Анатолий Гончар - Последняя обойма

• Название: Последняя обойма
• Автор: Анатолий Гончар
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43078-9

Сержанта Дмитрия Маркитанова сослуживцы зовут Димариком — более серьезное прозвище к этому бойцу просто не клеится.

Уже четыре года служит сержант разведчиком в Чечне, ходит на войну, не трусит, не сачкует, честно «тянет лямку», но все же нет-нет да вляпается в какую-нибудь нелепую, а порой просто анекдотическую историю. Командиры только за головы хватаются: опять Димарик начудил! Быстрее бы на дембель свалил!

Но как-то сослуживцы заметили: если на реализацию, зачистку или в засаду вместе с подразделением выходит и Димарик, то потерь не бывает…

Что это? Совпадение? Чудо? Или ангел-хранитель Димарика прикрывает своим крылом все подразделение скопом?

Решили проверить. И вот подразделение готовится к выходу на опасное задание по уничтожению банды амира Хана.

Сержанта Димарика берут с собой…

---

— Что ни говори, все-таки он нас спас. Группу туда-сюда, а нас бы с тобой точно смело! — кивнув на посечённые осколками деревья, заключил Атясов.

— Кто бы спорил! — вынужденно согласился Кузнецов. И добавил: — И тайник нашёл!

— Угу! — капитан задумчиво посмотрел на растаскивающих по лесу и рассыпающих муку и сахар разведчиков. — Здесь бы засаду организовать! НО! — Он многозначительно поднял палец вверх. — С Ханкалы сказали уничтожить, значит уничтожить. Им, — Атясов улыбнулся и ткнул пальцем в небо, — виднее.

— Ага! — снова согласился старлей и его взгляд невольно остановился на сидевшем около мешка с сахаром Димарике.

— Что это он? — замкомроты кивнул в сторону рассевшегося на земле Маркитанова.

— Да кто его знает, устал, наверное.

— Командир! — тихую беседу двух офицеров прервал внезапно появившийся рядовой Кошкин.

— Что опять случилось? — не ожидая ничего хорошего, Кузнецов недовольно покосился на своего радиста.

— «Центр» просил в отряд мешков пять муки принести.

— Они там что, офигели? — невольно покрутив пальцем у виска, Олег озадаченно посмотрел на Атясова. Тот улыбнулся, но продолжал молчать. — Они хоть представляют, как я их попру?

— Представляют, — улыбка капитана стала шире.

— У нас, что, муки в ПВД не хватает? — Кузнецов стрельнул взглядом в спину уходящего радиста.

— Хватает, только халява всегда слаще.

— Странно, что еще про сахар не вспомнили.

— Вспомнят, — заверил его более опытный Атясов и тут же, как бы в подтверждение его слов, из-за деревьев снова показалась растерянная морда рядового Кошкина.

— Товарищ старший лейтенант… — начал было он, но был остановлен суровым взглядом своего группника.

— Что они, еще сахар просят?

— Да… — растерянно подтвердил боец, — а Вы откуда знаете?

— Дедукция, — зло отрубил Кузнецов. И, ткнув пальцем в грудь старшего радиста, приказал: — Связываешься с «Центром», передаешь, что всё продукты уничтожены и отрубаешь связь. Понял?

— Так точно! — Кошкин, два раза подряд моргнул и скрылся за деревом, где у него стояла развёрнутая радиостанция.

— Ход трезвый, — Атясов продолжал улыбаться, — но влетит тебе… — он не закончил, давая возможность Кузнецову домыслить всё остальное.

— Ну и хрен с ними, а группу из-за какой-то жрачки я подставлять не буду. Интересно, кто это команду давал?

— Команду не знаю, а вот подсуетился, наверняка, Феофан.

— Я этому Феофанову…

— Да успокойся ты, всегда с Б/З что-нибудь тащили. Это нормально. Единственное, отсюда далеко идти, а так я бы и сам пару мешков прихватить велел. Блинчиков бы на сгущёнке напекли. Нда… да бог с ними, блинчиками.

Пока офицеры вели беседу, бойцы продолжали вытаскивать и рассыпать по окрестностям всё никак не кончающееся содержимое схрона. Казалось, в лес внезапно вернулась зима. Дующий в юго-западном направлении ветер разносил мелкую сахарную пудру, распылял по веткам и стволам деревьев белую, как снег, муку, превращая лес в гигантскую киносъемочную площадку, на которой весну стремительно превращали в зиму. О какой-либо скрытности речь уже больше не шла. Теперь уже скоро всему лесу станет известно, что здесь побывали доблестные спецы… Ну и черт с ними со всеми, пусть боятся… — подумал, глядя на всё это непотребство, Кузнецов, и продолжил рассуждать дальше, только теперь уже вслух:

— На сколько же людей они здесь продукты оставили? Это какая же банда должна быть, чтобы сожрать всё это?

— Да не такая уж и большая, если считать, что здесь рассчитано на год вперёд. На самом деле только кажется, что в лесу можно жить на подножном корму. Существовать, да и то осенью. Весной одна черемша, летом тоже особо много съестного в этом лесу не отыщешь. Охотиться? Так надо стрелять. Да и кабаны здесь в основном. Ты вот за два Б\З хоть одного оленя и косулю видел?

Старлей отрицательно покачал головой.

— Вот и оно. Так что без подпитки со стороны в лесу никак! — замкомроты замолчал, и в очередной раз взглянув на сидевшего, уже на сахаре, Маркитанова, всплеснул руками: — Бог ты мой, он же его в ПВД переть собрался!

— Что??? — возмутился Кузнецов. — Он, что, действительно его с собой понесёт? Маркитанов… — рявкнул старлей, намереваясь подозвать сержанта и как следует отчитать за самоуправство.

— Олег, оставь ты его в покое, пусть тащит, надоест — сам бросит.

— Хорошо, — не стал спорить группник. — Раз ты так говоришь, пусть тащит. — Кузнецов почувствовал, что начинает злиться по-настоящему. — Только группа из-за этого медленнее не пойдёт!

— А кто сказал об обратном?

Свою ношу Димарик всё же дотащил. Что только не делал Кузнецов, чтобы Маркитанов выбросил этот проклятый мешок: и слегка поторапливал бойцов, надеясь, что сержант выдохнется и оставит свою затею; и начинал подъём там, где можно было вполне обойти стороной или выбрать подъём поположе. Но тот лишь обливался потом, тяжело дышал и упорно шел вперёд. Олег уже был и не рад, что с самого начала послушался Атясова и разрешил Маркитанову взять облюбованный им мешочек. В конце концов, Кузнецов начал опасаться, что Димарик надхрястнет и двинет кони. Он уже плюнул на свою принципиальность и что только не делал, чтобы Димарик не то что бы бросил, а хотя бы передал кому-нибудь свой груз, но всё без толку. Кузнецов и чаще останавливал группу на отдых, и подсылал бойцов к Маркитанову с предложениями помочь нести этот злополучный мешок, но сержант упрямо отказывался и, закусив удила, тащил сахар всю дорогу сам. Но, слава богу, опасения группника оказались напрасными: Маркитанов вылез из-под горы к ожидавшей их колонне одним из первых.

— Димарик! — окликнул тащившего на плечах мешок Маркитанова сидевший на броне заместитель командира батальона майор Борисов. — Ты куда это продукты прёшь?

Сержант, тяжело плюхнул мешок на землю, огляделся по сторонам в поисках звавшего, увидел Борисова, тяжело дыша, попытался улыбнуться, стянув с головы панаму, вытер льющийся по лицу пот и хриплым от усталости голосом ответил:

— Пацанам с роты вечерком попить чайку будет…

— А сам, что, чай не пьёшь? — замкомбата был в хорошем расположении духа.

— Ну… — неопределённо протянул Димарик, и, сумев улыбнуться, согласно кивнул головой. — Пью, чего ж не попить-то. Только я сладкое не очень, мне и пайкового сахара за глаза. — И, отстранив пожелавшего помочь Краснова, он вскинул мешок на горбушку и поволок дальше, к ожидающей группу машине…

Глава 4 Эвакуация

— Твари они все! Звери! — рассуждал Крикунов, сидя на верхней полке. Пар, исходивший от его тела, в ярком свете настенной лампочки виднелся лишь как небольшое мерцание воздуха. Прямо перед баней старший лейтенант просмотрел сцену казни контрактников, учиненную прячущимися по горам бандитами, и его буквально трясло от ярости. — Убивать их всех надо без суда и следствия! Расстрелять не могли, сволочи, если уж приговорили…

— Брось бушевать, казнь остаётся казнью, в какую одежду ты её не ряди, — плеснувший кружку воды на раскалённые камни Атясов подался чуть-чуть назад и слегка поежился от нахлынувшего на него жара. В конце концов, ему, чтобы не обварить уши, пришлось пригнуться. — Да и часового можно по-разному снять. Если на нём будет бронежилет, ты что же, станешь выбирать что и как, колоть или резать?

— Ну, ты сравнил, то часовой…Тут ситуация, — вроде бы уверенно возразил Валерий, — а там — хладнокровное убийство.

— Дело не в этом, дело в нашем восприятии. Мы — дети прогресса и выстрел в грудь или голову считаем почти нормальным явлением, а вот смерть от ножа, когда один противник хладнокровно перерезает горло другому, для нас чудовищна. А они дети гор. Отары овец всегда сопровождали горских жителей, для них убийство с помощью ножа более привычно и естественно. В том, что они совершают, чехи не видят такой же жестокости, которую увидит в этом любой европеец. Но нас тоже учат убивать ножом и прикладом, палкой и голыми руками, и сложись ситуация так, что у тебя не останется выбора, ты непременно этими умениями воспользуешься.

— Ну, я же не говорю…

— Погоди, ты меня недослушал, — капитан выпрямился и осторожно привалился спиной к горячей стене. — Суть не в том, кто и как убивает, а кто больший негодяй и изверг. И ещё надо помнить, что война сама по себе кровь и грязь. Каждый, кто твердит, что есть гуманные и негуманные войны, гуманное и негуманное оружие, по меньшей мере — лицемер.

— Да, агитировать ты мастер! — Крикунов с уважением покачал головой.

— Угу, — согласился Атясов и продолжил: — Скажи, разве может быть оружие гуманным?

Оба сидевших в парилке старлея, одновременно подняв руки, покрутили пальцами у виска.

— Вот и я о том же, но мировое сообщество всерьез призывает запретить оружие негуманное и, более того, определяет, какое оружие гуманно, а какое негуманно. Но разве есть какая-то разница между тем, выпустит противник три снаряда и разрушит деревушку, или же он выпустит шесть, но с тем же итоговым результатом? Возрастут лишь затраты, война затянется, и в итоге, когда, наконец, наступит долгожданная победа, и не важно чья, все будут жить хуже.