Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

• Название: Париж 1914 (темпы операций)
• Автор: Михаил Галактионов
• Издательство: Издательство ACT
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5–17–000056–1

Аннотация издательства: Марнская битва — один из ключевых моментов Первой мировой войны. Вышедшая ранее в серии «Военно-историческая библиотека» книга Б. Такман «Первый блицкриг. Август 1914» заканчивается в канун Марны, вечером 4 сентября, когда «неслышно перевернулась и открылась новая страница мировой войны». Этой «новой странице» и посвящена работа М. Галактионова, которая может рассматриваться как эталон военно-исторического исследования. Она сочетает богатейший фактический материал с развернутым и дисциплинированным анализом, логику изложения с блестящим литературным языком.

---

История возникновения пехоты уходит корнями в глубокую древность. Уже в армиях древнего Египта было разделение на пехотинцев (копейщиков), лучников и кавалерию[531]. Правда, вариабельность родов войск тогда была огромной: фактически, о единой классификации и специализации речи не шло.

Первой важной вехой в эволюции пехоты стало появление в древней Греции милиционной фаланги. Для возникновения этого специфического рода войск потребовалось поистине необычное сочетание экономических и географических условий: бедная дорогами и тропами горная местность, которую можно было удерживать малыми силами, небольшие по размеру долины, препятствовавшие появления крупных рабовладельческих хозяйств, малое плодородие почв. Последнее обстоятельство приводило к тому, что Греция импортировала «топливо древности» — зерно. Это повышало рентабельность мелких и средних крестьянских хозяйств и способствовало их экономической устойчивости[532]. Демократия и самый образ жизни, который принято называть «европейским», неразрывно связаны с пехотой — военным проявлением особой прослойки в обществе — среднего класса. В античную эпоху это понятие обозначало владельцев мелкотварных крестьянских хозяйств.

Фаланга стала первым шагом на том пути, который привел к созданию современных армий. Главной ее отличительной чертой является даже не форма[533]: хотя она и интересна, и поучительна, подобные организующие структуры встречались в истории и раньше. Фаланга стала первой боевой единицей, допускающей управление в реальном времени. Она могла подчиняться простым приказам даже во время боя.

Именно управляемость войск в режиме реального времени стала той осевой линией, на которой строилось европейское военное искусство. Не сосредоточение масс войск, обеспечивающее победу, столь характерное для армий востока, но изящный маневр. Марш-маневр Ганнибала через верхнюю и среднюю Рону и его победы при Треббии и у Тразименского озера представляет классический пример европейского подхода к достижению победы.

Китайские полководцы (задолго до расцвета греческой и римской цивилизаций) предложили альтернативный подход, красивый и удивительный своей простотой: выигрывать нужно еще до сражения — правильным расположением частей на поле боя. Необходимость управлять войсками в бою, по мнению школы Сунь-Цзы, есть свидетельство того, что события пошли по незапланированному сценарию.

В Европу китайские представления об искусстве войны попали, скорее всего, через Россию. Однако, настойчивое стремление полностью реализовать принцип «победа до сражения» стала отличительной чертой не русской, а «немецкой школы» военного искусства.

Этот метод, названный стратегическим планированием, стал козырной картой в войнах Железного канцлера, а позднее привел к появлению в европейских армиях боевых структур с особо сложной организацией.

Первоначально способность фаланги управляться в реальном времени полководцами не использовалась. То было время гегемонии Спарты, превосходящей по уровню подготовки индивидуального бойца остальные полисы. Победы Эпаминонда при Левктрах и позднее при Мантинее открыли путь собственно европейскому военному искусству. Армии Филиппа Македонского и его сына Александра уже была оптимизирована для непрерывного твердого и гибкого управления. Основу боевого порядка составляли фалангисты — сарисофоры, а гибкость боевому порядку придавала средняя пехота — гипаспасты. Для увеличения количества степеней свободы (регулировок) македонская армия насчитывала три вида пехоты и два вида кавалерии; сверх того отдельными единицами управления были пешая и конная гвардия.

Вершиной же гибкости и тактического мастерства времен европейской древности стал римский легион. Сочетавший маневренность расчлененного построения, устойчивость фаланги и управляемость «в римском стиле» (то есть коллегиальную ответственность), легион стал прямым предшественником европейских дивизий технологического периода.

В нем уже прослеживаются все компоненты современной структуры: основу составляют пехотные части, разделенные на «линии», которые, в свою очередь, подразделяются дальше на когорты и манипулы, в качестве средств поддержки выступают пращники — велиты. Есть артиллерия — катапульты, тактическую разведку обеспечивает кавалерия. Для нас будет важным отметить наличие в штатной структуре обоза. Тыловые части, ранее не имевшие четкого места в армии, существенно повысили возможности легиона действовать в отрыве от баз, что создавало условия для стратегического маневра.

В процессе эволюции численность легиона возросла от 4500 (3000 в 10 манипулах, 1200 велитов и 300 всадников) до 6800 человек при Юлии Цезаре, а в дальнейшем — и до 10000. Впрочем, легионов со штатной численностью в текущей Реальности, по-видимому, не существовало. Со временем тенденция недоукомплектовывать стандартные тактические единицы стала европейской армейской традицией.

Структура легиона подразумевала зависимость его реальной боеспособности от уровня подготовки центурионов. Именно на это управленческое звено ложилась максимальная нагрузка, именно центурионы зачастую определяли исход боя[534]. Верно и более общее утверждение: римская военная система не требовала гениальных полководцев (управлять легионом или группой легионов значительно проще, нежели руководить македонской армией с ее сложными и труднопредсказуемыми степенями свободы), но опиралась на грамотных и преданных Империи офицеров. По мере деградации Рима, приходила в упадок и структура его армии. Уже при Юлии Цезаре происходит укрупнение управленческих единиц — манипулы объединяются в когорты. К третьему веку нашей эры легион начинают выстраивать в виде сплошной нерасчлененной и неуправляемой массы. Страшные поражения при Адрианополе и Абритте положили конец Западной Римской Империи.

Темные века являлись временем упадка европейской военной мысли и европейской цивилизации в целом. Пережитки этой эпохи мы ощущаем до сих пор[535]. Лишь в XV веке начинают появляться армии, сравнимые по организационным и управленческим возможностям с древнегреческой фалангой!

В варварских армиях раннего средневековья роль пехоты была значительной, но не решающей. Отсутствие должной подготовки и надлежащего защитного вооружения не позволяло использовать плотные построения, которые могли противостоять кавалерии, вследствие чего пехота постепенно вытесняется этим видом войск. (Вообще говоря, хорошо обученная пехота прежде всего устойчива, потому может удерживать за собой территорию. Нормально подготовленная кавалерия маневренна, потому может оспаривать территорию. Однако при общем ухудшении качества войск и методов управления им пехота деградирует гораздо быстрее кавалерии. Лишенная же боевой устойчивости пехота бесполезна на поле брани.)

Кавалерия достигает своего расцвета в двенадцатом — тринадцатом столетии, но не в Европе, а у татаро-монголов. Именно им удалось создать подвижные соединения численностью в несколько десятков тысяч всадников и разработать методы боевого использования таких армий.

Рыцарские же армии Европы были явно упадочными по сути. Они могла решать исход битвы потому — и только потому, — что при натуральном хозяйстве отсутствует экономическая база для создания боеспособной пехоты. Иными словами, рыцарская конница обязана своим существованием падению Рима и его высокопроизводительной товарной экономики. Сыграл свою роль и распад единой ойкумены на множество индивидуальных мирков, замкнувшихся в своих суевериях. Сила рыцаря заключалась не столько в его бронировании, вооружении и подготовке, сколько в том убеждении (которое распространилось по всей Европе), что поднять руку на рыцаря имеет право лишь другой рыцарь. Пехота оставалась лишь в двух видах армий — орденских и наемнических[536].

В Англии перелом произошел раньше, чем в других странах: там появилась социальная прослойка, достаточно независимая для эпохи феодализма. Это были средние землевладельцы — йомены. Их оружием стал ростовой лук, ставший символом английских побед в Столетней войне. По мере реанимации торговли в городах появляется экономическая база для создания боеспособной муниципальной пехоты. Рыцарство прекратило свое существование как независимая боевая сила задолго до широкого распространения огнестрельного оружия — в битве Золотых Шпор (1302 г.) фламандское ополчение вырезало 4000 рыцарей графа Артуа.

Возрождение пехоты привело к очередному изменению формы войны. Рыцари начинают сражаться в тесном пешем строю. Ситуация чем-то аналогична Гражданской войне в Америке 1861–1865 гг., когда кавалерия (которая до этого была основным видом войск в борьбе с индейцами) потеряла свое значение и должна была спешиваться на поле боя.