Махмуд Гареев - Моя последняя война. (Афганистан без советских войск)

• Название: Моя последняя война. (Афганистан без советских войск)
• Автор: Махмуд Гареев
• Издательство: НПО "ИНСАН"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-85840-277-1

В своей книге автор освещает события в Афганистане в 1989–1990 гг., в наиболее трудное для республики Афганистан время, когда после вывода советских войск она должна была самостоятельно противостоять вооружённой оппозиции. Автор, командированный в Кабул в качестве главы советской оперативной группы при Президенте Наджибулле, описывает события того времени, общественно-политическую обстановку в стране, противоборствующие силы, военные действия, анализирует причины и следствия проведения военных акций, принятия тех или иных военных и политических решений, их результаты. Описание дается в форме увлекательного рассказа очевидца и непосредственного участника событий. Для научных работников, военных историков, студентов, широкого круга читателей, интересующихся событиями афганской войны.

---

В Панджшерской долине, на Джелалабадском направлении, в районах Пагмана, Логара и Герата практиковалось также создание укрепленных районов и баз, которые служили долговременными опорными пунктами для базирования вооруженных формирований. На этих базах накапливались оружие, боеприпасы, продовольствие, горючие материалы, медикаменты и другое военное снаряжение. Для укрытия личного состава использовались пещеры, укрытия, оборудованные в отвесных скалах, что делало их трудноуязвимыми от авиационных бомб и снарядов. Пещеры и опорные пункты имели разветвленные ходы сообщения. Вокруг районов расположения баз создавалась круговая, эшелонированная и сильно укрепленная оборона с установленными на их подступах минными полями и другими заграждениями. На этих базах располагались командования фронтов, резервные вооруженные формирования, медицинские пункты. Там же создавались импровизированные тюрьмы-застенки для содержания пленных, заложников, захваченных представителей власти и других людей, так или иначе «провинившихся» перед моджахедами.

Внутри баз организовывалась телефонная связь. Для управления отрядами, боевыми группами широко применялась радиосвязь, а также посыльные, которые передвигались как в пешем порядке, так и на различных видах транспорта, маскируясь под местных жителей.

Оппозиция, не ограничиваясь базированием на опорных базах, пыталась создавать целые «освобожденные районы» со своими органами власти, мечетями, школами, тюрьмами. Эти районы тщательно оборонялись. На дальних подступах выставлялись разведывательные и сторожевые посты. Например, Ахмад Шах территорию Панджшерской долины, протянувшейся на 80–100 км и шириной до 12–15 км, разделил на 16 зон, в каждой из которых действовала боевая группа численностью до 40–50 человек. Основное ядро своих вооруженных формирований Ахмад Шах не распылял и держал в готовности для быстрого выдвижения на на угрожаемое направление. Задача боевых групп, контролирующих зоны, состояла в том, чтобы принять на себя первый удар правительственных войск, удерживая наиболее важные узлы дорог и горные проходы. Под их прикрытием выдвигались и вступали в бой ударные группы, которые стремились захватывать господствующие высоты и наносить фланговые удары по противнику, втянувшемуся в долину. Но Ахмад Шах действовал не только в Панджшере. Опираясь на этот базовый район, его мобильные силы активно действовали и в других районах, стремясь создать постоянно действующие «зоны сопротивления» от дороги Джелалабад — Кабул на север до провинции Бадахшан, от Бадахшана на Запад вдоль границы с Советским Союзом до Мазари-Шариф, а также между Панджшерской долиной и Кабулом. Но за исключением Панджшера, в этих районах Ахмад Шаху постоянный контроль установить не удалось.

Вооруженные формирования Хекматьяра после ухода советских войск контролировали большие районы на юге Афганистана, заселенные пуштунскими племенами, а также некоторые районы юго-западнее и юго-восточнее района Кабула.

Полевые командиры, действовавшие в Афганистане и недовольные тем, что их лидеры в Пешаваре погрязли в распрях и политических интригах, проявляли все больше самостоятельности и строптивости в решении не только военных, но и социально-политических и экономических вопросов на местах.

В большинстве вооруженных формирований моджахедов поддерживалась довольно высокая дисциплина, основанная главным образом на вере в идеи джихада, на мотивах безусловного повиновения главе племени, рода, мулле, малику (старосте).

Первоначальная подготовка военнообученных кадров проводилась в учебных лагерях, расположенных в Пакистане и отчасти на территории Ирана. Личный состав боевых групп и отрядов набирался в основном из афганских беженцев, находившихся в этих же странах, которые находились под контролем какой-либо из оппозиционных партий.

Администрации лагерей беженцев давались задания о выделении очередного пополнения из числа мужчин, которых направляли на учебные центры сроком на 1–2 месяца. Имелись центры как общей, так и специализированной подготовки экипажей танков, бронетранспортеров, расчетов зенитных средств, минометов, артиллерийских реактивных установок, связистов, минеров, гранатометчиков и других специалистов. Отдельно готовились группы, предназначенные для разведывательно-диверсионной деятельности. Они обычно направлялись на выполнение боевых заданий на 2–3 недели, после чего возвращались для отдыха на свои базы. Семьи этих боевиков оставались в качестве своего рода заложников, что гарантировало их возвращение после выполнения боевых заданий. Семьи, которые отказывались или уклонялись от направления своих молодых людей в учебные центры, подвергались сильному административному, психологическому давлению, лишались жилищ, материального пособия, всячески третировались.

Пополнение в учебные центры поступало также с территории Афганистана, которое отбирали в контролируемых районах и сопровождали специально назначенные эмиссары.

Кроме организованных боевых групп и отрядов, действовавших в различных районах в зависимости от обстановки, в населенных пунктах, контролируемых моджахедами создавались силы самообороны, которые противодействовали доступу представителей властей в контролируемые оппозицией районы, содействовали действиям боевых групп, а нередко занимались грабежами населения, проходящих торговцев, взимали с них налоги и другие поборы. В районах, заселенных пуштунскими племенами, группы самообороны занимались также охраной и обороной караванных путей.

Интересно отметить, что, несмотря на засилие и притеснение со стороны господствовавшей прежде пуштунской прослойки, в северных районах страны, заселенных таджиками, узбеками, туркменами, республиканским властям оказывалось не менее ожесточенное сопротивление, чем южных регионах, заселенных пуштунами. Это объяснялось тем, что новый режим после прихода к власти ничего не сделал для предоставления большей национальной автономии этим народам. К тому же здесь проживали потомки бывших басмачей и тех таджиков, узбеков и туркмен, которые подвергались репрессиям в Советском Союзе и были вынуждены бежать в северные районы Афганистана. В этих местах особенно сильно было влияние на население религиозных и националистических кругов.

Имело значение и то обстоятельство, что Наджибулла и большинство руководителей Кабульского режима, будучи сами пуштунами, умели находить более рациональные подходы для налаживания контактов с вождями пуштунских племен. Последние часто посещали Кабул и вели переговоры с правительственными органами. Правительство сохранило традиционные налоговые льготы для приграничных пуштунских племен, государство оплачивало содержание малишей (ополчения), обеспечивающих охрану государственной границы. Руководство Афганистана стремилось без особой надобности не проводить активных, широкомасштабных боевых действий в районах проживания пуштунских племен.

В отрядах моджахедов немало было и иностранных наемников, набираемых за определенную плату из числа жителей Пакистана, Ирана и арабских стран.[67] Руководством моджахедов большое внимание уделялось переманиванию на свою сторону командиров и солдат правительственных войск. Каждая из оппозиционных группировок имела свою агентуру и сторонников в городах, контролируемых правительством. Причем очень часто так называемые мирные кишлаки (деревни) создавали вооруженные группы не только для охраны и обороны, но и добычи трофеев, продовольствия и горючих материалов путем систематических грабежей беженцев, караванов и даже в соседних населенных пунктах. Это вынуждены были признать и некоторые западные журналисты, которые обычно предпочитали больше писать о бесчинствах правительственных войск, всячески обеляя моджахедов.

Так, английская газета «Тайме» (8.09.1980 г.) писала: «Существует романтический облик членов афганских племен… но есть и другой аспект. Традиция бандитизма давно пустила корни в Афганистане, трудно провести линию между боевыми действиями и актами разбоя».

Г. Хекматьяр, выступая на совещании полевых командиров ИПА, заявил: «Мы являемся очевидцами зла и насилия, когда моджахед, человек, который взял оружие, чтобы бороться за веру в бога, обижает сироту, обижает вдову. Творит зло, прибегает к разорительным поборам… Занимается грабежом, обижает беззащитных людей… Если мы перед лицом всех этих нарушений и зла останемся безразличными, то тогда значит, что мы подняли оружие не во имя бога, тогда мы воюем за что-то другое».[68]

Такое же положение было и в других группировках. В одном их документов Исламского общества Афганистана (ИОА) говорится: «Примерами поведения, несовместимыми с джихадом, могут служить многочисленные случаи грабежа имущества людей, насилия, унижения и оскорбления неповинных… Это вызывает общий гнев у народа, отрицательное отношение к нам, доверие народа уменьшается. В результате одни бегут от нас, другие отказываются сотрудничать с нами».[69]