Эрин Пицци - Плавать с дельфинами

• Название: Плавать с дельфинами
• Автор: Эрин Пицци
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7020-0964-9

Полностью разочаровавшись в жизни, Пандора, героиня этой увлекательнейшей мелодрамы с элементами мистики, отправляется на затерявшийся в океане остров под названием Малое Яйцо. Здесь среди простых и отзывчивых людей в ее душе возрождаются любовь и надежда.

---

— Да, а в пустые раковины могут забраться все, кому вздумается… К тому же, ты говорила, что перестала ощущать себя, потеряла себя, еще когда была маленькой девочкой.

— Да, вероятно, так оно и произошло. Я тогда стала представлять себе, что нахожусь где-то совсем в ином месте, вместе с отцом. Я просыпалась каждое утро, причесывалась, чистила зубы, смотрела на окружающий меня мир, но при этом была уверена, что сама я в действительности-то иду вдоль железнодорожных путей и беседую с папой, что в одной руке он держит свою обеденную корзинку, а другой рукой сжимает мою ладонь. В школе в монастыре мы все сидели на длинных лавках, похожих на шпалы. Так в моем воображении отец всегда и везде сидел рядом со мной, даже обедал рядом. Половина того, что бывало на моей тарелке, всегда предназначалось отцу. Никто этого не замечал, потому что монашки-воспитательницы за обедом были всегда слишком заняты чтением молитвенников. Так что мы сначала тихо обедали вместе с отцом, а затем шли в сад играть. Обычно мы сидели там вдвоем и читали расписания поездов, ходивших по всей Америке. Папа еще говорил, что человеческой жизни не хватит на то, чтобы изучить расписание всех американских поездов.

Так что потом, когда я сбежала вместе с Норманом, я просто позволила ему влезть в мою пустую раковину. Когда же он причинял мне боль, я была рада этому хотя бы потому, что таким образом я понимала, что живу и могу чувствовать. Когда я касалась головы, отдергивая от боли руку, я, по меньшей мере, знала, что пребываю все еще на этом свете. С Маркусом получилось немного по-другому. Когда он причинял мне сексуальную боль, я понимала лишь, что существую сексуально. Ничего другого это мне узнать не помогало. Я просто знала, что какие-то парни трахают меня, причем в основном те парни, которым на меня наплевать. Да и вообще секс может причинять очень большую моральную боль. Чувствуешь себя такой скверной и грязной. Становится страшно стыдно. Монашки-воспитательницы, безусловно, сочли бы это справедливым. Ну, и еще, Маркус просто доводил меня своими словами, своей презрительной руганью. Это великолепно у него получалось: «Ты! Да посмотри на себя, какая ты инфантильная, беспомощная, никому не нужная…».

Мисс Рози слушала печальную исповедь Пандоры, горько вздыхая. «Может быть, — думала она, — пещеры сновидений и смогут помочь этой женщине найти себя, ту несчастную девочку, что до сих пор путешествует где-то с покинувшим ее отцом. Может быть, пещера сумеет вернуть бедняжку в настоящее».

В голосе Пандоры явно послышались теперь нежные нотки.

— И еще, я очень хотела бы понять Ричарда. Он так долго носил на себе мою раковину, что, возможно, решил наконец-то сбросить ее и бежать для того, чтобы узнать, каково же его собственное «я». Меня удивляет другое — то, что с Ричардом мы действительно были счастливы вместе. А потом вдруг все сразу сломалось, распалось. Как бы то ни было, спасибо вам, мисс Рози, за то, что выслушали меня. Я мало кому все это рассказывала.

— Тебе как раз следует побольше говорить о своей жизни, Пандора. У всех у нас в душе есть тайники, секреты. Но, если все их держать внутри себя, не раскрывая никому, жизнь будет слишком грустна и тяжела. На-ка, держи свою ценную ракушку и иди с Богом.

Пандора зашагала обратно по пляжу. Она вдруг поняла, что в жизни еще никому не говорила о своем тайном общении с отцом. Ей и в голову никогда не приходило рассказать кому бы то ни было об этом, потому что она боялась, что отец тогда может исчезнуть из памяти.

Она наклонилась поднять еще одну похожую на шлем ракушку. Цвет ее был оранжево-коричневым, края же напоминали симметричные ряды зубов. Рядом с ракушкой валялась пустая пачка из-под сигарет. «Сегодня я спрошу у матери, где сейчас отец», — решила Пандора.

До сих пор Моника отвечала на такие вопросы однообразно и зло: «А зачем тебе знать, где находится этот никчемный босяк?»

Может быть, лучше всего спросить мать об этом в присутствии Чака, всегда настраивающего Монику на добрый лад.

Пандора медленно продвигалась по пляжу. Следом за ней по песку шагала тень, но она не была на нее похожа. Тень была высокая, стройная, широкоплечая. В правой руке тени покачивалась в такт шагам обеденная корзинка.

Глава двадцать восьмая

Моника была в хорошем расположении духа.

— Я перенесла свой отлет, — сообщила она приподнятым голосом.

Пандора попыталась изобразить удовольствие. Конечно, хорошо и приятно было сознавать, что они с матерью могли нормально разговаривать, а иногда и обнимать и даже целовать друг друга. Но все же Пандора очень хотела как можно быстрее вернуться к тому тихому, спокойному существованию, что они вели с Беном до приезда матери. Присутствие Моники воскрешало в памяти Пандоры много грустных и неприятных эпизодов ее прошлой жизни. А Пандора как раз хотела жить не воспоминаниями прошлого, а будущим. Именно поэтому, кстати, она так желала принять наконец твердое и ясное решение относительно своей связи с Ричардом.

Скоро подошло время так называемого «веселого часа», когда все обитатели гостиницы, «как воронье на падаль», слетались на бесплатные порции ромового пунша. Как всегда, громче всех слышался голос одного доктора, повествовавшего о последних своих рыбацких подвигах. Компании ныряльщиков активно обсуждали виденное накануне на подводных прогулках. Все эти сценки, предсказуемые детали поведения людей были уже очень знакомы Пандоре и во многих отношениях весьма ей нравились.

Она увидела Бена, шедшего к ней с широкой улыбкой на лице. Пандора улыбнулась в ответ. «Если бы только…» — подумала было она. Но не стала продолжать свою мысль, понимая, что сказанное однажды Беном было правдой. Как бы она ни любила этот остров, кроме него в жизни ей нужно было еще очень многое. Здесь она не сможет жить спокойно, в ее душе поселится неудовлетворенность, и тогда Бен перестанет улыбаться, морщины беспокойства лягут вокруг его глаз.

Пандора сидела рядом с Моникой и Чаком, все еще бурно обсуждавшими планы своего нового делового проекта. Время приближалось к восьми вечера, Пандора проголодалась и была немного на взводе от выпитого рома.

— Ма, — сказала вдруг она, удивившись собственной смелости, — а что все-таки случилось с папой? Ты когда-нибудь это выясняла?

Моника быстро взглянула на Чака, который с интересом подался вперед.

— Моника, ты и мне мало говорила о своем старике, — произнес он.

— Да и говорить-то нечего. — Моника зажгла сигарету. — Мы поженились молодыми, знаешь. Ну, я забеременела, а потом у нас, в общем, как-то не сложилось. Мы плохо друг к другу относились, вот однажды он взял свою обеденную корзинку, ушел и больше не вернулся.

Сердце Пандоры бешено колотилось.

— И что, он больше никогда не показывался? Так никогда и не сообщил тебе, где был и что делал потом?

— Ну почему же. Он звонил из разных мест. Иногда присылал открытки. В последний раз он дал о себе знать, когда работал в Аризоне.

— Значит, он еще жив, да?

— Да, конечно, твой папаша обязательно дотянет до ста лет.

Пандора поняла, что дальше расспрашивать пока не следует.

Она и так зашла настолько далеко, насколько хватило мужества. К тому же, как она поняла, Моника и сама хотела показать Чаку, что где-то у нее был еще и другой мужчина и что в ее отношении к Чаку главное чувство вовсе не какая-нибудь материнская привязанность.

Пандора заказала себе на ужин кусок мяса и задумалась над тем, что из себя в действительности могут представлять пещеры сновидений. Кажется, буддистские монахи жили в пещерах по многу лет, так что сама по себе идея не была чем-то совсем уж оригинальным. Монахини тоже, бывало, совсем удалялись от мирской жизни, укрываясь в монастырях. Но попытка вновь прожить все эти годы с Ричардом могла оказаться очень болезненной. Причем не столько из-за воспоминаний о каких-то физических страданиях, предательствах или разочарованиях, сколько из-за ностальгии по тем временам, когда им с Ричардом было весело и хорошо вместе. И все же попробовать следовало, хотя бы для того, чтобы иметь основания наконец принять однозначное решение. Недовольство в отношении Гретхен в письмах Ричарда становилось все очевиднее. Это обстоятельство радовало Пандору. Вот и сейчас она удовлетворенно откинулась на спинку стула, прислушиваясь к шуму моря.

Вокруг, под полосатыми зонтами, обедали прочие посетители бара. Маленькие ящерицы с загнутыми хвостами шмыгали по каменным стенам, совершая порой стремительные маневры с единственной целью ухватить упавшие на пол кусочки еды. Максин, повариха, глыбой стояла за стойкой бара и широко улыбалась. Ярко светила луна. «Мой отец жив, — думала Пандора, — так что я могу когда-нибудь его найти».

Ей вдруг показалось, что в окружающей ее плотной изгороди вдруг появилась небольшая брешь, сквозь которую сверкнул луч света.