Юрий Тарский - Искатель. 1968. Выпуск №1

• Название: Искатель. 1968. Выпуск №1
• Автор: Юрий Тарский
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

На 1-стр. обложки— рисунок Ю. Макарова к рассказу Бориса Смагина «Перед ночным ударом». На 2-й стр. обложки — фото К. Куличенко «Стратегическая ракета перед стартом». На 3-й стр. обложки— рисунок С. Прусова к очерку Ефима Дороша «Фрунзе освобождает Крым».

---

Артур точно рассчитал свой удар. Он знал, что Бингель давно и мучительно ненавидел своего заклятого конкурента фон Зальца — хозяина нескольких цементных заводов. Еще в 1929 году, в самом начале экономического кризиса, фон Зальц нанес чувствительный удар Бингелю, чуть его не разорив.

— Мне кажется, — продолжал Артур, — сейчас есть неплохая возможность несколько пощипать фон Зальца. Я узнал, кому он дал взятку, и, кроме того, по моим достоверным данным, он поставляет на этот важнейший объект цемент низких марок, что в эти суровые дни граничит с преступлением.

Впервые Артур видел своего тестя таким возбужденным. На его обычно невозмутимом лице появилось выражение какой-то мстительной радости.

— Мой мальчик, — торжественно сказал Бингель, — я всегда знал, что ты мне предан. Сейчас я еще раз убедился в этом. Если бы наша девочка была с нами…

При воспоминании о покойной дочери на глазах Бингеля появились слезы. Он быстро утер их платком и, немного успокоившись, деловитым голосом стал излагать Артуру план действий, направленных не только на то, чтобы получить новый заказ на поставки цемента для «Хохдрукпумпе», но и сокрушить, наконец, старого врага фон Зальца.

Через неделю после этого разговора Бингель и Артур выехали поездом во Францию.

Сразу же после неудавшейся операции по захвату связного резидента, вышедшего на тайник в Пенемюнде, Кройцер распорядился, чтобы ему ежедневно доставляли списки людей, выезжающих на объект «Хохдрукпумпе» во Францию. Однако обнаружить что-либо подозрительное пока не удавалось.

На объект ехали предприниматели, инженеры, несколько ученых, два мастера, несколько эсэсовцев, направлявшихся туда для надзора за заключенными. Но все это были десятки раз проверенные люди, а большинство из них вообще состояло в агентурной сети гестапо или абвера. За неделю работы со списками у Кройцера закралось подозрение только в отношений двух лиц: инженера Ширмера, который до 1933 года был социал-демократом и однажды даже выезжал в Советский Союз, и хауптштурмфюрера СС Линдемана.

Честно говоря, Линдемана Кройцер заподозрил не на основании каких-то объективных данных, а только потому, что тот был австрийцем по происхождению. К австрийцам же Кройцер относился весьма предубежденно, считая их всех лицемерами и предателями. При этом он, разумеется, вовсе не имел в виду фюрера, также родившегося в Австрии.

Из управления личного состава СС Кройцеру принесли дело Линдемана. К внутренней стороне обложки была приклеена фотография этого человека. Лицо Линдемана сразу же не понравилось Кройцеру: довольно симпатичная физиономия — из тех, что нравятся женщинам (неудачник в любви, Кройцер таких людей не переносил), прямой пристальный взгляд светлых глаз. Да, но вот скулы! Скулы у него как будто бы по-славянски широковаты. Правда, это вовсе ничего не значит, ведь Линдеман- австриец, а в жилах австрийцев течет такая дикая смесь, в которой, наверное, не хватает только крови папуасов. Ведь недаром говорят, что если за рюмкой встретились два венца, то один из них наверняка чех.

Внимательно, страницу за страницей Кройцер читал объемистое дело хауптштурмфюрера СС Артура Линдемана. 33 года. Доктор-инженер. Учился в Вене, потом в Берлине. Значит, из интеллигентов. В Вене участвовал в нелегальной национал-социалистской организации. С тех пор — член партии. В Берлине весьма выгодно женился. Вдовец, но живет у тестя. Еще бы, дурак бы он был уходить оттуда! Рекомендацию в СС дал бывший соученик Линдемана — оберштурмфюрер СС Драйэкк. Да, кажется, прицепиться не к чему!

Правда, у Линдемана не все понятно с родней. Отец и мать умерли от эпидемии гриппа еще в 1919 году. Воспитывался у дяди, который был коммивояжером и во время кризиса в 1930 году уехал вместе с Артуром в Аргентину. Оттуда Линдеман вернулся на учебу в Вену. Дядя высылал ему немного денег и умер в Аргентине в 1935 году. Да, вот эти мертвые родственники Линдемана определенно не нравились Кройцеру: не с кем задушевно поговорить о детстве Линдемана, посмотреть альбомы с фотографиями. Все умерли.

Проверим теперь еще один вопрос: деньги. Значит, Линдеман был весьма небогат — дядя переводил ему всего лишь восемьдесят марок в месяц. На эти деньги не разгонишься. В этом отношении, кажется, все в порядке. Жил Линдеман, правда, примерно на сто двадцать марок в месяц. Но вот в деле имеются донесения о том, что в студенческие годы Линдеман усердно зарабатывал в качестве аспиранта своего профессора.

Какие же в общем основания для подозрений? Если быть откровенным перед самим собой, то пустяковые: австриец, славянские скулы, вся родня умерла. Но с другой стороны, Линдеман уже с 1933 года — участник национал-социалистского движения, был даже в подполье, в СС служит безукоризненно — достаточно почитать отзывы его начальников. Весьма успешное продвижение по службе: за несколько лет стать хауптштурмфюрером не каждому удается. И все же он, Кройцер, от дальнейшей проверки Линдемана не отказался.

В тот же вечер Кройцер как бы невзначай встретился в офицерской кантине[4] с венским приятелем Линдемана Драйэкком, которого Кройцер знал неплохо по некоторым совместно проведенным операциям. Они взяли по рюмке «боммерлюндера» и уселись за столик в углу зала.

Вспоминая старые времена, обсуждая судьбу того или иного знакомого («один погиб от партизанской пули, другого взял «Смерш»[5], третий отправлен в концлагерь за провал агентуры»), они проговорили больше часа. Наконец Кройцер вроде бы случайно назвал Линдемана. На лице Драйэкка сразу же появилось насмешливое выражение.

— Послушай ты, старый иезуит, — захохотал, уже слегка подвыпивший Драйэкк, — я ведь тебя вижу насквозь. Этого парня я уже знаю десять лет и. прямо тебе скажу — не трать времени. Он такой же наци, как и мы с тобой, если не получше.

— Да нет, ты меня не так понял…

— Прекрасно я тебя понял. Учти, что с Линдеманом наживешь только неприятности. Ты, кстати, что-нибудь слышал о «кружке друзей» нашего рейхсфюрера?

— Да, кое-что мне известно об этом.

— Так вот, Линдемана приняли в СС по рекомендации кого-то из членов этого кружка. Так что, майн либер фройнд, лучше не играй с огнем. Орешек тебе не по зубам.

Разговор с Драйэкком сильно поколебал подозрения Кройцера, но не заставил его отступиться. Своим нюхом старой полицейской ищейки он чувствовал, что вокруг «Хохдрукпумпе» может завязаться сложнейшая игра, из которой он, Кройцер, должен выйти победителем. Пусть не Линдеман, а кте-тб другой, но в этом Кройцер был убежден — объект «Хохдрукпумпе» обязательно должен привлечь к себе внимание противника. Ведь документ из тайника, уже наверняка попал по назначению.

Трудно, все очень трудно. Но именно сейчас можно добиться успеха. Из своего громадного опыта Кройцер знал, что противника лучше всего распознать в обстановке, когда тот думает, что достиг цели, и внутренне расслабляется.

Полагаться можно только на себя. Помощники… Кройцер мысленно выругался, вспомнив, как они упустили того типа в Берлине. Да, придется ехать во Францию самому и сидеть там месяц, два, полгода, сколько понадобится. Ширмер и Линдеман прибудут на объект через неделю. За это время нужно хорошо подготовиться к их встрече, распределить и проинструктировать агентуру и обслуживающий персонал, обязательно установить технику подслушивания в гостинице…

За неделю пребывания на объекте Кройцер успел тщательно подготовиться к приезду посетителей, которые его особенно интересовали. Всем на объекте Кройцер был представлен как Герт Макенрот, новый заместитель главного распорядителя работ, отвечающий за вопросы питания, снабжения, жилья, урегулирования конфликтов на строительстве, а также за организацию пребывания на объекте различных представителей из Берлина, Мюнхена и Дюссельдорфа, откуда шел основной поток оборудования для «Тысяченожки».

В эти дни среди руководящего персонала объекта царили растерянность и уныние. Только что радио принесло неожиданное и совершенно потрясающее известие о том, что под Корсунь-Шевченковским, на Украине, попала в окружение отборная германская армия. Угнетающе это подействовало и на Кройцера, хотя удивлен он особенно не был. Ему довелось неоднократно бывать в России, допрашивать захваченных партизан и разведчиков, и он знал, что этот народ нельзя мерить всякими привычными мерками. Отчаянную храбрость и упрямое непокорство русских он обычно объяснял их «азиатской дикостью», но в глубине души Кройцер был убежден, хотя никому в этом не признавался, что на самом деле во всем виновата столь отвлеченная и столь конкретная идея, как коммунизм, овладевшая большинством умов этого стосемидесятимиллиониого народа.

Правда, с другой стороны, разгром отборной группировки фашистских войск мог облегчить его, Кройцера, задачу: очень интересно, как психологически справится разведчик противника, если он, конечно, сюда прибудет, со своим чувством радости, утаить которую гораздо труднее, чем печаль, горечь, разочарование?