Борис Пармузин - ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №5

• Название: ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №5
• Автор: Борис Пармузин
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

Ha I, II, IV стр. обложки и на стр. 2 и 73 рисунки Ю. МАКАРОВА. На стр. 74 и 81 рисунки Б. ДОЛЯ.На 111 стр. обложки и на стр. 90 и 127 рисунки В. ЛУКЬЯНЦА.

---

— И еще одно…

— Что? — насторожился Аскарали.

— Здесь, в стране, готовится государственный переворот.

— В крайнем случае, через третьи лица нужно поставить правительство в известность, Если ты, конечно, располагаешь достоверными данными. Вот и все… — спокойно посоветовал Аскарали.

— Нет! Не все…

Махмудбек коротко рассказал о новой беде, которая ждет туркестанских эмигрантов.

— Переворот хотят сделать их руками… Прибыли «гости» из соседней страны.

— Да, у них опять назревает конфликт, — согласился Аскарали. — Очередной.

— На этот раз хотят поднять туркестанцев. Причина: бесправие, отсутствие школ на родном языке, нет представителей эмиграции в правительстве, нет для многих работы…

— Страна бедная.

— Как это объяснишь тысячам людей, нищим, лишенным всяких прав?

Аскарали взял со столика коробок спичек, повертел, внимательно рассмотрел этикетку.

— Что можешь сделать ты? — спросил он.

— «Гости» обязательно обратятся ко мне, попросят помощи. Если я уеду, они пойдут к другим, пообещают посты в новом

правительстве, выложат деньги, привезут оружие.

— Сведения точные?

— От вождя племени. Он и пошлет их ко мне. Только ко мне! Махмудбек считал для себя вопрос решенным: он остается. Причины слишком важные, и Аскарали не может с ними не посчитаться.

— Хорошо… — выдохнул наконец Аскарали. — Попытаюсь взять всю ответственность на себя. Оставайся. Пока. Об окончательном решении Центра я сообщу. И если…

— Ничего не будет… — перебил Махмудбек. — Только ты не сгущай краски, когда будешь докладывать о моем здоровье.

— Куда их еще сгущать! — Он снова обнял Махмудбека за плечи. — Одни кости.

— Обещаю поправиться.

— Я привез деньги… Если вопрос о новых операциях будет решен, то перешлю еще.

— Деньги дадут. Они… — кивнул куда-то в сторону Махмудбек. — «Гости» тоже привезли. Кстати, как мои «посланцы»?

— Группу диверсантов взяли в Туркмении. Ждали, пока раскроют все явки. Аннакули мечется. Он тоже раскрывает одну явку за другой. Но это была глупая затея. Кто из молодых красноармейцев поверит бреду?

— Не глупая. Если Аннакули выдает людей муфтия.

Аскарали не успел ответить. Скрипнула дверь, и вошла Фарида с чайником в руках.

— Уже скоро утро, — смущенно проговорила она. Поставила чайник и пиалы на столик и вышла.

— Может, ее взять? — спросил Аскарали.

Махмудбек промолчал. Когда Фарида принесла поднос с хлебом, конфетами, изюмом, Аскарали сказал:

— Махмудбек задержится на несколько дней. Но есть возможность вам уехать со мной, сейчас. А он…

Фарида не дослушала. Она испуганно выставила ладони и попятилась из комнаты.

— Что вы! Что вы! Пейте чай, пейте…

Махмудбек Садыков получил из Центра разрешение задержаться в стране. Была оговорка: по состоянию здоровья он может выехать немедленно, в любую минуту.

И еще сообщил Центр, что курбаши Джанибек-кази находится под большим влиянием Усманходжи Пулатходжаева, предателя Родины, бывшего председателя ЦИК Бухарской Народной Советской Республики, следует опасаться встреч с этим человеком, который откровенно ненавидит Махмудбека Садыкова.

Чужие люди

Агроном расхаживал по комнате, размахивал длинными руками. Махмудбек знал этого человека разным: суровым, настороженным, внимательным, добрым, скупым на слова.

Сейчас он спешил выложить Махмудбеку все, что накопилось у него на душе. Раскинув руки, агроном показывал, каким огромным широким фронтом движется Красная Армия.

— Даже не представляю, откуда такая сила! — Он опять взмахнул руками. — Нет! Представляю… Все всколыхнулось из глубин. И сила, и ненависть, и свободолюбивый дух. Не устоять никому перед таким народом.

Махмудбек с опаской взглянул на дверь. Агроном, не заметив предупреждения, уже говорил об эмигрантах, которые в такое время не могут служить Родине.

— Как сорняки пожухлые. Вырвал ветер, мотает по свету, осыпает сухие, ломкие листья. Соки все выжаты…

Никогда этот русский так не откровенничал. Он, наверное, унесет с собой в могилу здесь, на чужой земле, все тайны запутанных, нелегких лёт, мечты, надежды. Так и не узнает Махмудбек ничего об этом человеке, кроме его неприкрытой тоски по Родине…

— Пытался выращивать картофель… — агроном помотал головой. — Нужно несколько поколений этой культуры, чтобы она привыкла к земле. И не одно поколение людей, чтобы привыкли и полюбили рассыпчатую картошку в «мундире». Вы ели когда-нибудь такую картошку?

Махмудбек невольно улыбнулся.

— Один раз.

— Не тянет? — серьезно спросил агроном. — Нет… — откровенно сознался Махмудбек.

— Вот видите! Как же здесь прижиться, как сделать, чтобы тебя полюбили! — Он в отчаянье махнул рукой и замолчал.

Кажется, и так слишком много откровенных слов сказано. Достаточно… Теперь не скоро наступит момент подобного откровения. Да и наступит ли? Когда еще они встретятся, Махмудбек и бывший русский офицер, агроном?

Махмудбек с нескрываемой завистью посмотрел на загорелое лицо, на крепкие руки этого стройного, подтянутого человека.

— Мне, кажется, удалось выполнить вашу просьбу. Помог тюремный врач. Полиция получит указание, и вы останетесь в стране еще на два месяца. Потом, сами понимаете, дней десять-пятнадцать можете собираться, ссылаясь на разные причины… Да, я думаю, полиция не так внимательно будет следить за сроком. На эту бумагу лягут еще десятки новых…

Хотелось сказать какие-то добрые, благодарные слова. Но вряд ли они сейчас нужны. Агроном сам видел, что Махмудбек рад, очень рад этому сообщению.

— Как вам удалось?

— Удалось… — односложно ответил агроном. — Случается, меня приглашают высокопоставленные лица. Один из них смог дать такое указание. Я объяснил ему: вы больны, беспомощны, живете в ожидании денег. Подтвердил доктор. И так далее. Конечно, подчеркнул, что я вам очень обязан. Да…

Он опять махнул рукой. Снова наступила пауза. Вероятно, у агронома были и другие новости.

— Я вам говорил о человеке, о слуге, который все знает? Так вот… Последняя информация. Из Турции прибыл некий Усманходжа Пулатходжаев. В старом караван-сарае он начал встречаться с вашими стариками. Что-то готовит. Даже власти насторожились.

Фруктовый базар был маленьким, будничным. Он не походил на те яркие торговые ряды, возле которых сидели заключенные, ожидая подаяния.

В «Ферганской чайхане» тоже мало что изменилось. Хозяин бросился навстречу Махмудбеку, обнял его, засыпал вопросами о здоровье, самочувствии, благополучии. Не ожидая ответа (и так видно, как выглядит Махмудбек!), начал жаловаться на невзгоды и трудное время, на дороговизну я отсутствие настоящих посетителей, которые не ожидают сдачи.

Хозяин усадил Махмудбека и Шамсутдина в угол. Пусть порядочным людям не мешают разные бродяги и нищие.

Немногие посетители изучающе осматривали Махмудбека. Некоторых эмигрантов он знал и почтительным кивком здоровался с ними. В наступившей тишине звякнула крышка чайника. Она болталась на веревочке, пока хозяин старательно обваривал чайник кипятком.

Хозяин принес поднос с фруктами, с сахаром — настоящим, поблескивающим наватом, поставил чайник и доверительно шепнул:

— Китайский… Из Кашгара получил.

Махмудбек улыбнулся. Ему всегда нравился этот добрый, искренний человек. Судьба забросила его в далекий край, но не сломала, не ожесточила. И не было более счастливых минут у чайханщика, чем те, когда кто-нибудь заводил разговор о Фергане, восторгался тополями, урюковыми садами, торопливыми арыками. Тогда у чайханщика появлялась печальная улыбка, он шумно вздыхал и без устали угощал посетителя хорошим, крепким чаем.

Махмудбек пил чай медленно. Сделав два-три глотка, ставил пиалу и наслаждался этой мирной обстановкой. В таких чайханах он бывал в начале тридцатых годов. Закопченные балки, потертые паласы, постоянно фыркающий самовар… Своеобразный, неповторимый уют, по которому тоскуют сотни людей.

В тех чайханах стоял хохот над репликами аскиябазов — острословов, спорили о делах первых колхозов с уважением, притихнув, слушали рассказ первого тракториста…

А здесь люди вспоминают прошлое. И боятся думать о завтрашнем дне… Каким он будет?

Махмудбек смотрел на старого таджика. Он даже не знал его имени. Где-то видел это темное, хмурое лицо. Или на чьих-то похоронах, или здесь, в чайхане. Старик только раз метнул недовольный взгляд в сторону Махмудбека. Потом повернулся боком.

Во всех своих бедах старик, наверное, винит руководителей эмиграции, тех, кто затащил его на чужбину и бросил на произвол судьбы. Он отщипнул кусочек лепешки и стал медленно жевать. Редкая бородка нервно вздрагивала.