Генрих Боровик - Пролог (Окончание)

• Название: Пролог (Окончание)
• Автор: Генрих Боровик
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Эссе
• Год: 1988

«Пролог» — роман-эссе известного советского писателя и журналиста Генриха Боровика, в котором Америка отражена в том хорошем и светлом, что заложено в ее народе, и в том темном, тяжком и омерзительном, что таится в ее образе жизни и строе.

Во второй части («Расследование») писатель разоблачает участие ФБР в организации убийства 4 апреля 1968 года Мартина Лютера Кинга.

---

— Я опять о Кинге. Его арест слишком большое событие, чтобы кандидат в президенты мог промолчать об этом.

— Не преувеличивай.

Голову от машинки поднял Тэд Соренсен, снял очки, протер уставшие глаза пальцами рук, снова надел и сказал:

— В эту кампанию ничего нельзя преувеличить. На нынешних выборах невозможен нокаут. Победу будут присуждать по очкам. И ты, высказав своё отношение к Кингу, получишь — не надо много — сто тысяч дополнительных голосов негров, это, может быть, как раз те пол-очка, которые тебе необходимы.

— Сто тысяч негритянских голосов — в плюс и двести тысяч голосов белых южан — в минус? — полуутверждает, полуспрашивает Джон Кеннеди.

— Южане в любом случае не пойдут за тебя горой, — говорит Сэллинджер. — Они в кармане у Никсона.

— Кроме того, многое зависит от того, в какой форме ты выскажешься о Кинге, — добавляет Соренсен.

— Пресс-конференция? — Джон Кеннеди вопросительно смотрит на Сэллинджера.

— Никоим образом! — качает головой Соренсен: — Ты должен это сделать тоньше. Человечнее. Позвонить, например, жене Кинга и найти тёплые слова сочувствия. А уже Пьер потом случайно «проболтается» корреспондентам об этом звонке. Ведь проболтаешься, Пьер?

— Обязательно проболтаюсь, — кивает Пьер.

— Тёплые слова, личные звонки… Ты неисправим, — говорит Джон Кеннеди, не отрываясь от листка бумаги, который он продолжает читать, делая пометки. — Неужели Америка до сих пор не выбила из тебя остатки твоего русского происхождения? Неужели земля этого маленького городка, где родилась твоя мать, как его?..

— Чернигов, — отзывается Соренсен.

— Вот-вот, Чернигов. Неужели эта земля заложила в тебя столько сентиментальщины, что ни холодная шведская кровь отца, ни наш американский футбол не выбили из тебя эту бесполезную дребедень?.. — Джон Кеннеди говорит почти зло. — Когда-нибудь старик Гувер докопается до твоего Чернигова и объявит тебя коммунистическим шпионом. И тогда тю-тю наша с вами президентская карьера.

Соренсен пожимает плечами и снова склоняется к машинке. Сэллинджер серьезно смотрит на Кеннеди, понимая, что все эти ничего не значащие слова — лишь прикрытие: сейчас кандидат думает, думает именно о том, что говорили ему Сэллинджер и Соренсен, выполняя поручение Роберта Кеннеди (Бобби).

— Я не знаю, докопается ли Гувер до Чернигова, — подает реплику Роберт Кеннеди, на секунду оторвавшись от телефонов, — но Кинга он тебе не простит.

— Не простит, — соглашается Джон. — Но, во-первых, не надо играть в детскую подначку. Во-вторых, бояться Гувера ещё рано. Бояться его мы станем после победы. А сейчас будем бояться только Никсона. Врагов надо бояться по очереди, а не всех сразу.

— Так что же с Кингом?

— Распорядитесь соединить меня с Кореттой Кинг, — говорит Кеннеди.

Сэллинджер — будто и не сомневался в решении своего патрона — спокойно поднимается и идёт к телефону.

Соренсен протягивает Джону листок бумаги.

— Что это?

— Я тут приблизительно набросал то, что ты хочешь сказать ей.

Джон Кеннеди пробегает глазами несколько строк.

— Чернигов! Ну ничего, я подсушу, и всё будет как надо, — говорит он и оборачивается к Сэллинджеру. — Сразу после моего звонка ты расскажешь о нём корреспондентам, но так, между прочим, среди других дел, почти случайно. Ты понял меня?

— Да, господин президент.

— Вот так-то лучше.

— Но всё-таки своей победой вы будете обязаны именно мне, — говорит Сэллинджер и стряхивает с пиджака пепел сигары.

* * *

Джон Кеннеди позвонил Коретте Кинг, выразил сочувствие ей в связи с арестом её мужа, сказал также, что высоко ценит его благородную борьбу за гражданские права негров.

Через несколько минут после этого разговора Сэллинджер уже рассказал о его содержании корреспондентам — так, между прочим, среди других дел. Но те оценили новость и, топая башмаками, помчались к телефонным трубкам, чтобы сообщить об этой сенсации в свои агентства и газеты…

Расчёт оказался точным. Несколько нелишних тысяч негритянских голосов оказались в предвыборной копилке Кеннеди и в конце концов решили результаты очень «тесных» выборов в его пользу. (Перевес Кеннеди над Никсоном равнялся всего. 119 тысячам голосов.) Однако с тех пор между именами Кеннеди и Кинга в сознании американцев установилась некая моральная общность. И когда Гувер решил обвинить Кинга в «связях с коммунистами», он прекрасно понимал, что это угроза и в адрес обоих Кеннеди.

* * *

Свою «записку» директор Федерального бюро расследовали Джон Эдгар Гувер передал в Белый дом 8 января 1962 года сразу же, буквально через несколько часов после того, как Кинг публично обвинил ФБР в том, что агенты и высокопоставленные чиновники этого мощного учреждения попустительствовали избиению местной полицией негритянской демонстрация в Олбани, штат Джорджия.

В записке Гувера было сказано, что поскольку Стэнли Ливайсон, близкий друг и доверенный сотрудник Кинга, «является членом Коммунистической партии США», то, следовательно, сам Мартин Лютер Кинг «находится под контролем этой партии».

Как результат этого вывода — досье на Мартина Лютера Кинга в картотеке Федерального бюро расследований было перемещено в «секцию А».

Эта, казалось бы, техническая процедура — перемещение бумаг из одной секции фебеэровской картотеки в другую, значила, однако, очень много. Отныне в случае возникновения в стране «чрезвычайного положения» Кинг подлежал немедленному аресту и изоляции.

С этого дня в картотеке Федерального бюро расследований он значился под рубрикой «Коммунист». А Гувер теперь имел право требовать от министра юстиции Роберта Кеннеди официального разрешения на прослушивание телефонных разговоров негритянского лидера.

Маленькая деталь. Министерство юстиции, в ведении которого находилось Федеральное бюро расследований, имело право (если не обязанность!) потребовать от Гувера доказательств того, что доверенный сотрудник Кинга является коммунистом и что Кинг находится «под „контролем Компартии США“». Министерство юстиции имело полное право (если не обязанность!) просмотреть гуверовское досье, связанное с этим обвинением. Однако министр юстиции Роберт Кеннеди не сделал этого. Не решился.

Другая деталь. Если Гувер обвинял сотрудника Кинга в принадлежности к КП США, то естественным было бы с его стороны запросить разрешения у министра юстиции на прослушивание телефонных разговоров именно этого сотрудника, подозреваемого в «подрывной деятельности». Однако Гувер требовал прослушивания разговоров только Кинга.

Если бы Министерство юстиции побеспокоилось перепроверить обвинения Эдгара Гувера в адрес сотрудника Мартина Лютера Кинга, то оно без труда обнаружило бы, что все обвинение ФБР было построено лишь на том, что один из информаторов ФБР предположил, что Ливайсон в 1954 году принимал участие в. деятельности организации, которая значилась в картотеке ФБР как «подрывная», однако даже там нигде не называлась (и, кстати, никогда не была) коммунистической организацией.

* * *

Однако ничего подобного Министерство юстиции не предприняло. Мощная фигура старика Эдгара Гувера внушала ужас. Его боялись все президенты Соединенных Штатов. Джон Кеннеди не был исключением. И отличался от своих предшественников по Белому дому, может быть, только тем, что ненавидел Гувера больше, чем они. Но поделать с ним в то время ничего не мог.

А может быть, и не считал нужным. Ведь Старик, кроме неприятностей, всегда мог принести любому президенту немалую пользу. И кстати — приносил. У любого президента имелись политические противники. На каждого из них Старик имел секретное досье, весьма полезное для человека, обитавшего в Белом доме и сидевшего в кресле под знаменем США в Овальной комнате.

В этой ситуации предать Мартина Лютера Кинга, поддержку которому в том телефонном разговоре президент провозгласил публично, было для него легче и безопасней, чем поссориться со Стариком и оказаться безоружным перед лицом политических противников, настоящих и будущих. Так, по-видимому, размышляли президент и его брат — министр юстиции. И логику их размышлений отчетливо предвидел Гувер начиная свой поход против Кинга.

А чтобы оба Кеннеди не сомневались в решительности главы ФБР и чтобы ускорить их раздумья — разрешить или не разрешить ФБР прослушивание телефонных, разговоров Мартина Лютера Кинга, — Старик распорядился, чтобы «слух» о том, что в окружении Мартина Лютера Кинга есть коммунисты, «проник» в печать. Первой ласточкой оказалась статья в газете «Огаста кроникл», в которой утверждалось, что один из руководящих сотрудников при Мартине Лютере Кинге «является членом Национального комитета Коммунистической партии США».