Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

• Название: Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной
• Автор: Юлиус Белох
• Жанр: История

---

К счастью, мы другим путем можем прийти к более точным выводам. Очевидно, что распространение греков на восток должно было иметь своим исходным пунктом запад­ное побережье Эгейского моря. И мы действительно нахо­дим в Милете, Самосе, Эфесе и Трое те самые филы, на ко­торые до реформ Клисфена делилось население Аттики, а арголидские филы гиллеев, диманов и памфилов встречают­ся также на Фере, Калимне, Косе и Родосе и во многих крит­ских городах. Итак, несомненно, что значительная часть Крита, Южные Киклады и острова, лежащие у карийского берега, были колонизированы из Арголиды, тогда как Иония или, по крайней мере большая часть ее, получила свое грече­ское население из Аттики. Возможно, что в этой колониза­ции принимали участие и выходцы из других областей Гре­ции; так, Крит был, вероятно, заселен отчасти из соседней Лаконии, а в Ионию переселялись и эвбейцы и, может быть, также беотийцы. Действительно, рядом с упомянутыми ат­тическими и арголидскими филами мы находим на Крите и в малоазиатских колониях другие филы, которых не встречаем в Аттике или Арголиде. Но в общем порядок греческих пле­мен в Азии с юга на север точно соответствует тому поряд­ку, в котором они сидели на западном побережье Эгейского моря; поэтому очень вероятно, что города северной Ионии, Лесбос и так называемые эолийские города, лежащие уже на материке Азии, были действительно, как утверждает преда­ние, заселены из Беотии или, по крайней мере, из той части восточного берега Греции, которая простирается к северу от Аттики. Впрочем, точно доказать это предположение невоз­можно, так как мы не знаем беотийских и фессалийских фил. Язык кипрских греков чрезвычайно близок к языку жителей Аркадии; следовательно, Кипр был заселен, по-видимому, из Пелопоннеса, хотя, конечно, не из самой Аркадии, лежащей внутри полуострова.

Легко понять, что греки переносили свои старые, при­вычные учреждения и на новые места. Здесь, как и в метро­полии, каждое поселение само отвечало за себя, будучи вполне независимо от соседних городов. И здесь однопле­менные общины с течением времени соединялись в сакраль­ные союзы. Происходившие главным образом из Арголиды колонисты островов и полуостровов вдоль карийского бере­га избрали своим религиозным центром храм Аполлона на Триопийском мысе близ Книда; население побережья от Милета до Фокеи и обитатели близлежащих островов, родом большею частью из Аттики, собирались в храме Геликонского Посейдона на мысе Микале; третий подобный союз образовали поселения, расположившиеся в области Нижнего Герма, от Смирнского до Элейского залива. И здесь также с течением времени выработались общие племенные названия для участников этих религиозных союзов: все, собиравшиеся на Триопийском мысе, стали называть себя дорийцами, по­читатели Геликонского Посейдона — ионийцами, справляв­шие свои празднества в долине Герма — эолийцами[62] Но при том руководящем значении, какое азиатские греки получили с IX века как в экономической, так и в духовной области, эти племенные имена стали мало-помалу употребляться в более широком смысле. Имя ионийцев было перенесено на родст­венных ионийцам обитателей большей части Киклад, Эвбеи и Аттики; имя дорийцев — на население Крита и Южных Киклад, которое, как мы знаем, подобно азиатским дорий­цам, принадлежало к арголидскому племени, а затем и на обитателей самой Арголиды. Точно так же и название эолийцев было распространено на Лесбос и, далее, на Беотию и Фессалию. Это случилось около того времени, когда обе великие эпопеи заканчивались в своих главных частях, т.е. приблизительно в конце VIII столетия. Эпос еще не знает дорийцев в Пелопоннесе, но в одном месте „Одиссеи" уже упоминаются дорийцы на Крите, а в одном довольно позд­нем месте „Илиады" афиняне названы „иаонами" В каталоге Гесиода, относящемся к VI веку, Дор, Эол и Ксуф называют­ся уже сыновьями Геллена, Ион и Ахей — сыновьями Ксуфа. Следовательно, мы уже находим здесь привычное и нам деление греческого народа на три племени: дорийцев, ио­нийцев и эолийцев[63], к которым, в качестве четвертого пле­мени, присоединяются ахейцы, ввиду той выдающейся роли, какую они играют в эпосе. Отставшие в культурном отно­шении обитатели западной части греческого полуострова были оставлены при этом в стороне; позднейшие ученые без всякого основания распространили на них имя эолийцев.

Процесс, который мы проследили, мог совершиться только в течение многих столетий. Когда он начался, когда греки пришли в ту страну, которой они дали имя, — об этом мы не можем составить себе даже предположения. Мы знаем только, что образование племен и передвижение внутри са­мого полуострова были уже закончены, когда греки начали заселять острова и Малую Азию; по крайней мере, в Аттике и Арголиде уже обитали в это время те же самые племена, которые мы находим здесь в историческую эпоху. Эллини­зация островов Эгейского моря и западного берега Малой Азии должна была потребовать несколько столетий; не надо забывать, что одни только острова занимают поверхность почти в 18 тыс. кв. км, т.е. немногим менее Пелопоннеса. Закончился этот процесс, самое позднее, в начале первого тысячелетия до нашей эры, так как гомеровский эпос исхо­дит из предположения, что греки уже давно живут в Малой Азии, а основная часть „Илиады" возникла не позже VIII века, вероятно, еще в IX веке. Большая часть Кипра бы­ла заселена греками уже около 700 г., как показывают кли­нообразные надписи; ввиду крупных размеров острова (9599 кв. км), начало его колонизации греками приходится отнести не позже как к IX веку. Во всяком случае покорение Кипра должно было совершиться в то время, когда греки еще не знали алфавита и аркадийское наречие еще не начало отделяться от наречий пелопоннесского побережья. С дру­гой стороны, едва ли можно предположить, что после засе­ления западного берега Малой Азии и Кипра греческая ко­лонизация приостановилась на несколько столетий. Так как, следовательно, колонизация как Запада, так и берегов Фра­кии и Геллеспонта могла начаться не ранее VIII века, то ост­рова и Малую Азию греки должны были заселить в течение второй половины второго тысячелетия до Р.Х.

Из сказанного ясно, что со времени переселения греков на Балканский полуостров в их состав вошло множество чу­ждых элементов. Тем не менее эта примесь была недоста­точно сильна, чтобы уничтожить в их наружности следы арийского происхождения. Своих любимых героев — Ахил­ла, Одиссея, Менелая — Гомер изображает белокурыми; бе­локуры были и спартанские девушки, которых воспевал Алкман в своих „Парфениях", и большая часть беотиек даже в III веке. Вообще в течение всей древности светлые волосы считались признаком красоты. Это, конечно, показывает, что, по крайней мере в более позднее время, в Греции пре­обладал темный цвет волос, что, вероятно, еще в гораздо большей степени наблюдается и теперь; но чем объяснить это явление: влиянием ли климата или смешением рас? Че­репа, добытые из древнегреческих могил, все без исключе­ния долихоцефалические, отчасти в очень резкой форме, и имеют поразительно малую емкость, тогда как большинство современных греков — брахикефалы. Относительно роста древних греков у нас нет никаких точных сведений; совре­менные греки не принадлежат к числу особенно рослых на­родов и стоят в этом отношении приблизительно на одном уровне с французами.

Подобно всем остальным индогерманским народам, древние греки были богато одарены в умственном отноше­нии и способны к военному делу; эти свойства, вместе с бла­гоприятными внешними обстоятельствами, и доставили им духовное, а на короткое время даже политическое господ­ство над миром. Отличительной чертой греков является сильно развитое эстетическое чувство, каким после них не обладал ни один народ; оно-то и сделало их поэтические и художественные произведения недосягаемыми образцами для всех времен. Напротив, худшая нравственная черта их национального характера состоит в недостатке честности и уважения к данному слову; в этом отношении греки далеко уступали своим западным и восточным соседям — италикам и персам. Уже мифы прославляют воровские подвиги Гер­меса; многоопытный Одиссей также не может быть назван образцом честности, а его деда по матери, Автолика, эпос даже восхваляет за то, что он был искуснее всех людей в во­ровстве и вероломстве. Гесиод жалуется на подкупность знатных судей, Солон — на бесчестность государственных людей в Афинах; и даже в классическую и эллинистическую эпоху в Греции было мало людей, которых деньгами нельзя было бы склонить к чему угодно. Когда надо было устранить соперника при помощи политического процесса, его почти всегда обвиняли или в подкупности, или в утайке общест­венного имущества, потому что почти никто не был вполне чист на руку. Эту черту, так мало гармонирующую с арий­ским характером, можно было бы, пожалуй, объяснить сме­шением греков с тем населением, которое они при своем прибытии уже застали на Балканском полуострове, тем бо­лее что тот же недостаток, и, по-видимому, еще в большей степени, мы находим у карийцев. Это предположение под­тверждается и той дурной славою, которою пользовались критяне, так как именно на Крите примесь чуждых, неэллин­ских элементов была особенно велика.