Журнал «Если» - «Если», 2011 № 06

• Название: «Если», 2011 № 06
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Борис РУДЕНКО. ОСТРОВ, КОТОРОГО НЕТ

Что же ищет необычная троица путешественников на этой захудалой планетке?

Майк РЕЗНИК. ШЕСТЬ СЛЕПЦОВ И ЧУЖАК

Находка, сделанная экспедицией в снегах Килиманджаро, подвигла ее участников на творчество, достойное пера самого Папы.

Юджин МИРАБЕЛЛИ. ДВОРЕЦ В ОБЛАКАХ

Каналы Венеции — опрокинутое небо. Или небо — простор для свободного плавания?

Брэд ЭЙКЕН. СИСТЕМА ОТВЕТОВ

Эта медицинская система не допускает врачебной ошибки. Ведь и врачам в ней, по сути, не место.

Николай РОМАНЕЦКИЙ. ТРЕТИЙ ВИРАЖ

Космический волк промахнулся. Цену этой ошибки ему еще предстоит узнать.

Пол КОРНЕЛЛ. ИСЧЕЗНУВШИЙ ПРУССАК

Средь шумного бала, случайно… А может быть, не случайно?

Франк ХАУБОЛЬД. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

«Остановись, мгновенье!..» В отличие от Фауста герой вовсе не желал произносить эти слова.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. ЧЁРНЫЙ КОТ БУЛГАКОВА

…или Долгая дорога к зрителю.

Аркадий ШУШПАНОВ. ВЕНГР В ГОЛЛИВУДЕ

…или Мастер «тюремного кино».

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

…или Пришельцы в фэндоме.

Вл. ГАКОВ. ПЕРВЫЙ КОНТАКТ

Судьба капризна. Этот писатель не был корифеем жанра, он стал его легендой.

Сергей ШИКАРЕВ. РОЖДЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЕЙ

И критики, и читатели на удивление единодушны: Нью-Корбюзон — один из самых запоминающихся миров в НФ последнего десятилетия.

РЕЦЕНЗИИ

Книг в традиционной рубрике немного, но каждая из них должна быть в библиотеке всякого уважающего себя фэна.

КУРСОР

Компартия Китая всерьез занялась фантастикой. С одной стороны, запрещаются фильмы о путешествиях во времени, с другой — выделяются огромные бюджеты на кино.

Анатолий ПЕХОВ. ВСЕЛЕННАЯ В АРЕНДУ

Межавторские проекты, столь популярные сегодня… Совместно с читателями известный писатель назвал все «за» и «против».

«РОСКОН-ГРЕЛКА»

Представляем рассказ, оказавшийся, по мнению редакции, лучшим среди лидеров конкурса.

ПЕРСОНАЛИИ

Литературное досье на авторов номера.

---

— Вы правы, это можно сделать быстро. Но меня больше заботит, что будет потом.

— Процедура требует полной изоляции помещения. Никаких следственных действий, пока его не осмотрят сами кардиналы. Необходимо свести к минимуму любое воздействие человека на процесс Божественного деяния.

— Да разве от нас тут что-то зависит? — нахмурился Гамильтон.

— Зависит, поскольку для общения с человеком Господь использует физический способ, — пояснила Валентина. — Правда, это зависит еще и от того, насколько человек верит в физику малых частиц.

— Или от того, насколько человек верит в международную политику, — проворчала королева-мать. — Что поделать, когда нас о чем-нибудь просят из-за границы, сразу возникает сильнейшее желание сказать «нет». И в этом отношении остальные нации нисколько не отличаются от британцев. Почему мы должны делать то, чего другие не делают? Но сейчас речь идет о том, что лежит в самом центре равновесия. Я имею в виду снятие охраны. Нам могут сказать, что ведь просьба исходит не от другого народа, а от Бога. Отклонить подобную просьбу сложно. Но мы способны воспринять такую сложность как вызов, и тогда нам еще сильнее захочется дать отрицательный ответ.

— Вы сейчас говорите от имени его величества?

Из горла королевы-матери вырвался кашель. Вероятно, это означало смех.

— Точно так же, как и вы говорите от имени Всевышнего.

Валентина улыбнулась и чуть опустила голову:

— Ваше величество, я думаю, все великие державы понимают: идет празднование, и нужно немало времени, чтобы пригласить премьер-министра и многих других придворных, с которыми вы должны обсудить столь непростой вопрос.

— Все так. Хорошо, я согласна. Это займет три часа. Вы можете идти.

Валентина и Гамильтон вышли.

— Пойду к нашим, послушаю, о чем говорят, — сказала иезуитка.

— Редкая вы птица, как я погляжу. Волосы длинные носите…

Она остановилась и посмотрела Гамильтону в глаза.

— Вы о чем?

— О том, что вы белая ворона и нисколько этого не стесняетесь.

Она хихикнула, чем удивила Гамильтона. Он даже подумал: «Ну почему я не лорд Кэрни?».

— Готова биться об заклад, — прошептала она, — что к концу дня все это закончится. И кто-то будет мертв.

* * *

Майор вернулся в бальный зал. К этому времени у него в голове появилась картинка. Всплыла со дна сознания, из потаенного источника догадок и прозрений, — Гамильтон привык ему доверять и никогда не пытался выяснить механику его действий. В тот самый миг, когда исчез Зандельс, Елизавета сделала резкое движение. И было в этом движении что-то знакомое, даже привычное, но что именно?

Вдруг Гамильтон понял. Она как будто пыталась выстрелить, не имея оружия. Импульс явно исходил от мышц, не от разума. То есть Елизавета почему-то не контролировала себя тогда. Однако на нее это совсем не похоже.

Гамильтон встревожился.

А кто-нибудь еще заметил?

Вряд ли.

Что если и сам он способен действовать, не владея собой? Идти, куда ноги несут, и бездумно творить лихие дела?

Он оборвал эту мысль и просто пошел, куда несли ноги. Приблизился к герольду, державшему в руках планшет с бальными книжками, и предъявил фавор королевы-матери — информация, стоило о ней вспомнить, выскочила на безымянный палец.

Герольд вник в то, что передалось его кисти от Гамильтонова пальца, и вручил планшет.

Майор вполне сознавал, какими катастрофическими могут быть последствия его поступка. Поэтому он внимательно просмотрел список предстоящих Елизавете танцев и стер фамилию некоего случайного француза. Вместо которой одним касанием пальца поставил собственную и вернул планшет герольду.

Тот пребывал в полуобморочном состоянии — как будто сама Костлявая прогуливалась у него перед носом.

Пришлось ждать три танца, прежде чем настал черед Гамильтона.

Сначала балаклава. Потом Entree Grave — загадка, как этот танец оказался в списке; не иначе, герольд всю жизнь ждал возможности попрактиковаться во французском. Затем под бурные аплодисменты хорнпайп для моряков, в том числе для Бертила. И наконец, благодарение Богу, простенький вальс.

Первые три танца Елизавета пропустила, так что Гамильтон встретил ее у столика. Вымуштрованные служанки восприняли его появление стоически. Две компаньонки Лиз не на шутку испугались; Гамильтон понимал их и даже сочувствовал. Ему тоже было неуютно под цепкими недоуменными взглядами столь важных особ, находившихся в этом зале.

Елизавета приняла его руку и слегка пожала.

— Джонни, что это бабушка вдруг задумала?

— Она тут ни при чем.

Такой ответ обеспокоил Лиз.

Они встали в ряд с другими танцорами.

Гамильтон очень явственно чувствовал перчатку на ее левой руке. Механоткань скрадывала жар его собственной кожи, желание осязать девичью кисть. Но даже не будь перчатки, рука не выдала бы Гамильтону правду.

И все же он верил, что эту правду добудет. Отыщет, потому что знает Елизавету.

Заиграл оркестр. Начался танец.

Гамильтон не имел никакого плана, действовал по наитию. Он просто позволил своему телу двигаться, позволил вальсу его нести. Сам себе он казался безумцем, отплясывающим на краю вулкана.

— Помнишь тот день, когда мы познакомились? — спросил Гамильтон, когда был уверен, что их не услышат, по крайней мере не услышат другие танцоры.

— Помню, конечно. Бедненький мой Сан-Андреас… И дом твой помню, у конюшни…

— А помнишь, о чем я просил в тот день, когда мы были наедине? И ты согласилась. Помнишь те страстные слова, способные развалить всю эту шараду?

Гамильтон ничуть не хмурился, говорил мягко и при этом иронично. Он всегда так вел себя с Лиз, и она подыгрывала, отвечала шпилькой на шпильку и не обижалась. Понимала: он никогда не держит камня за пазухой; его шуточки — не более чем доброе подтрунивание.

Вот на этом-то абсолютном доверии друг к другу и выстроились их чисто английские отношения. Отношения, которые, по словам Кэрни, не вредят равновесию.

Но женщина, вместе с Гамильтоном кружившаяся сейчас в вальсе, возмутилась и обиделась. Все, что она испытывала, читалось на лице.

— Не понимаю, ты о чем! И даже если я на что-то согласилась, все равно…

У Гамильтона раздулись ноздри. Неужели он все-таки ошибся? Тогда ему конец. Но отступать поздно. Если он сорвется и полетит в кратер вулкана, это будет гибелью во имя долга.

Он убрал ладонь с талии принцессы и схватил ее за подбородок. Пальцы глубоко впились в плоть.

И все, кто был в зале, закричали от ужаса.

Еще мгновение, и лейб-гвардейцы откроют огонь.

Есть! Он нащупал! Или только показалось? Нет, точно!..

Он уцепился и рванул изо всех сил.

Лицо принцессы Елизаветы полетело на пол.

Хлынула кровь.

Майор выхватил пистолет и дважды пальнул в сплетение мышц и механизмов, а оно скорчилось и выбросило струю защитной кислоты, обесцветив ближайшие мраморные плиты.

Гамильтон повернулся, и очень вовремя. На него кинулась женщина без лица — белые глаза среди красного мяса, на разрывах пузырится механический гной. Из волос она выдернула нож-заколку и теперь целила в горло, желая ему мгновенной смерти, а то и чего похуже.

Ломая ей руку, Гамильтон думал о Лиз. И наслаждался воплем.

Швырнув двойника на пол, хотел было закричать: «Где настоящая Лиз, мерзавцы?». Но набежало не меньше дюжины человек, и его оттащили.

Мельком он увидел перепуганного Бертила. Но не Гамильтон был причиной страха. Швед боялся за жизнь Елизаветы.

Гамильтон вдруг снова почувствовал себя предателем.

Майор прокричал фразы, сложившиеся еще в тот момент, когда он вписывал свое имя в бальную книжку.

— Ее давно подменили! Три года назад! На конюшне!

Поднялся шум. Кто-то рыдал, кто-то кричал: «Мы погибли!».

Грянуло два выстрела в той стороне, где находилась ватиканская делегация. Он повернул голову и увидел стоящую над трупом какого-то священника Валентину. Взгляды встретились. Иезуитка кивнула: она поняла, что значат крики о подмене на конюшне.

Позади нее кто-то запрыгнул на ватиканский стол и кувырнулся назад. Валентина среагировала мигом: развернулась и всадила две пули ему в грудь.

* * *

Гамильтон бежал вместе с толпой участников свадебной церемонии. Прятался среди сановников и их челяди. Кругом орали, толкались, рвались к выходу, прочь от опасности. Он прикинулся очумевшим от ужаса — перекошенное лицо, глаза зажмурены. На отчаянные призывы техслужбы не отзывался. Зато по тайной связи получил кое-что непосредственно от королевы-матери.

Шатаясь, доковылял до двери кладовой. На него оглянулся Паркес.

— Ну, слава богу, вы здесь! А мы все зовем, зовем — офис королевы-матери требует, чтобы вы немедленно явились…