Григорий Устинов - В краю лесов и озер

• Название: В краю лесов и озер
• Автор: Григорий Устинов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1972

Григорий Андреевич Устинов прожил долгую и интересную жизнь. Писатель великолепно знал Урал, его горы, леса и реки.

Родному краю, его природе посвятил Устинов свои книги: «Волки», «С ружьем и удочкой по Южному Уралу», «На рыбных тропах», «Операция «Муравей» и др.

И в рассказах, собранных в сборнике «В краю лесов и озер», Григорий Андреевич завещал любить и беречь природу, активно бороться за ее сохранность и умножать ее богатства.

---

— У кого сколько? — спросил Васильев, отловив последних рыбок. — У меня восемьдесят четыре!

— Девяносто шесть, — сказал я.

— Ровно пятьдесят, — отозвался старый сторож питомника Казаков, тоже принимавший участие в просчете.

— Ну вот, в контрольной кружке двести тридцать рыбок, которые весят триста сорок восемь граммов. Если мы отправим двадцать две кружки, то это и составит пять тысяч, — подсчитал Васильев.

— Та-а-к... Значит, будем перед полетом класть по пять с половиной кружек в бидон, или примерно по тысяче двести шестьдесят мальков, которые весят округленно тысячу девятьсот граммов, — начал подсчитывать я.

— А какая емкость бидона и сколько часов пути; до выпуска рыбы в водоем? — справился Васильев.

— Емкость двадцать пять литров. В пути пять часов, — охотно сообщил я.

Васильев прикинул карандашом в записной книжке.

— Обойдется примерно по одиннадцать литров охлажденной воды на килограмм рыбы. Расчет ваш правильный...

Первая воздушная тропа карпят

Поднялись все рано. Над питомником еще расплывались молочные туманы. Там изредка «плавились» карпы-производители.

Мальков пришлось долавливать в прудке марлевым бредешком. Вскоре с озера донеслись хлопки. Это пришел наш катер. Двадцать две кружки карпят мы отнесли в ведрах с водой и поместили на катере; в живорыбную бочку. Туда же опустили чистый битый лед, привезенный с рыбозавода. В холодной воде расход растворенного кислорода меньше, рыба чувствует себя бодрее.

— Это карпятам путевка в новую жизнь! — весело сказал Васильев, передавая мне два подписанных акта. — Да, чего только наш брат рыбовод не придумает, чтобы исправить упущения природы, развести новую рыбку!

Ровно восемь. Катер побежал по озеру. У моста мотор заглох. Моторист засуетился. Я нервно посматривал то на часы, то на южную часть неба. До прибытия самолета оставалось сорок пять минут.

— Ты, Николай, проверь свечи. Вечно они у тебя барахлят, — сказал Васильев мотористу.

После чистки свечей мотор сразу же завелся. Вот и пристань. Нас встретили директор рыбзавода, бухгалтер, рыбаки. Начали выгружать бочку с мальками на мостки.

И вдруг послышался гул мотора!

— Летит! Летит! — раздались крики.

Взглянул на часы. Без десяти минут десять...

— Какая точность! Быстро грузите бочку на машину! — сказал директор.

Все улыбались. У всех на лицах выражение какой-то торжественности. Ворота рыбзавода широко распахнулись.

...На посадочной площадке прохаживался пилот Роматовский. Рядом с самолетом уже стояли четыре моих бидона, которые я оставлял в аэропорту с наказом доставить их первым рейсом.

— Здравствуйте, Игорь Михайлович! — приветствовал я Роматовского.

— Привет! Привезли карпят? Покажите мне этих «небывалых» пассажиров, — ответил пилот, направляясь к бочке с мальками.

Карпята распределены по бидонам с водой. Туда же опустили марлевые мешочки со льдом. Живой груз поставлен в самолет.

— Все! Ждите нас здесь послезавтра. Привезите новую партию мальков в это же время, — сказал я Васильеву, пожимая руку.

Кабинка маленькая, ближние бидоны мешают коленям, но что же поделаешь?

Самолет помчался вперед, набирая скорость. Вот зеленая стрекоза оторвалась от земли, поднялась в воздух. Летим!

Самолет уже пересек тракт Челябинск-Свердловск. Внизу заискрилось изумрудное озеро Куяш, в голубой дымке горизонта обозначилось село Урукуль.

Мальки пока чувствовали себя хорошо. Решил проверить их реакцию на корм. Достал маленький кусочек хлеба, измельчил пальцами, бросил в бидон. Карпята резво бросились на пищу, ловили ее «на лету».

— Вот какие молодцы! — весело сказал я и уже в каждый бидон опустил по маленькой порции крошек.

Но к концу полета положение изменилось. Лед кончился, растаял. И хотя температура воды держалась еще около восьми градусов, часть мальков начала всплывать наверх и «чмокать» губами. Это означало, что рыбкам не хватало растворенного в воде кислорода, они задыхались. Необходима была срочная помощь. Через марлевую салфетку, чтобы не захватить карпят, я зачерпнул кружкой воды из бидона и, подняв ее вверх, тонкой струйкой вылил обратно. Вода от этого пузырилась, насыщалась кислородом воздуха. После такой операции мальки опустились в низ бидона и успокоились. Таким путем пришлось аэрировать воду по очереди во всех бидонах!

Но вот пилот обернулся и показал мне рукой расположенное впереди озеро и поселок.

Самолет снизился и полетел над словно вымершим селом. Только кое-где сидели у завалинок старики и старухи с ребятишками или, подняв хвост свечкой, убегал по улице испуганный теленок. «Почему никто не встречает самолет и не видно знака «Т»? Не получили телеграммы? Видимо, все колхозники на сенокосе», — раздумывал я, оглядывая окрестности села.

Роматовский выключил мотор и в наступившей тишине спросил:

— Никто не встречает, где будем садиться?

— Выбирайте место сами и садитесь ближе к озеру. Рыбу надо выпустить при любых обстоятельствах. Потом разберемся.

Мотор взревел, и самолет устремился к лугам у озера. Роматовский с воздуха начал выбирать площадку для посадки. Риск? Немного. Опытному пилоту такое задание по плечу.

Опасаясь, чтобы при посадке и толчках мальки не вылетели из бидона, я закрыл их крышками. Еще несколько залетов, и вот самолет уже бежит по душистому лугу, распугивая стайки молодых скворцов. Мы выбрались из кабинок, разминая ноги.

— Как рыба? — спросил Роматовский.

— Уже похватывает воздух. Придется выпускать без свидетелей.

Да, кругом безлюдье. В тростниках озера настороженно цокает лысуха. В траве заливаются кузнечики. Где-то в стороне, точно соревнуясь, отбивают перепелки: подь-полоть! Подь-полоть!

— Начнем? Поможете? — спросил я пилота.

Роматовский без дальнейших приглашений сбросил костюм и остался в трусах. Такой же вид принял и я. Мы вдвоем поднесли первый бидон к озеру и начали «уравнивать» температуру воды. Для этого через марлю отливали часть воды из бидона и на место ее кружкой добавляли озерной. Так несколько! Раз.

— Для чего такая махинация? — спросил Игорь Михайлович.

— Если не уравнять температуру, то мальки, выпущенные в теплую воду, умрут от расширения кровеносных сосудов, — объяснил я.

— Вот какие нежные ребятишки! — добродушно засмеялся пилот.

Карпят осторожно вылили в озеро. Дружной стайкой они поплыли по новому для них озеру. На поверхности воды осталось только десятка два мертвых мальков. Их собрали сачком, чтобы подсчитать процент «отхода».

— Удачная перевозка! — сказал я.

— Вот и порядок. Пошли за следующей партией!

Когда возвратились, у самолета стояли двое ребят, мужчина и женщина.

— Колхозники? — обрадованно спросил я. — Что же мальков не встречали?

— Это дело правленья, а мы что можем знать? — ответил за всех мужчина, набивая трубку самосадом.

— Ну, помогите нам выпустить карпят в озеро, а то вон какая туча надвигается, — сказал Роматовский, тревожно поглядывая на горизонт.

— Это можно, почему не помочь? Берись, ребята!

Колхозники положили на траву косы и грабли, взялись за бидоны. Всю рыбу сразу перенесли к озеру и начали уравнивать температуру воды.

— Маленькие какие, меньше гольянов! А говорили, что карпы шибко большие, — сказал один из ребят, заглядывая в бидон.

— Вот бестолковый, это же мальки. Вырастут еще! — сердито ответил другой мальчуган.

Всех карпят выпустили. Общий отход оказался семьдесят четыре штуки, или полтора процента. Так и записали в бланках актов. Колхозники, как свидетели, подписали документы. Один акт вручили для передачи правлению. Захватив бидоны, быстро пошли к самолету. Но мы уже запоздали. Начался сильный ветер. Он взъерошил траву на лугах, прижал кустарники, закружил в воздухе сорванные листья.

— Скорее в балаган! — закричала женщина. Все побежали в ближний лесок. Мы остались одни...

Налетел вихрь. Подбросил самолет. Нависла опасность, что машину опрокинет, сломает, а струбцинок у нас не было.

— Держите за крылья! — закричал Роматовский. Мы оба уцепились и повисли на крыльях. Пилот — на одном, я — на другом. У меня под голыми ногами оказалась крапива, которая крепко «нажгла» икры и колени.

Хлынул дождь. Яркие молнии чередовались с оглушительным громом. Но мы держали самолет до тех пор, пока не прошла эта напасть.

Наконец все затихло, успокоилось. Но надолго ли? На горизонте появилась новая туча, еще темнее первой.

— Немедленно летим! — решительно заявил Роматовский.

Оделись, поставили в кабину бидоны. Пилот показал мне, как заводят винт пропеллера и сел в свою кабину.

— К запуску!

Мотор сразу затрещал. Какой милый, безотказный молодец! Я забрался на свое место. Благополучно взлетели. Роматовский повел машину в обход тучи. Но атмосфера бесновалась на большом пространстве, и нас основательно потрепало.