Григорий Василенко - Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

• Название: Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°
• Автор: Григорий Василенко
• Издательство: Издательство ДОСААФ СССР
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Книгу составили три повести, рассказывающие о мужественной борьбе сотрудников советской госбезопасности с белогвардейской подрывной агентурой в годы гражданской войны, о деятельности чекистов в первые годы после Великой Отечественной войны и в наши дни.

Для массового читателя.

---

— Вот как! Почему же?

— Он был груб с офицерами.

— Полно! Перейдем лучше к делу. Какая у вас сила? Насколько реальна поддержка вашей организации населением?

— Десять процентов нас поддерживают, — не задумываясь, ответил «станичник» и с тревогой посмотрел на Гуляева, не перехватил ли. Тот не опроверг и не поддержал ответ.

 

Про себя Урумов сделал вывод, что организация, с членами которой он беседовал в Пятигорске, слабая и совершенно неспособная к активным действиям против Советской власти. Ее цели не совсем ясны. Террор организация отвергала, агитацией не занималась и прокламаций не распространяла. Сложилось мнение, что она глубоко законспирирована и целей своих не раскрывает перед каждым встречным, охватывает в общем-то весь Дон, Кубань, Терек, и основная ее деятельность сводится к ожиданию падения Советской власти и к подготовке своих членов к последнему этапу, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Оставалось сообщить Улагаю о своих впечатлениях и побывать в вооруженных отрядах в горах, а потом уже возвращаться для доклада во Францию.

Улагай разрешил Урумову направить ему на подставной адрес не более двух зашифрованных сообщений. В одном из них Урумов кратко сообщил о необходимости помочь организации, о настроениях ее членов. При этом не удержался и подчеркнул, что из всех наблюдений и разговоров он вынес уверенность — генерал Улагай пользуется у членов подпольной организации большим уважением и на него надеются здесь как на руководителя.

 

Операция чекистов с полковником Урумовым развивалась успешно, однако в самый последний момент, когда он уже собрался возвратиться во Францию, его пришлось задержать.

«...Приехал я нелегально в Россию в конце мая на французском пароходе, — сообщал он в собственноручно написанных показаниях, — устроил меня и моего спутника, молодого человека, члена подпольной организации в России, на этот пароход комендант эмигрантского лагеря в Марселе Бек, с которым я был очень хорошо знаком. С ним также был знаком и генерал Улагай. Он с Беком переговорил о том, что надо двоих нелегально перебросить в Россию и устроить на идущий туда пароход. У Бека были знакомства среди французской полиции, и он, желая помочь нашему делу, заручился ее содействием. Нам помогли пройти на пароход без выездных французских документов. Бек знал о цели моей поездки. Познакомившись с организацией в России, я решил снова уехать во Францию, имея, с одной стороны, целью проинформировать генерала Улагая об организации и ее состоянии, а с другой, надеясь получить от него за поездку деньги. Для нелегальной переброски меня из России за границу со мной выехал в Феодосию тот самый молодой человек, с которым я приехал из Франции, и еще некий Андрей из станицы Васюринской. В Феодосии они сговорились с одним греком из экипажа греческого парохода, направляющегося в Константинополь. Этот грек обязался устроить меня на пароход, чтобы я мог нелегально выехать. Я прошел на пароход, и грек спрятал меня в трюме. Там я просидел много часов, но так как отход парохода почему-то задерживался и в трюме было очень жарко, а кроме того, страшно хотелось пить, то я не выдержал и сошел на берег. На берегу я очутился без документов. Денег у меня русских не было, а были лишь четыре английских фунта и десять долларов, которые я получил на расходы во Франции. Я стал разыскивать упомянутых молодых людей, с которыми приехал в Феодосию, но найти мне их не удалось. Оставаться в Феодосии было опасно. Я не знал, как поведет себя грек. На пристани был задержан пограничниками и арестован. Я сказал, что работаю на греческом судне. Пригласили капитана и того грека, который меня прятал, но они оба заявили, что меня не знают. Перед этой попыткой отправиться за границу я получил от членов организации буханку хлеба, в которой было письмо организации к генералу Улагаю. Этот хлеб остался на греческом пароходе».

 

Урумов, передав свои письменные показания Смиренину и добавив кое-что устно, надолго замолчал. Смиренин не торопил его. Низко опустив глаза, полковник раздумывал. На пятьдесят пятом году жизни он оказался в тюрьме...

— Скажите, полковник, что привело вас в стан контрреволюции? Ведь вы, насколько нам известно, выходец из крестьянской семьи.

Урумов словно очнулся, посмотрел на следователя и ответил не сразу. В этом вопросе он увидел какую-то смутную надежду.

— Родился я действительно в семье крестьянина-осетина, обрабатывавшего землю своего надела. Жил при отце до поступления на военную службу. До этого окончил духовное училище в селении Ардон и по окончании такового был учителем в селении Садон. Участвовал в империалистической войне, был ранен и произведен в полковники. Придерживался ориентации на Временное правительство. В тысяча девятьсот восемнадцатом году, когда наступал Деникин, я был назначен командиром третьего Осетинского полка. Из этого полка был направлен в Екатеринодар в распоряжение главного штаба Добровольческой армии, а потом в Царицын, в штаб Врангеля, в его личное распоряжение. При отступлении белых с Кубани бежал домой, в Осетию, со своими планами борьбы с большевиками. В Осетию вступила Красная Армия. Пришлось уйти в горы, где организовывались отряды по борьбе с Советской властью. Красные отряды повели против нас наступление. Однажды ко мне пришел в горы мой племянник и сказал, что все родственники просят меня, чтобы я и мой отряд уходили в Грузию, так как из-за меня могут многие пострадать. Я не хотел идти в Грузию, перебрался ближе к другим родственникам, но они также не пожелали связываться со мной. Все поддерживали красных... Жил некоторое время в Тифлисе. Вскоре Красная Армия повела наступление на Грузию. Я на пароходе бежал из Батума в Турцию. В Константинополе встретился с черкесом, офицером турецкой армии Ду. Он устроил меня в ресторан «Мимоза» в районе Пера. В этом ресторане я сначала мыл посуду, а затем был кассиром, но вскоре этот ресторан закрылся. После этого проживал в Константинополе без определенных занятий в эмигрантском общежитии. В поисках лучшей жизни поехал во Францию, в Марсель, где жил одно время при Красном Кресте. Когда же нашел себе работу на мраморных разработках, перешел на частную квартиру. В Марселе часто встречался с генералом Улагаем. С ним я был знаком еще по моей службе в Новомиргородском полку под Варшавой. Взгляды Улагая мне хорошо известны. Он не прочь, чтобы военным диктатором России был великий князь Николай Николаевич. В Марселе Улагай иногда приходил ко мне и даже просил устроить его на работу на тех же мраморных разработках. В последний раз он предложил мне поехать в Россию для инспектирования подпольной организации. Я должен был установить, что представляет из себя эта организация, достаточно ли она сильна и можно ли ей вообще верить. Улагай связал меня с молодым человеком, с которым я выехал на французском пароходе в Батум. Из Батума мы выехали на Кубань. Из членов организации я видел несколько незнакомых мне человек в Ростове, Екатеринодаре, станице Славянской и Пятигорске. Организация есть, но очень слаба. Об этом мной послано сообщение Улагаю, в котором я писал, что «торговля слабая». Так мы условились с ним, чтобы он мог понять о состоянии организации. В августе собрался выехать во Францию, но обстоятельства не позволили.

 

Смиренин терпеливо выслушал Урумова. На его вопрос полковник так и не ответил. Тогда следователь спросил о другом:

— Сеоева знаете?

— Ну как же... Хорошо знаю.

— Хотите с ним встретиться?

— Зачем? Чтобы показать ему своей персоной вашу работу?

— Не только! Хотя некоторым полезно знать, как работают чекисты. Главное — убедить его бросить бандитский промысел, выйти из леса.

Урумов задумался. Трудный вопрос ему задал Смиренин, но полковник не удержался и спросил:

— А потом отпустите? Или хотя бы сохраните жизнь?

— Отпустим, — твердо сказал Смиренин.

Урумов недоверчиво посмотрел на него и сказал:

— Подумаю.

18

Гуляев настойчиво предлагал Крикуну поискать фотокарточку Мацкова у местных фотографов. При этом он доказывал, что все адъютанты — щеголи, любители фотографироваться, позировать перед любой камерой, лишь бы запечатлеть свою персону во всех доспехах и подарить даме сердца.

Крикун не отвергал доводы Гуляева, но скептически, относился к такому плану своего молодого помощника.

— Ото, все фотографы узнают, кого шукаем, — заметил он, хотя Гуляев и уверял, что он сделает чисто.

Крикун наконец согласился, а сам обдумывал другие планы. В то время как Гуляев навещал фотографов, выдавая себя за сослуживца Мацкова, и интересовался, не сохранилась ли случайно пластинка-негатив приятеля, Крикун отправился в Павловскую и там занимался расследованием исчезновения Карася.

Жена Карася, убитая горем казачка, оставшаяся с тремя детьми, сама показать ничего не могла. Она допытывалась у Крикуна, не слыхал ли он чего-нибудь о пропавшем муже, подозревая, что приезжий интересуется неспроста и, наверное, ему что-то известно.