Трейси Шевалье - Прелестные создания

• Название: Прелестные создания
• Автор: Трейси Шевалье
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48203-0

Консервативная Англия начала XIX века. Небольшой приморский городок. Именно в нем происходит встреча уроженки этих мест Мэри Эннинг, чья семья живет в ужасающей бедности, и дочери состоятельного лондонского адвоката Элизабет Пилмотт, которая вместе с сестрами поселилась здесь. Девушки подружились. И дружбу их скрепила общая любовь к неизвестным существам, окаменелые останки которых они находили в прибрежных скалах.

Однако их привязанность трещит по швам, когда Мэри и Элизабет влюбляются в одного и того же человека, тоже охотника за древностями.

Найдут ли девушки в себе силы вернуть дружбу? Или та будет перечеркнута взаимными упреками и несправедливыми обвинениями? Хватит ли у Элизабет мужества защитить Мэри Эннинг, когда та попадет в беду?

Новая книга от автора международного бестселлера «Девушка с жемчужной сережкой».

---

Мистер Бакленд пытался заинтересовать Фанни тем, что мы находили, или показать ей, что надо искать, но она всегда говорила, что ей и так есть чем заняться, и вытаскивала свое кружево, шитье или вязанье.

— Она думает, что эти кости — козни дьявола, — наконец объяснила я ему тихим голосом, когда Фанни, опять ответив ему отказом, ушла и села со своим кружевом. — Они ее пугают.

— Но это абсурд! — воскликнул мистер Бакленд. — Это Божьи твари из прошлого, и бояться здесь совершенно нечего.

Он встал с колен, как будто собирался пойти к ней, но я поймала его за руку.

— Пожалуйста, сэр, оставьте ее в покое. Так будет лучше.

Когда я взглянула на Фанни, она пялилась на мою руку, лежавшую на рукаве мистера Бакленда. Она, похоже, всегда замечала, когда его рука касалась моей, если он передавал мне какую-нибудь окаменелость, или когда я хватала его за локоть, если он спотыкался. Она так и разинула рот, увидев, как мистер Бакленд обнял меня в тот день, когда нам удалось извлечь из утеса крокодилью челюсть. Так что ее сопровождение только усугубляло двусмысленность нашего положения, потому что, как я подозревала, Фанни давала ход множеству городских сплетен. Возможно, нам было бы лучше оставаться наедине, без свидетельницы, сообщавшей обо всем, что она видела, но чего не понимала. Люди в городе по-прежнему странно на меня поглядывали, а за спиной у себя я слышала смех.

Бедная Фанни. Мне следовало быть к ней добрее, ведь, возможно, она поступала так не со зла.

Моим ремеслом лучше всего заниматься при плохой погоде. Дожди вымывают окаменелости из утесов, а штормы отдраивают уступы от водорослей и песка, так что увидеть в них можно гораздо больше. Пусть Джо и променял поиски окаменелостей на ремесло мебельщика из-за плохой погоды, но я была как папа: никогда не имела ничего против холода и сырости, только бы находить антики.

Мистер Бакленд тоже всегда был готов выйти на берег, даже если шел дождь. Фанни приходилось идти с нами, и она жалко ежилась под своей шалью, сжавшись в комочек среди валунов, чтобы защититься от ветра. Тогда мы часто оказывались единственными людьми на берегу, потому что при плохой погоде приезжие предпочитали идти в свои купальни, где была вода с подогревом, или играть в карты и читать газеты в Курзале, или пить грог в «Трех чашах». В дождь на берег выходили только серьезные охотники.

Однажды в дождливый день под конец лета я находилась на взморье вместе с мистером Баклендом и Фанни. Больше никого на этом отрезке берега не было, хотя в какой-то момент мимо прошел Адмирал Антик, выведывая, чем мы здесь занимаемся. Мистер Бакленд обнаружил какой-то шишковатый хребет недалеко от того места, где мы выкопали челюсть из Церковных утесов, и полагал, что это может быть рядом позвонков, оставшихся от того же животного.

Я орудовала зубилом, пытаясь высвободить кости из-под камня, как вдруг мистер Бакленд меня покинул. Через минуту подошла Фанни и встала рядом, и я поняла, что мистер Бакленд, должно быть, писает в морс. Он всегда старался не смущать меня и ускользал, чтобы заняться своими делами, уходя достаточно далеко, чтобы я ничего не могла увидеть. Я привыкла к этому его обыкновению, но Фанни оно всегда беспокоило, и лишь в таких случаях она подходила к утесу, поближе ко мне. Даже после нескольких недель в его обществе она все еще немного боялась мистера Бакленда. Его дружелюбие и постоянные вопросы таким, как Фанни, представлялись чересчур странными.

Я почувствовала к ней жалость. Дождь припустил, и с обода шляпки на лицо ее падали капли. Было слишком мокро, чтобы шить или вязать, а ведь нет ничего хуже, чем не иметь никакого занятия во время дождя.

— Почему ты просто не отвернешься, когда он туда спускается? — спросила я, пытаясь хоть чем-то ей помочь. — Он ведь не будет размахивать своим мужским достоинством у тебя на глазах. Для такого он слишком хорошо воспитан.

Фанни пожала плечами.

— А ты когда-нибудь видела эту штуку у мужчин? — спросила она чуть погодя.

По-моему, это был первый вопрос, который она задала мне за десять лет. Возможно, дождь вконец ее измотал.

Вспомнив о белемните, который мисс Элизабет показывала Джеймсу Футу на этом пляже много лет назад, я улыбнулась:

— Нет. Только у Джо, когда он был маленьким. А ты?

Я думала, что она не ответит, но она сказала:

— Только раз, в «Трех чашах». Один тип тогда так напился, что спустил брюки в кухне, решив, что это уборная!

Мы обе рассмеялись. Секунду я прикидывала, не смогли бы мы с ней вновь начать старую дружбу.

Шанса для этого нам не выпало. Не было никакого предостережения: ни галька не осыпалась, ни камни, откалывающиеся от других камней, не рокотали. Все произошло так неожиданно: миг, в который мы с Фанни смеялись возле утеса, болтая о мужских причиндалах, сменился мигом, когда этот утес просто упал и я оказалась сбита с ног и погребена под толстым слоем каменистой глины.

Не помню, как я сделала это, но пока утес рушился на меня, я успела вскинуть руку ко рту и таким образом могла какое-то время дышать. Я ничего не видела и, как ни билась, совершенно не могла шевельнуться, потому что глина, холодная, влажная и тяжелая, прочно меня удерживала. Я не могла даже крикнуть. Все, что я могла, — это думать, что мне предстоит умереть, и гадать, что скажет мне Бог, когда я перед Ним предстану.

Долгое, очень долгое время ничего не происходило. Потом я услышала скребущиеся звуки и почувствовала, как меня хватают чьи-то руки и вытирают мне глаза, и, открыв их, увидела перекошенное ужасом лицо мистера Бакленда и подумала, что встреча с Богом, возможно, пока откладывается.

— О, Мэри! — вскричал он.

— Сэр… Вытащите меня, сэр!

— Я… я… — Мистер Бакленд тянул камни и комья глины, но не мог сдвинуть их с места. — Слишком тяжело, Мэри. Я не смогу вытащить тебя один. — Пребывая в каком-то оцепенении, он словно не мог думать здраво.

Потом мы услышали плач. Мы совсем забыли о Фанни. Она находилась всего в нескольких футах от нас и не была так же сильно засыпана, как я, но на лице у нее была кровь. Она начала кричать, и мистер Бакленд вскочил на ночи и подошел к ней. Глина вокруг нее была податливее, и ему удалось сдвинуть ее настолько, что он смог ее вытащить. Он вытер ей кровь с лица, но при этом сбил шляпку у нее с головы, потому что был испуган и неуклюж. Порыв ветра подхватил ее и покатил вниз по пляжу. Потеря шляпки, казалось, огорчила Фанни больше, чем само происшествие.

— Моя шляпка! — закричала она. — Я не могу без шляпки! Мама убьет меня, если я ее потеряю!

Потом, когда мистер Бакленд попытался сдвинуть ее с места, она снова завопила.

— У нее сломана нога, — задыхаясь, сказал мистер Бакленд. — Мне придется оставить вас здесь, чтобы позвать на помощь.

В это мгновение часть утеса дальше по берету тоже надломилась и рухнула на землю. Фанни снова закричала:

— Не оставляйте меня, сэр, пожалуйста, не оставляйте меня в этом Богом забытом месте!

Мне тоже не хотелось быть оставленной здесь, но я не кричала.

— Лучше отнесите ее к людям, сэр, если сумеете. По крайней мере, вы можете спасти одну из нас.

Лицо мистера Бакленда выразило ужас.

— О нет, не думаю, что мне следует так поступать. Это было бы неприлично.

Казалось, даже ему, поедавшему мышей-полевок, носившему ярко-синий мешок и мочившемуся в море, было неловко нести на руках девушку. Но теперь было не то время, чтобы беспокоиться о приличиях.

— Одной рукой обхватите ее за плечи, другую просуньте ей под колени и поднимите ее, сэр, — наставляла его я. — Она маленькая — вы сумеете ее донести, даже такой ученый человек, как вы, должен управиться.

Мистер Бакленд сделал, как я говорила, и с трудом взял Фанни на руки. Она опять закричала, от боли и стыда. Широко раскинув руки, она отвернула от него голову.

— Ради бога, Фанни, обхвати его руками за шею! — крикнула я. — Помоги, иначе ему никогда тебя не донести.

Фанни повиновалась, закинув руки вокруг его шеи и зарывшись лицом ему в грудь.

— Отнесите ее в купальню — это ближе всего — и сразу же пришлите сюда людей с лопатами. — При обычных обстоятельствах я не стала бы давать таких подробных указаний джентльмену, но мистер Бакленд, казалось, совсем утратил способность соображать. — Пожалуйста, поторопитесь, сэр. Невыносимо оставаться здесь вот так, совсем одной.

Он кивнул, и в тот же миг обрушился еще один участок утеса. Мистер Бакленд сморщился, ужас охватил все его лицо. Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Помолитесь за меня, сэр. И если я умру, скажите маме и Джо…

— Н-н-не говорите так, Мэри. Я скоро вернусь.

Мистер Бакленд не стал меня слушать, но двинулся шаткой походкой прочь, а Фанни неотрывно смотрела на меня стеклянными глазами поверх его плеча. Теперь, отдавшись его рукам, она могла не беспокоиться. Позже доктор Карпентер вправил ей ногу, но перелом оказался слишком сложным и так никогда должным образом и не зажил, из-за чего одна нога у нее стала короче другой. Она никогда не могла далеко ходить или долго стоять, никогда больше не могла выйти на берег, да ей этого и не хотелось. Впоследствии, видя ее ковыляющей по Брод-стрит к «Трем чашам», я всегда пригибала голову, чтобы избежать ее испуганного взгляда.