Николай Глебов - Бурелом

• Название: Бурелом
• Автор: Николай Глебов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

---

— Почему поневоле? — отвесив ответный поклон, спросил пришедший в себя Крапивницкий.

— Заимку в Камагане у ней отобрали и почти все хозяйство.

— Понятно.

Не раз принимавшая городских гостей, приезжавших по делам к мужу, Феврония умело собрала ужин и с достоинством пригласила к столу. К удивлению гостя, к обильной закуске появилась бутылка коньяка.

— Приберег для дорогого гостя, — Лукьян поклонился, подавая рюмку Крапивницкому.

— А женщинам?

— Моя старуха не употребляет. Может, ты, Феврония, выпьешь.

— Налей, — сказала та решительно.

После третьей рюмки Крапивницкий переставил стул ближе к молодой хозяйке.

— Позвольте предложить, — подвигая вино, сказал он учтиво Февронии.

— Нет, спасибо, — сухо ответила женщина и, поклонившись церемонно гостю, ушла в свою горенку. Откланялась и Митродора. Мужчины остались одни.

Крапивницкий, не спрашивая хозяина, налил себе еще рюмку, выпил, поднялся со стула, потрогал дверь, плотно ли закрыта, и вернулся к столу. Упираясь в него пальцами обеих рук, в упор посмотрел на хозяина.

— В прятки играть хватит, — пристукнул он слегка о стол. — Сколько надежных людей в Косотурье?

Лукьян опустил глаза, поскреб подбородок.

— Как сказать... Да не шибко густо. Заозерная часть — чистовцы почти поголовно стоят за новую власть. Верховодит там Прошка Черепанов. Наши камышинцы, народ как будто надежный, но опять же это касается отцов. Они крепко держатся старых порядков, а вот ихние сынки уже устав не соблюдают, курят табак, едят из одной чашки с мирскими.

— Наплевать мне, что они едят из одной чашки, — грубо оборвал Крапивницкий. — Ты вот лучше скажи, как у тебя с оружием!

— Кое-что наскребем, ну там ружья, патроны, значит, леворверы. — Лукьян зашарил глазами по потолку.

Крапивницкий молча допил коньяк и повернулся к хозяину:

— Завтра собери своих людей. А сейчас я отдохну.

ГЛАВА 5

Дорога из Косотурья на Павловск, которой шли хлебные обозы к железнодорожной станции, стала небезопасной. В середине мая неизвестные обстреляли обозников, были убиты два продотрядовца, сопровождавшие подводы с хлебом.

Через несколько дней Прохор Черепанов проводил в совете собрание бедноты. Неожиданно кто-то выстрелил в окно. К счастью, никто не пострадал. Лишь с улицы была разбита висячая лампа. Когда активисты выскочили на улицу, то услышали лишь доносившийся издалека конский топот.

В следующую ночь кто-то поджег общественный амбар; к счастью, хлеб из него накануне был отправлен на станцию.

Среди жителей сел и деревень поползли тревожные слухи. Неспокойно было и в Павловске. В ночную пору на окраинах иногда показывались какие-то всадники. В учреждениях, где еще оставались старые служащие, чувствовался скрытый саботаж.

По улицам стали патрулировать милиционеры.

Дом Крапивницких в те дни, казалось, опустел. Галя посещала курсы сестер милосердия и находилась больше в больнице. Молодой Крапивницкий после отъезда на Ольховский кордон в Павловске не появлялся. Не было его и на кордоне. На вопрос старого лесничего Леонтий разводил руками:

— Сказался, что поживет несколько дней у объездчика. Ушел, и с той поры его не видел.

Встревоженный Иван Михайлович погнал лошадь к старшему леснику. Алексея и там не было.

В конце мая в Павловск из губернского города пришла телеграмма:

«В Челябинске восстание чехов. Власть захватили белогвардейцы. Примите меры».

Кирилл Панкратьевич Красиков собрал партийный актив и объяснил обстановку:

— Все коммунисты, способные носить оружие, завтра к утру должны явиться к зданию городского комитета. Часть товарищей сегодня же выезжает по волостям для организации вооруженных отрядов. Место сбора будет назначено особо. Тебе, товарищ Обласов, — обратился он к Василию, — со своим отрядом придется занять подступы к городу. В случае отхода отряды должны сгруппироваться в Мещерской низине, между лесными кордонами Ольховским и Косотурским. Что бы ни случилось, я с группой товарищей остаюсь городе. Адрес явочной квартиры сообщим дополнительно. Есть вопросы?

— Как с оружием? — раздался голос.

— То, что имеем, будет использовано. Остальное придется добывать самим. Еще вопросы? Нет. Товарищи! Мы вступаем в полосу ожесточенной борьбы с контрреволюцией. По дополнительным сведениям, вся железная дорога, начиная от Самары и дальше в глубь Сибири, занята белочехами. Активизировалась городская буржуазия и контрреволюционная часть казачества. Поднимает голову кулачье. Как видите, на Урале, в Зауралье и Сибири создалась тяжелая обстановка. Но духом падать не будем. На нашей стороне трудовой народ. А это большая сила в борьбе с контрреволюцией.

Под сводами городского клуба, торжественно зазвучал «Интернационал».

На помощь белочехам, наступавшим со стороны железной дороги, из станицы Звериноголовской пришел отряд казаков под командой сотника Пономарева.

Обласов со своим отрядом отступил в Мещерскую низину.

Павловские большевики ушли в подполье.

В городе появился Алексей Крапивницкий.

— Теперь красным конец, — усаживаясь в просторное кресло, заговорил он развязно. — Отец, мы установим в стране подлинно демократический строй. Кстати, меня вызывают в Челябинск. Там сейчас находится мой старый друг капитан Курбангалеев. Он организует татаро-башкирский отряд и просит ему помочь в этом деле. Одно время, я вам уже говорил, что служил в «дикой дивизии». Так что служебный опыт среди «правоверных» у меня есть. Как вы на это смотрите? — закуривая, спросил он отца.

Иван Михайлович пожал плечами:

— Я не военный, я только лесничий. Вопросы политики — не моя компетенция.

— Но я надеюсь, что вы приветствуете мое появление на горизонте общественной жизни страны?

— Смотря какое направление будет принято тобой.

— Я уже сказал, что гегемонии пролетариата я не признаю. Это фиговый лист, которым прикрываются, большевики, добиваясь власти.

— Но, как я знаю, в Советах есть не только большевики, но и беспартийные:

Младший Крапивницкий криво усмехнулся:

— Это для статистики.

— Значит, я представляю из себя просто-напросто цифру? То, что я продолжаю свое любимое дело добросовестно и при советской власти, вкладываю в него свой опыт и знания, теперь уже на благо народа, ты называешь статистикой? Как далеко зашло твое заблуждение. — Заложив руки за спину, Иван Михайлович, волнуясь, зашагал по комнате. — Ты перестал чувствовать пульс родной земли. Ты уподобился Антею, потерявшему связь с землей, родным народом. Бойся: Геракл может одолеть тебя.

— Отец, это же миф.

— Да, миф, в котором заложена большая мудрость.

— Но мы живем в реальном мире, — выпуская кольца дыма, произнес бесстрастно Алексей. — А впрочем, хватит про политику. — Подвинув к себе пепельницу, погасил папиросу. — Я не вижу Гали? Где же она? — спросил он отца.

— Она дежурит сегодня в городской больнице.

— У нее новая специальность? Неплохо, — поднимаясь на ноги, заявил младший Крапивницкий. — Жалею, что мне не удалось с ней встретиться. До свидания, отец. Надеюсь вернуться с победой над Гераклом. Опираться мне, слава богу, есть на что, — усмехнулся он.

— Боюсь, что почва, на которую ты намерен опереться, окажется зыбкой.

— Поживем — увидим. — Сдержанно простившись с отцом, Крапивницкий спустился с крыльца и подошел к ожидавшему его ямщику.

ГЛАВА 6

Когда начался мятеж белочехов, Галя пришла к Красикову и стала просить, чтобы ее направили в партизанский отряд Обласова.

— Нет, тебе необходимо оставаться в городе. Поработай пока в больнице. Нашим бойцам потребуются медикаменты. К тебе они будут приходить под видом больных. Скажут: «Я от Обласова». Остальное понятно. Как у тебя отношения с Туркиным? — спросил он про главного хирурга.

— Он большой приятель отца и часто бывает в нашем доме.

— Хорошо. Поработай пока сестрой, а дальше будет видно.

Простившись с Красиковым, Галя вышла на улицу. В июньском небе величаво плыли облака. Порой они закрывали от яркого солнца дома, улицы, и от этого было сумрачно. Безлюдье. Промчится, поднимая пыль, небольшой отряд всадников, и снова гнетущая тишина. Галя направилась к больнице.

Хирургическое отделение было расположено в глубине больничной территории среди густых сосен. Дальше как бы отдельными выступами спускался в низины вековой бор. Внизу петляла речка, за ней были видны крестьянские поля.

Главного хирурга, полного пожилого мужчину, Геннадия Степановича Туркина Галя застала в кабинете за просмотром истории болезней.

Подняв массивную с большой лысиной голову, он сказал: