Проспер Буассонад - От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе

• Название: От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе
• Автор: Проспер Буассонад
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02157-1

В своей работе французский историк, профессор П. Буассонад анализирует причины возникновения и формирования на протяжении десяти веков (V–XV вв.) феномена европейской цивилизации, которая возникла на пепелище Римской империи, возродила и в тяжелой борьбе отстояла основные ценности и культурные институты просвещенного человечества. Автор дает яркую и впечатляющую картину раннесредневековой Европы, где под влиянием Церкви изменяется отношение к труду и государству. Он объясняет, что такое общинно-корпоративное устройство средневековой (темной) Европы, в каком виде существовала в этот период промышленность и почему земля почиталась главной ценностью. По мнению Буассонада, носителями основных духовных и культурных традиций были крестьяне, а важнейшим элементом развития Европы в X–XIII вв. стали возникновение третьего сословия и формирование единых национальных государств.

---

Еще одним свидетельством этого частичного и кратковременного возрождения было восстановление прежней численности населения в части стран христианского Запада в VII–X вв. Понемногу разные народы сливались в один: кельты и англосаксы, германцы и галл о-римляне, вестготы и иберо-латиняне, лангобарды и италийцы перемешались между собой, соответственно, в Британии, Галлии и Испании. Правда, в большей части Запада, и в первую очередь в Галлии, Испании и Италии, германский элемент был легко ассимилирован. Потоки эмигрантов и переселенцев преобразовали некоторые местности, например Арморику (Бретань), рейнские и саксонские округа. Несмотря на различные бедствия, которые продолжали обрушиваться на людей, хотя и не так часто, несмотря на эпидемии и голодные годы, низкий уровень рождаемости и среднее количество свадеб, население Западной Европы постепенно опять увеличивалось. В Ирландии было столько жителей, что они эмигрировали в Шотландию и Западную Бретань и участвовали в их заселении. В Англии (не считая четырех северных графств) в XI в. было всего 1 миллион 500 тысяч жителей, но в Германии сельские области стали такими многолюдными, что в течение X в. количество деревень между Рейном и Маасом увеличилось в три раза. Галлию во времена Карла Великого населяло от 8 до 9 миллионов человек. В лангобардской Италии в VIII в. мир, по словам Павла Диакона, «привел к тому, что люди умножились, как колосья пшеницы». Именно это сделало возможной ту первую сельскохозяйственную колонизацию Запада, которая была, в некотором смысле, предвестницей подобного же великолепного движения, имевшего место в XII и XIII вв.

ГЛАВА 8 Эволюция института собственности на Западе с VII по X в. – Упадок старых форм владения землей. – Прогресс в развитии больших имений. – Гонения на мелкую собственность и на сословие свободных простолюдинов

Колонизация пустых земель и некоторый прогресс сельскохозяйственного производства оказались выгодны в первую очередь верхним слоям западного общества. А существовавшие в некоторых частях христианского Запада вольные общины, члены которых совместно владели землей, постепенно теряли либо все свои владения, либо их часть.

С VII по X в. коллективная собственность выдержала целый ряд тяжелых ударов, от которых племена и деревенские общины пострадали даже больше, чем семейные общины. Собственность племени или рода – примитивная форма коллективизма в сельском хозяйстве уцелела только в кельтских странах – Ирландии, Уэльсе и Шотландии. Земля Ирландии в VII в. еще принадлежала 184 племенам или кланам, каждый из которых владел территорией достаточной, чтобы пасти от 3 тысяч до 9 тысяч коров. Эти земли делились на 552 округа, называвшиеся carrows, каждый из которых имел площадь от 525 до 1050 акров (от 212,5 до 425 гектаров), а каждый такой округ, в свою очередь, делился на четыре четверти, и в каждой четверти было четыре семейных земельных владения. Так же как в Шотландии и Уэльсе, члены ирландского клана владели землей совместно и были едины в дни мира и в дни войны. Внутри клана были свои маленькие цари, свои вожди и их клиенты, но у любого человека в личной собственности были только его домашние вещи, и каждый имел лишь право пользования на свою часть племенных земель. Вересковые пустоши, леса и пастбищные земли находились в общем пользовании, а пахотные земли через определенные промежутки времени распределялись на определенный срок между группами семей. Сохранялись даже пережитки древнего совместного владения скотом в интересах клана, хотя к VII в. стада уже стали частной собственностью. В каждом округе Ирландии его свободное население жило коммунами в огромных деревянных постройках, защищенных земляными укреплениями и разделенных на три прохода. В этих домах люди жили вместе и ели все вместе, сидя на скамьях, и все свободные семьи округа спали там на постелях из тростника. Но даже в этих краях, где удаленность от других стран способствовала сохранению примитивных форм цивилизации, основы племенной собственности вскоре поколебало возникновение крупных имений племенных вождей (pencenedl) и знатных людей (uchelwrs или machtiern), а также появление обширных земельных владений кельтской церкви и возникновение семейной собственности.

На всем христианизированном германском Западе упадок коллективной собственности шел гораздо быстрее. В Англии, как показал Виноградов, нет никаких следов коллективной собственности англосаксонских племен, в это время уже сформировавших свои государства, или коллективной собственности жителей шира, то есть округа. Самое большее, что можно найти, – несколько признаков общего владения землей у жителей «сотни» – маленькой административной единицы и несколько пережитков племенного строя в тех местностях, где было кельтское влияние. Однако везде уцелела существовавшая у германских народов с давних пор коллективная собственность жителей поселка. Леса, пастбища, вересковые пустоши и болота по-прежнему оставались не разделенными между членами деревенской общины, которые все имели одинаковые права собственности и пользования на них. Луга и пахотные земли делились на участки, и луга часть года были огорожены, а поля не имели оград. Каждый свободный член общины имел право на определенное количество фарлонгов – длинных полос земли площадью примерно в 1 акр (0,40469 гектара); границы между фарлонгами отмечались разделительными полосками торфа, и такая межа называлась balk. Таким образом, каждая семья пользовалась одинаковой долей засеянных земель и земель, лежащих под паром. После того как хлеб был собран и трава для сена скошена, эти поля открывали для скота всех семейных групп, как весь год были открыты для всех общие пастбища. Все члены сельской общины возделывали землю совместно одними и теми же способами; чтобы пахать, в плуг запрягали от восьми до двенадцати быков. Доля коллективной собственности англосаксонской деревни по сравнению с другими формами быстро уменьшалась по мере того, как создавались имения короля и знатных господ, которые требовали себе леса и общие земли, а деревенским общинам оставляли только старые способы кооперативной обработки земли и периодическое перераспределение полей.

Германия еще решительнее порвала с коллективизмом в земледелии: в ней больше не было племенной собственности, и она постепенно отказывалась от коллективной деревенской собственности, называвшейся марка. Эту собственность сокращали, с одной стороны, законное присвоение земель по праву распахивания опустевших территорий, а с другой – добровольное отчуждение с согласия деревенских общин и незаконный захват деревенских земель правителями и крупными землевладельцами, и наконец она совершенно исчезла во всех германских областях от Эльбы до Рейна и Шельды. С тех пор у деревенских общин были только значительные земли, находившиеся в общем пользовании (allmends). В тех областях Галлии, Испании и Италии, где система марки когда-то была создана и смогла закрепиться, она не смогла выжить и оставила после себя в качестве следов лишь совместное пользование членами общины ее землями, некоторые права пользования – например, право каждого общинника временно жить в открытом поле и иногда в совместной вспашке земли. Крестьяне романских народов по-прежнему были знакомы только с государственной собственностью, которая перешла в руки королей, и общей собственностью свободных жителей поселков (vici), значение которой со временем становилось все меньше.

Семейная собственность в ее примитивных формах не подверглась такому полному разрушению, но ее изменили индивидуалистическое в своей основе римское право и влияние экономической необходимости, которая вела людей к индивидуальной частной собственности. Однако в то же время семейная собственность вернула себе за счет коллективной собственности племени и деревни часть того значения, которое потеряла под давлением индивидуальной собственности, и потому ее позиции пошатнулись не так сильно. Семейная собственность, которая вначале распространялась на домашние вещи, скот, сад и дом, а также на право временного пользования пахотными наделами (у кельтов они назывались täte, у англосаксов hide, а у германцев hufe), размером от примерно 40 до 120 акров (от 16,2 до 48,6 гектара), которые перераспределялись через более или менее постоянные промежутки времени, в конце концов была распространена и на эти наделы, и бывшие пользователи теперь стали их постоянными владельцами. Семейная собственность увеличилась также за счет опустевших земель, возрожденных к жизни семейной общиной и ставших теперь частной собственностью. Но в то же время старая семейная собственность (у англосаксов ethel, другие названия terra aviatica, salica), неотчуждаемая и принадлежащая совместно всем мужчинам данной группы родственников – женщины не входили в число совладельцев – собственность, которую обрабатывали совместно и которой пользовались все сообща, эта старинная собственность, еще в VI в. существовавшая в кельтских и германских странах, перенесла ряд ударов под влиянием индивидуализма римской цивилизации. С VII по IX в. в этих странах отец получил право назначить наследника, делить и дарить семейную землю. Составление завещаний стало общепринятой нормой. Женщины и девушки получили право на долю в наследстве, причем даже на часть наследуемой земли. Было разрешено, в определенных границах, отчуждение семейных земель.