Карина Шаинян - Че Гевара. Книга 1. Боливийский Дедушка

• Название: Че Гевара. Книга 1. Боливийский Дедушка
• Автор: Карина Шаинян
• Жанр: Фэнтези

1967 год. Южная Америка. Эрнесто Че Гевара, легендарный Команданте, с крошечным отрядом уходит от преследования вглубь болот. За ним по пятам идут лучшие специалисты ЦРУ по контрпартизанским действиям, «зеленые береты» и боливийская армия. Финал близок. Но, прежде чем умереть, Че обязательно должен встретить человека, у которого находится фигурка Броненосца… Наше время. Москва. Юлька, обладательница странной фамилии Гумилева-Морено, получает посылку от нежданно объявившегося боливийского дедушки. Фигурка Броненосца поможет ей справиться с депрессией и даже отомстить бывшему возлюбленному – художнику Сергею… Вот только куда заведет их невинная вроде бы шутка? Возможно, в самое сердце Боливии – где им предстоит пройти по следу древнего чудовища мегатерия и раскрыть тайну смерти Команданте Че.

---

– Все, ухожу, – ответил Сергей, еще раз посмотрел на амулет и снова закатился от смеха.

Он понятия не имел, что должны означать иероглифы, ловко вплетенные в сложный узор талисмана. Зато прекрасно знал, что там написано на самом деле. Он видел этот амулет, еще не покрытый лаком и поблескивающий сырой краской, в Юлькиной комнате всего три недели назад. Тогда же, хихикая, она с наслаждением перевела ему надпись. Шаловливой Юлькиной рукой на амулете было выведено: «Я суеверный придурок. Великий Будда, дай мне мозгов!»

Юлька оставила греться воду под макароны и принялась тереть сыр. Оставшаяся наедине с собой, она бормотала и корчила рожи. Во-первых, ни под какой венец она не идет. Во-вторых, ей от Алекса ничего не надо, она не бедная конголезская кухарка и прекрасно живет сама по себе. Хотя Алекс, конечно, умеет здорово украсить жизнь. Но ведь она его не любит! И даже не хочет. Юлька задумалась, представляя себе Алекса – высокого, с правильными чертами лица… Слишком правильными – настолько, что его физиономия совершенно не запоминалась, и каждый раз, идя на свидание, Юлька боялась, что не узнает его. Нет, если бы ей удалось выкинуть из головы Сергея, это было бы приятно… А потом они случайно встретятся. Вот прям когда ей будут делать предложение – как положено, с кольцом и стоя на одном колене. Он увидит, какая она счастливая, довольная и невозможно прекрасная, и сразу поймет…

– Черт, – сказала Юлька кастрюле с кипящими макаронами, – ну да, я тоже.

Раздраженно кривляясь, она насыпала в тертый сыр орегано и черного перца и вывалила макароны в дуршлаг. Ну хорошо, из-под венца ее, конечно, никто умыкать не будет. Но наслаждаться романом и между делом придумать повод для встречи с Сергеем можно запросто. Например… Юлька высунула кончик языка, пытаясь дотянуться до носа. Ну почему у нее нет привычки забывать свои вещи! Оставила бы у него сумочку… Или какую-нибудь флэшку, или диск – можно было бы наврать, что на нем страшно важная информация… Эскизы, например. Могут ведь у нее быть цифровые эскизы! Или просто спросить, как дела. Может же ей быть просто интересно! Да нет, дурацкий вопрос. Тем более что если шутка с броненосцем работает, то Юлька и сама прекрасно знает, как у него дела – примерно как в дурдоме, только веселее. А если нет, то ей лучше и не знать, чтобы не чувствовать себя еще глупее, чем сейчас. Но спросить-то можно…

Юлька кое-как смешала сыр и макароны и выскочила в коридор. Стукнула в бабушкину комнату, крикнув «готово», и понеслась к своему компьютеру.

Только бы не забыть, что еще надо наслаждаться романом с Алексом, напомнила себе Юлька, набивая письмо. И плевать, нужно ему что-нибудь от ее деда или нет. Может, в конце концов, получится увлечься им и забыть о художнике.

ГЛАВА 9 КУРЬЕР ИЗ ЧАКО

Чако Бореаль, январь, 1957 год

Максим допил мате и со вздохом вытянул ноги, наслаждаясь дружелюбным теплом костра, огонь которого в сумерках казался полупрозрачными крыльями больших блеклых бабочек. Дым разгонял насекомых; где-то за хижинами потявкивали собаки, не поделившие пищу. Хосе куда-то исчез, и сейчас Максим был рад этому. Вид Хосе о многом напоминал ему, а Максим не хотел вспоминать.

Диего лежит перед ним ничком, из его шеи торчит что-то маленькое и черное. Максим не сразу догадывается, что это дротик. Раскрыв рот, он смотрит в лес, но тут на него налетает Хосе и сбивает с ног. Они валятся в яму между огромными корнями, вырытую мегатерием; Хосе, лежа на боку, выдергивает из-под себя винтовку и осторожно выглядывает, и Максим, ничего еще не понимая, снимает с плеча свою.

Мул дико визжит, закатывая глаза, и падает на бок. Его ноги бешено бьются, голова судорожно закидывается назад. Подпруги лопаются. Потом лопаются ремни, стягивающие вьюки, и на землю вываливаются пестрые ткани, ножи и пакет со стеклянными бусами и зеркалами. От взгляда на бусы Максиму становится нестерпимо стыдно. Увера начинают стрелять; Максим глохнет. Он видит, как Пабло кричит, широко раззявив рот, и как под его нижней челюстью дрожит куцее оперение короткой стрелы.

Максим истерически стреляет куда-то в глубину леса, и из-за дерева вдруг выходит голый мальчишка с изумленным лицом. По его груди течет тоненькая струйка крови. Он делает несколько неверных шагов к Максиму и падает. Смуглая рука загребает листья, в которых блестят рассыпанные стеклянные бусы.

Патроны кончились. Максим и Хосе смотрят на лежащего на открытым месте мертвого мула, – во вьюках есть запас, но добраться до них невозможно. За деревьями мелькают, перебегая и подбираясь все ближе, люди с кожей цвета черной меди. Максим не чувствует страха – лишь какую-то сосущую пустоту. Хосе отбрасывает винтовку и приподнимается, выглядывая из-за корней.

Издалека доносится предупреждающий крик, и подобравшиеся совсем близко индейцы настороженно замирают. Максим всем телом прижимается к земле и чувствует ритмичную вибрацию – кто-то идет к ним, тяжко ступая, кто-то огромный. Дикари испуганно оглядываются и начинают отступать. В конце концов, один из них не выдерживает и, вскрикнув, переходит на бег. Паника заражает остальных: они с воплями бегут прочь, и Максим облегченно вздыхает.

Глаза Хосе лезут из орбит. Он молча тычет пальцем куда-то в лес; Максим смотрит туда, и его сердце дает сбой. Максим медленно поднимает фотоаппарат и жмет на спуск.

Он продолжает снимать, даже когда от дыхания мегатерия начинают шевелиться волосы на голове. Максим чувствует его едкий, удушающий запах, запах болот, крови и земли. Он смотрит в крохотные багровые глаза, в которых бьются безумие, ненависть и тоска. Он снимает, не слыша Хосе, не чувствуя, как тот тянет его за рукав, пока не кончается пленка, а потом бросается следом за Увера.

Они бегут, продираясь сквозь кустарник, выворачивая ноги на кочках; листья тростника хлещут по лицам, оставляя кровоточащие порезы; они бегут, и Максим спиной чувствует взгляд мегатерия.

…Трое боливийцев обыскивают рюкзак Максима, пока начальник патруля держит его под прицелом. Максим понятия не имеет, куда исчез Хосе, и это тревожит его и обнадеживает. Один из пограничников радостно восклицает и подбегает к командиру с фотоаппаратом в руках. Максим протестующее кричит, протягивая руки, пуля выбивает фонтанчик земли под ногами. Максим останавливается и торопливо пытается объяснить, что именно он фотографировал. С минуту его внимательно слушают.

Потом начальник отряда, пристально глядя в глаза Максиму, с холодной улыбкой выдергивает из фотоаппарата пленку и отшвыривает ее прочь.

…По лицу мертвого боливийца ползет, деловито шевеля усиками, большой жук. Хосе молча подбирает засвеченную пленку и отдает ее Максиму; тот послушно берет ее, не пытаясь объяснить, что теперь это мусор.

– Я думаю, что мы все-таки в Парагвае, и они были не правы, – говорит Хосе, и тогда Максим начинает смеяться. Он задыхается, по лицу текут слезы, живот сводит, но остановиться он не может.

– В чем дело? – бешено спрашивает Хосе.

– Диего… – говорит Максим, давясь от хохота. – Диего было бы смешно.

Его смех переходит в рыдания, и Хосе какое-то время смотрит на него мертвыми глазами, а потом изо всех сил бьет по лицу.

Максим сидит на земле, глотая теплую кровь, текущую из разбитого носа, и все еще смеется.

Завопил в хижине младенец, женский голос затянул успокаивающую, заунывную мелодию. Максим узнал колыбельную, которую пели когда-то и ему. Он прикрыл глаза, задремывая, но тут рядом зашуршала под ногами трава, и к костру подошел один из молодых воинов.

– Кавима тебя звал.

Максим неохотно поднялся и пошел за ним. Хижина Кавимы стояла на отшибе. Подойдя к ней, индеец тихо вскрикнул и ускорил шаг. Максим заспешил следом. Кавима лежал перед входом на одеялах, и, видимо, спал – его глаза были закрыты, а грудь тяжело, но мерно вздымалась. Звенящее облачко москитов вилось над лицом, несколько насекомых впились в руки, но он не реагировал на них. Над Кавимой стоял, оскалившись, Хосе, и его пальцы сжимались и разжимались, будто птичьи когти. Не слыша шагов Максима и воина, он быстро посмотрел по сторонам и жадно склонился над стариком.

– Ты что, Хосе? – испуганно воскликнул Максим. Тот посмотрел на него, как на пустое место. Подбежавший молодой индеец крепко схватил Хосе за локоть и оттолкнул от хижины. Увера обмяк и сгорбился, будто став меньше ростом, хищное напряжение исчезло. Не говоря ни слова, он пошел прочь, его руки безвольно свисали, как у большой исхудавшей обезьяны. Индеец, недобро бормоча под нос, двинулся следом.

Удивленный и встревоженный, Максим обернулся к Кавиме. Тот лежал с широко раскрытыми глазами. Неизвестно, заметил ли он Хосе, но сейчас явно был в сознании.

– Говорят, вас вернулось двое из четверых, – сказал он, пристально глядя на Максима.

– Да, – ответил тот, сглатывая.