы народа»[254] (всего было высказано 26 аналогичных предложений)[255]. А если не защищает? В 1977 г. такой вопрос мог задать только диссидент. А через двенадцать лет — любой человек. Но уже в 1977 г. некоторые общественно активные беспартийные, не принадлежавшие к диссидентскому движению, считали статью 6 излишней. Так, читатель «Известий» Краморенко предлагал: «Статью 6 исключить из проекта, так как по истечении более чем полувека в СССР изменилось соотношение сил, классовой борьбы не существует, трудящиеся достаточно грамотны для самоуправления, поэтому сверхгосударственной руководящей силы не требуется»[256].

Но в целом диапазон мнений коммунистов и беспартийных во время обсуждения проекта Конституции практически не различается – сводки с партсобраний сигнализируют о тех же предложениях, что и анализ читательской почты. В это время партийная масса отличалась лишь несколько большей ортодоксальностью от общественно активных граждан. Во время обуждения проекта Конституции руководители страны не склонны были вносить в свой проект существенные коррективы, но тщательно фиксировали предложения и учитывали их при подготовке законодательных актов и партийных постановлений. Но каждый такой акт должен был быть согласован прежде всего с учетом интересов различных фракций правящей элиты, а уже потом — остальной части общества.

Обсуждение Конституции показывает, насколько многообразным по взглядам и интересам было советское общество, насколько далеко оно было от застывшего монолита, которым его иногда изображают, на сколько советские люди стремились к переменам, совершенствующим (а не разрушающим) систему «реального социализма».

Живое общество

С середины 50–х гг. советское общество становилось все более многообразным и в социальном, и в идейном отношении. Но разные социальные слои, идейные течения и структуры развивались в «тени», самостоятельно друг от друга. В отсутствие гражданского общества горизонтальные равноправные связи строились по закрытым каналам. На многочисленных кухнях люди втихую обменивались со знакомыми дефицитной колбасой, сплетнями, самиздатом.

Советская социальная структура включала в себя характерные для индустриального общества социальные классы: рабочие и примыкающие к ним полупролетарские слои (прежде всего колхозное крестьянство), относительно небольшие маргинальные слои (с одной стороны – бомжи, «жалобщики» — советские безработные, с другой – теневые предприниматели), обширный средний класс – интеллигенция и служащие; менеджерские слои (прежде всего хозяйственный директорат), правящая бюрократия (партийно–государственная номенклатура). По мере развития социальной системы СССР росли противоречия между этими слоями. Рабочие и интеллигенция стремились к росту уровня и качества жизни, приближающегося к уровню жизни правящего класса (тем более, что социальное равноправие было декларировано официальной идеологией). Всеобщее возмущение вызывали номенклатурные привилегии, неэффективность работы бюрократического аппарата, произвол и безответственность чиновников, коррупция. В то же время основные социальные слои привыкли к преимуществам развитого социального государства – доступному образованию и медицинскому обеспечению, отсутствию заметного социального расслоения. Но практически все ставили вопрос о значительном увеличении качества обслуживания людей во всех сферах советского общества. Интеллигенция была готова вступить в борьбу с номенклатурой как за места в государственном аппарате, так и за свободный доступ к информации – основному ресурсу, необходимому интеллигенции, который пока контролировался номенклатурой. Многосторонние давления, которые разные социальные слои оказывали на правящий слой, усиливали противоречия внутри номенклатуры.

После ХХ съезда КПСС в обществе, особенно в средних слоях, развивался идейный плюрализм. Наряду с официальным марксизмом–ленинизмом (в его интернационалистической и державно–националистической разновидностях), были распространены либеральное западничество, державное почвенничество и неортодоксальный демократический социализм. Эти направления вступали друг с другом в разнообразные альянсы и конфликты на ниве культурной жизни. Официальная идеология вела борьбу против всех видов неортодоксальности, но это уже давно не была борьба на уничтожение. Многократно критикуемые, деятели культуры не отказывались от своих взглядов, но и не переходили в решающие атаки на режим. Они пока лишь готовились к такому наступлению, к решающей борьбе за умы. Уже в первой половине 80–х гг. возникли ядра будущих «партий» времен Перестройки — «патриоты» и «либералы»[257] «окапывались» в толстых журналах, «народники» исследовали мыслителей прошлого и пели песни с критическими намеками, западники писали в самиздат или делали партийно–государственную карьеру[258]. Распространенным и влиятельным типажом стал «шестидесятник» или либеральный коммунист. Его мировоззрение складывалось из эклектического сочетания коммунистических мифов и либеральных ценностей индивидуальной свободы. Либеральные коммунисты не были тогда приверженцами либеральной идеологии и склонялись к демократическому социализму. Но их идеологические пристрастия были основаны на мифах, и когда в ходе Перестройки выяснится, что Ленин — не демократ, НЭП — не идеал рыночного социализма, а западные супермаркеты ломятся от продуктов — тут большинство «шестидесятников» быстро уверует в обычный либерализм, перейдет к апологии капиталистических отношений.

Социальная и идейная расстановка в советской элите и средних слоях накладывалась на поколенческую. В 50–80–е гг. в недрах слоя специалистов–интеллигентов и служащих (в условиях СССР — среднего слоя) формировались зачатки гражданского общества — системы горизонтальных, независимых от государства общественных связей. Однако пока это были изолированные друг от друга круги неформального общения, связанные с музыкальной культурой (клубы самодеятельной песни и рок–движение), литературными пристрастиями (клубы любителей фантастики), хобби, семейными и дружескими узами, и лишь иногда — с общественной активностью. Крупнейшими общественными движениями того периода были культурно–экологическое (дружины охраны природы, актив Всероссийских обществ охраны природы и памятников истории и культуры), педагогическое (коммунары, педагоги–новаторы) и правозащитное (диссиденты). Только последнее носило открыто оппозиционный характер[259].

Социальная система и экономически, и идеологически не была рассчитана на новые запросы людей (будь то желание авторов «Метрополя» публиковать аполитичные произведения, отрицающие каноны «социалистического реализма»; либо любовь молодежи к рок–музыке или повальная склонность к приобретению яркой модной одежды). Противопоставляя себя неконтролируемому художественному творчеству, режим провоцировал средние слои на переход к творчеству социальному.

Попытки наступления на общественность в первой половине 80–х гг. показали ограниченность возможностей власти — однажды попробовав вкус самостоятельного мышления и обсуждения социальных проблем, люди уже не могли от этого отказаться.

Концепции, обсуждавшиеся в неформальных кругах общественности проникали в «либеральные» круги научной и творческой элиты, советников правящей элиты, а от них – к «реформистам» в правящей группе. Приход к власти даст старт борьбе идей второй половины 80–х гг.

А между тем подрастало новое поколение, психологически слабо связанное с устоями «развитого социализма». Если раньше молодежь была надеждой, то теперь о ней заговорили с тревогой.

Все более очевидная пропасть между официально провозглашаемыми ценностями и реальностью заставляла молодежь искать собственные идеалы, далекие от тех, которые навязывались системой скучного, далекого от творческой практики «коммунистического воспитания». «Наметился, а может быть, произошел нравственный раскол поколений, — утверждал социолог Г. Забрянский, — Не желая наследовать лозунги–обманки, «принципы» и догмы, противоречащие логике развития общества, молодежь растерялась»[260]. Последнее утверждение о «растерянности» вряд ли может быть отнесено к молодежи в целом — молодые люди просто пошли разными путями, и многие — совсем не теми дорогами, которые были им предначертаны «старшими товарищами». Часть молодых людей с присущим юности радикализмом стала искать возможность преобразования общества, построенного отцами, пополняя ряды неформальных движений. Другая часть бунтовала и криминализовалась. Молодежные группировки брали под контроль целые кварталы крупных городов (например, Казани). В 1984 г., на следующий день после гибели двух девушек в результате наезда на них машины милиции тысячная молодежная толпа штурмовала Лениногорский горотдел МВД, воскрешая в памяти грандиозные антимилицейские выступления 1957–1967 гг.[261]