Эдуард Хруцкий - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №3

• Название: ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №3
• Автор: Эдуард Хруцкий
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1980

На I–IV стр. обложки и на стр. 2 и 57 рис. В. ЛУКЬЯНЦА.

На II стр. обложки и на стр. 58 и 62 рис. А. ГУСЕВА.

На III стр. обложки рис. Ю. МАКАРОВА. На стр. 68 и 128 рис. Ю. БЕЛЯВСКОГО.

---

— Задержитесь на минутку, — попросил его все тот же голос. — Я сейчас войду в тело.

Рэй наконец заметил, что воздух шагах в десяти от него как-то странно колеблется и струится, будто там прямо на глазах рождался мираж.

В следующий миг раздался негромкий хлопок, и на берегу появился высокий незнакомец в чем-то черном и длинном, напоминающем плащ. Остро запахло озоном.

— Не жмет? — участливо поинтересовался Рэй Дуглас и улыбнулся: — Тело имею в виду.

— Извините, мэтр. Я неудачно выразился. Но это в самом деле мое тело. Незнакомец шагнул к писателю и радостно воскликнул, воздев руки к небу: Вот вы, оказывается, какой!

«Что это? — подумал Рэй. Дуглас. — Монах, увлекающийся фантастикой? Или… Или я просто переутомился. Я много и славно работал в сентябре. Да и октябрь был жарок. Неужели воображение разыгралось так буйно?» — Успокойтесь, мэтр. — Незнакомец остановился. — Вы не больны. Я реален так же, как и вы. Извините за эти дерзкие слова; мне вовсе не пристало учить вас, как надо относиться к Чуду. Что касается одежды, то это защитная накидка. У вас здесь очень высокий уровень радиоактивности. Дома меня ожидает тщательная дезактивация.

Писатель уже овладел собой.

— Откуда же вы? — спросил он, пристально разглядывая незнакомца.

— Издалека, — ответил тот. — Из две тысячи шестьсот одиннадцатого года. Я президент Ассоциации любителей фантастики. Я прибыл за вами, мэтр. И еще хочу заметить — у нас очень мало времени.

— Польщен! — засмеялся Рэй Дуглас. — Встреча с читателями? Лекция? Я готов. — И удивился, покачав головой. — Две тысячи шестьсот одиннадцатый… Неужели знают?

Теперь улыбнулся президент.

— Вас ждут во всех Обитаемых мирах, — объяснил он, и бледное лицо его чуть-чуть порозовело. — Это такая удача, что мы можем вас спасти. Пойдемте, Дуглас. Вы проживете еще минимум восемьдесят-девяносто лет и напишете уйму замечательных книг. Только наш мир сможет дать вашему адскому воображению настоящую пищу. Вы будете перебрасывать солнца из одной руки в другую, словно печеную картошку.

— О чем вы? — сдавленным шепотом спросил писатель. — Уйти? Насовсем? Сейчас? Среди бела дня и в здравом уме?

— Вы уже не молоды, — мягко заметил посланник из будущего. — Вырастили детей, достигли зенита славы. Вы уже никому ничего не должны здесь. Если вам безразлично, что вас ожидают сотни миллиардов моих соотечественников, то подумайте хоть раз о себе. Пойдемте, Дуглас. У нас осталось двадцать две минуты.

Воскресное утро, начавшееся для знаменитого писателя с досадной телефонной ссоры, вдруг засверкало для него всем великолепием красок, а растерянная мысль метнулась к дому:

«Как же так? А Маргарет, дочери, внучата… Уйти — значит пропасть. Без вести. Значит исчезнуть, сбежать, дезертировать. С другой стороны дьявольски интересно. Ведь то, что приключилось со мной, — настоящее волшебство. Это вызов моей страсти, моему искусству и таланту. Им нужен маг. Вправе ли я отклонить вызов? И что будет, если я приму его? Ведь я не что иное, как форма, которую более или менее удачно заполнил мир. Уже заполнил.

— Почему такая спешка? — недовольно спросил он. — Во всяком случае я должен попрощаться с родными.

— Исключено! — президент Ассоциации любителей фантастики развел руками, и на его лице отразилось искреннее сожаление. — Осталось двадцать минут.

— Но почему, почему?

— Время оказалось более сложной штукой, чем мы предполагали. Масса причинно-следственных связей, исторические тупики… Есть вообще запретные века. Там такие тонкие кружева, что мы боимся к ним даже притрагиваться. Поверьте, если бы существовала такая возможность, мы бы спасли все золотые умы всех веков и народов. Увы, за редким исключением, это невозможно.

— И я как раз — исключение, — хмуро заключил Рэй Дуглас.

— Да. И мы очень рады. Но временной туннель только один, и продержаться он может не более тридцати семи минут.

— Кого же вы уже спасли?

— Из близких вам по духу людей — Томаса Вулфа, — ответил президент Ассоциации и вздохнул: — Однако он вернулся. Сказалось несовершенство аппаратуры…

— Томас?! — воскликнул Рэй. — Чертовски хотелось бы с ним встретиться. Ах, да, я забыл…

Писатель разволновался, схватил пришельца за руку.

— Теперь я понял, — пробормотал он, улыбаясь. — Я все понял. Последнее письмо Вулфа из Сиэтлского госпиталя, за месяц до смерти. Как там? Ах, да… «Я совершил долгое путешествие и побывал в удивительной стране, и я очень близко видел черного человека (то есть вас)… Я чувствую себя так, как если бы сквозь широкое окно взглянул на жизнь, которую не знал никогда прежде…» Бедный Том! Ему, наверное, понравилось у вас.

— Мэтр! — взмолился человек в черной накидке. — Сейчас не время для шуток. Решайтесь же, наконец. Четыре минуты.

— Нет, что вы, — Рэй Дуглас наклонился, подхватил велосипед за руль. Хитро улыбнулся: — Если бы я мог проститься, а так… Тайком… Ни за что!

— Мы любим вас, — сказал человек с бледным лицом и пошел туда, где воздух колебался и струился. — Вы пожалеете, Дуглас.

— Постойте! — окликнул его писатель. — Человек в самом деле слаб. Я не хочу жалеть! Обезбольте мою память, вы же, наверное, умеете такое. Уберите хотя бы ощущение реальности событий.

— Прощайте, мэтр, — пришелец коснулся своей горячей ладонью лба Рэя Дугласа и исчез.

Писатель тронул велосипедный звонок. Серебряные звуки раскатились в жухлой и редкой траве, будто капельки ртути. Рэй вздрогнул, оглянулся по сторонам:

«Что со мной было? Какая-то прострация. И голова побаливает. Я сегодня много думал о Вулфе. И, кажется, с кем-то разговаривал. Или показалось? На берегу же ни одной живой души. Но вот следы…» На мокром песке в самом деле отчетливо виднелись две цепочки следов.

«Ладно, это не главное, — подумал писатель. — Вот сюжет о Вулфе хорош… Его забирают в будущее, за час до смерти… Там ему дают сто, двести лет жизни. Только пиши, только пой! Нет, это немыслимо, слишком щедро, он утонет в океане времени. Сжать! До предела, еще и еще… Месяц! Максимум два. Их хватило на все. Он летит на Марс. И он пишет, надиктовывает свою лучшую книгу. А потом возвращается в больницу, в могилу… Но чем объяснить его возвращение — необходимостью или желанием?.. Я напишу рассказ. Можно назвать его «Загадочное письмо». Или «Год ракеты». Или еще так — «О скитаниях вечных и о Земле».

Леонид Панасенко Надо зеленеть

Фантастический рассказ

Он встал, как всегда, бесшумно, чтобы не разбудить жену. Было около шести по местному времени. В узком осколке слюды, который он прошлым летом оправил деревом, смутно отразилось его большое нескладное тело. «Будто в спешке собирали — из чего придется», — мельком подумал Ким и улыбнулся.

Он жил уже четвертую жизнь — двести сорок восемь лет от первого рождения и немногим больше тридцати от последнего — и каждый раз, меняя износившийся организм, до мельчайших деталей воссоздавал и свою не очень удачную телесную оболочку. Его приверженность к традиционной биоформе другие Импровизаторы считали чудачеством, прихотью мастера, потому что любая стабильность в изменяющемся мире всегда стоит немалых усилий, гораздо проще придумать себе тело более современное и удобное для работы. Он знал, что начинающие Импровизаторы охотно выращивают массу дополнительных органов чувств, дублируют сердечно-сосудистую систему, объясняя все эти приготовления будущими трудностями. Как же, им предстоит воистину божественное занятие — находить безнадежные, потенциально непригодные к самозарождению жизни миры и пробуждать их, оплодотворять сначала устойчивыми органическими соединениями, затем… Словом, каторжный труд генного проектировщика, обученного методам формирования материальных структур при помощи психополя. Всяческие эксперименты с собственным телом Ким считал баловством, пустой тратой сил и времени. По этому поводу он как-то бросил фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Настоящий Импровизатор должен быть консервативнее природы; ей что, матушке, она могла экспериментировать миллионы лет, у нас же есть сроки и осознанная цель». …Лес дымился свежей зеленью. Его наполняли бесчисленные шорохи и сдержанное движение: деревья разматывали свитки огромных листьев, готовясь с первыми лучами Звезды собирать драгоценную энергию.

Он потянулся, заложил руки за спину. И тотчас, как было уже не раз, в них ткнулась острая холодная мордочка.

— Это ты, Одноушко Мокрый Нос? — спросил Импровизатор, не оборачиваясь. — Выспался, разбойник?

Из-за отрогов Сумрачных гор уже пролились первые ручейки зари. На какой-то миг он вдруг почувствовал то ли приступ досады, то ли прикосновение скуки. Та же бессонница, сгоняющая ни свет ни заря с удобного ложа, тот же рыжий одноухий пес, скорее даже волк — животное ласковое, однако постоянно не ладящее со своими соплеменниками по стае.