Энн Перри - Скелет в шкафу

• Название: Скелет в шкафу
• Автор: Энн Перри
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056395-1, 978-5-9725-1140-2

Никогда тень скандала не падала на аристократическое семейство Мюидоров. И почти каждый день жители Лондона с завистью наблюдали, как к семейному особняку на улице Королевы Анны съезжались роскошные кареты со знатью.

Но — ужас! Прелестная, недавно овдовевшая дочь сэра Бэзила найдена зарезанной в собственной спальне… Непостижимая трагедия, повергшая семью в глубокий траур. Инспектору Уильяму Монку приказано немедленно найти и обезвредить убийцу, однако действовать он должен деликатно, чтобы не затронуть чувств убитой горем высокопоставленной семьи.

Монк, блестящий сыщик, с помощью подруги Эстер, независимой молодой женщины, работавшей сестрой милосердия во время Крымской войны, погружается в запутанное дело. Шаг за шагом завеса тайны приоткрывается, приводя читателя к ужасающей, неожиданной развязке.

---

— Миссис Хэслетт была убита кем-то из домашних, дядя Септимус, — объяснил Киприан. — Мы полагали, что Тави могла сказать вам что-нибудь, что прояснило бы мотив преступления. Мы всех расспрашиваем об этом.

— Могла что-нибудь сказать? — Септимус моргнул.

Лицо сэра Бэзила потемнело от гнева.

— Боже мой, тебе же задали простейший вопрос! Не понял ли ты со слов или случайных намеков Октавии, что она открыла чей-то весьма неприятный секрет, который мог бы таить угрозу для ее жизни? Я понимаю, что все это маловероятно, но приходится спрашивать!

— Так точно! — без промедления отчеканил Септимус, и на его бледных щеках вспыхнули красные пятна. — Ближе к вечеру, вернувшись домой, она сказала мне, что ей открылась вся правда и что правда эта ужасна. Она добавила еще, что для полной уверенности должна убедиться всего в одной вещи. Я спросил ее, в какой, но она уклонилась от ответа.

Сэр Бэзил был ошеломлен, а Киприан словно прирос к полу.

— А где она была, мистер Терек? — негромко спросил Монк. — Вы упомянули, что она откуда-то вернулась.

— Понятия не имею, — ответил Септимус. Раздражение его прошло, в глазах застыла скорбь. — Она ничего мне об этом не сказала. Обещала только, что со временем я сам все пойму, причем лучше, чем кто-либо другой. Вот и все.

— Надо обратиться к кучеру, — немедленно предложил Киприан. — Он должен вспомнить, куда ее возил.

— Она не воспользовалась нашим экипажем, — начал Септимус и тут же осекся под взглядом сэра Бэзила. — Я имел в виду, вашим экипажем, — многозначительно поправился он. — Полагаю, что она либо наняла кеб, либо шла пешком всю дорогу.

Киприан выругался себе под нос. Бэзил выглядел растерянным, хотя и стоял, по-прежнему глядя через плечо в окно. Не поворачиваясь к Монку, он сказал:

— Такое впечатление, инспектор, что бедная девочка в самом деле что-то в тот день узнала. И ваша задача — установить, что именно. Если и это невозможно, отыщите другой путь, но найдите того, кто убил ее. Мотива убийства мы, возможно, так никогда и не узнаем, да это и несущественно.

Он умолк на несколько секунд, погруженный в свои мысли. Все ждали.

— Если вам понадобится наша помощь, мы, разумеется, в вашем распоряжении, — продолжил сэр Бэзил. — Но теперь уже перевалило за полдень, и я думаю, в настоящее время продолжать не имеет смысла. Вы или ваши подчиненные при необходимости вольны свободно задавать вопросы слугам, не требуя на то нашего позволения. На этот счет я отдам Филлипсу особое распоряжение. Благодарю вас за тактичность и надеюсь, что вы будете продолжать в том же духе. О том, как продвигается следствие, сообщайте мне, а в мое отсутствие — сыну. Я бы предпочел, чтобы вы не беспокоили леди Мюидор.

— Да, сэр Бэзил. — Монк повернулся к Киприану: — Спасибо за помощь, мистер Мюидор.

На этот раз Монка провожал не дворецкий, а молодой лакей весьма эффектной наружности и с дерзким взглядом. Впечатление немного портил лишь маленький поджатый рот.

Леди Мюидор ожидала в холле, и миновать ее, ограничившись вежливым поклоном, Монку не удалось. Движением руки она отослала лакея, и Монку волей-неволей пришлось остановиться и вступить с ней в разговор:

— Добрый день, леди Мюидор!

Трудно сказать, была ли ее бледность естественной, — слишком уж хорошо гармонировала она с роскошными каштановыми волосами. Однако широко раскрытые глаза и некоторая нервозность в движениях выдавали сильное волнение.

— Доброе утро, мистер Монк. Моя золовка сказала, будто вы пришли к выводу, что никто в ту ночь в дом не проникал. Это правда?

Солгав, он вряд ли уберег бы ее нервы. Так или иначе она все равно узнает, ложь выплывет наружу, а леди Мюидор заречется на будущее доверять Монку. И тогда возникнет еще одна помеха — вдобавок к уже имеющимся.

— Да, мэм. Я весьма сожалею.

Она стояла неподвижно. У Монка даже возникло впечатление, что она перестала дышать.

— То есть Тави убил кто-то из нас, — сказала леди Мюидор.

Его поразило, каким бестрепетным голосом были произнесены эти страшные слова. Единственная из всей семьи она даже не пыталась притвориться, будто думает, что убийца — кто-то из слуг. Монк невольно восхитился мужеством этой женщины.

— Вы виделись в тот день с миссис Хэслетт, когда она вернулась домой, мэм? — как можно мягче спросил он.

— Да. А в чем дело?

— Кажется, она узнала нечто такое, что сильно потрясло ее, и, по мнению мистера Терека, собиралась выяснить все до конца. Она не говорила с вами об этом?

— Нет. — Глаза леди Мюидор были так широко раскрыты, будто она не мигая рассматривала что-то перед самым носом. — Нет. Тави была очень тиха за столом и ни словом не обмолвилась, если не считать нескольких раздраженных фраз в адрес… — она нахмурилась, — Киприана и отца. Но я тогда подумала, что у нее просто очередной приступ мигрени. Люди часто раздражают друг друга, особенно если день за днем живут под одной крышей. Перед сном Тави заглянула пожелать мне доброй ночи. Я заметила, что у нее порвался пеньюар и предложила зашить его. Она никогда не умела как следует обращаться с иглой…

Голос леди Мюидор прервался на миг. Потеря была слишком острой, слишком недавней. Ее дочь ушла из жизни, и она еще не осознала утрату полностью.

Монк ненавидел себя за то, что не может прервать этот тяжкий разговор, но иного выхода не было.

— Что она вам сказала, мэм? Одно-единственное слово может все прояснить!

— Ничего. Просто пожелала спокойной ночи, — тихо ответила леди Мюидор. — Она была очень ласковой, я помню это, очень ласковой, и поцеловала меня. Как будто знала, что больше мы уже с ней не увидимся.

Леди Мюидор с силой прижала ладони к лицу. Однако Монк по-своему истолковал этот жест: он не мог отделаться от ощущения, что на его глазах скорбь по дочери отступает на второй план. А на первый вырывается горькое понимание, что убийцей является кто-то из ее близких.

К таким прямодушным женщинам Монк всегда испытывал глубочайшее почтение. Его угнетало чувство, что он не имеет права на слова утешения, поскольку стоит по сравнению с ней на самых нижних ступенях общественной лестницы. Он мог только произнести обычную дежурную фразу.

— Примите мои глубочайшие соболезнования, мэм, — неловко проговорил он. — Если бы не мои обязанности…

Монк не закончил, но леди Мюидор прекрасно его поняла.

Она отняла руки от лица.

— Конечно, — еле слышно сказала она.

— Всего доброго, мэм.

— Всего доброго, мистер Монк. Персиваль, будь любезен, проводи мистера Монка.

Вновь появившийся лакей повел Монка, но не к черному ходу, чем весьма удивил инспектора, а к парадным дверям и затем — по ступеням на мостовую Куин-Энн-стрит. Оказавшись на улице, Монк ощутил знакомое смешанное чувство жалости, возбуждения и растущего недоумения. Должно быть, в прежней, забытой жизни, ему не однажды приходилось испытывать это чувство. И оно возникало, наверное, сотни раз, когда он начинал распутывать очередное преступление, узнавал все глубже людей, вникал в их жизни, в их трагедии.

Многие ли из них затронули его душу, изменили что-то в нем самом? Кого из них он любил или жалел? Кого ненавидел?

Поскольку Монку оказали высокую честь, проводив через парадный подъезд, теперь он должен был вернуться к дверям черного хода и найти Ивэна, которого посылал поговорить со слугами и хотя бы попытаться поискать нож. Если убийца остался в доме, а не скрылся во мраке ночи, то, стало быть, и оружие его никуда не делось. Впрочем, он мог сразу же избавиться от него — просто вытереть и положить на место. На кухне такого большого дома обычно множество ножей — и некоторые используют для разделки мяса. Выходит, даже кровь на рукоятке ничего не докажет.

От невеселых мыслей его отвлек сам Ивэн, поднимавшийся по ступенькам. Возможно, сержанту сообщили об уходе инспектора, и он тут же направился к парадному подъезду. Монк смотрел, как он, запрокинув голову, легко взбегает на крыльцо.

— Ну что?

— Мы с констеблем Лоули обшарили весь дом, особенно комнаты слуг, но пропавших драгоценностей не нашли. Как, собственно, и следовало ожидать.

Монк кивнул. Версия об ограблении была давно отвергнута. Драгоценности наверняка спустили в канализацию, а серебряная ваза, скорее всего, потерялась задолго до убийства.

— Что насчет ножа?

— На кухне их полно, — сказал Ивэн, спускаясь с крыльца вслед за Монком. — Выглядят довольно зловеще. Кухарка говорит, что все ножи на месте и ничего не пропало. Если воспользовались одним из них, то его тут же вернули на кухню. Вы думаете, что виновен кто-то из слуг? Почему? — Он недоверчиво поморщился. — Ревнивая горничная? Не поделили любвеобильного лакея?

Монк фыркнул:

— Гораздо вероятнее другое. Она что-то узнала.

И он рассказал Ивэну обо всем, что сумел выяснить.