Константин Быков - Последний триумф Вермахта. Харьковский «котел»

• Название: Последний триумф Вермахта. Харьковский «котел»
• Автор: Константин Быков
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0064-3

Более 170 тысяч погибших и пленных, 27 разгромленных дивизий и 15 танковых бригад, обрушение всего Юго-Западного фронта и прорыв немцев к Сталинграду и Кавказу — вот страшный итог Харьковской катастрофы 1942 года, одного из величайших поражений Красной Армии и последнего триумфа Вермахта.

Как такое могло случиться? Почему успешно начатое советское наступление завершилось чудовищным разгромом и колоссальными потерями? Отчего, по словам Сталина, Красная Армия «проиграла наполовину выигранную операцию»? Как Вермахту удалось переломить ход Харьковской битвы в свою пользу? В данной книге, основанной преимущественно на немецких оперативных документах и впервые представляющей германскую точку зрения, даны ответы на многие из этих вопросов.

По мнению автора, Харьковский «котел» стал «самым неоправданным, самым обидным поражением Красной Армии за всю историю Великой Отечественной войны. Однако это была последняя битва на окружение, выигранная нашими врагами!».

---

„…Прошли мы много сел, — сообщал в письме с фронта легионер Антун Корен (Antun Koren). — Я записал названия 15 сел и городов, но в этих местах, могу вам сказать, ничего современного я не увидел. Чистых дорог нет, одно только болото. Железные дороги редки. Сам я жив и здрав… Мы идем вперед, только вперед, потому что знаем, чего хотим, и знаем, что победим…“ Это письмо было опубликовано 12 мая 1942 года в усташском „Хорватском листе“…

… В „Хорватском листе“ за 15 мая 1942 года была помещена статья об успешных делах артиллерии 369-го полка на Восточном фронте. Железные кресты за эти „дела“ получили:

Подполковник Марко Месич (Marko Mesic) родом из Беловара, сотники Франьо Младич (Franjo Mladic) из Осиека, Франьо Зорец (Franjo Zorec) из Дубровника, Марьян Пришлин (Marijan Prislin) из Сомбора, Василий Мальгин (Vasilije Maljgin) из Бани Луки, поручики Александр Фридрих (Aleksandr Fridrih) из „Хорватской Митровицы“ и Велько Остоич (Veljko Ostojic) из Задра.

Письма из украинских сел приходили в редакции в Загребе, Мостаре и Осиеке. „Ратные известия“ поступали от легионера Мартина Пацека (Martin Pacek) из Даля и водника[435] Хусейна Муртича (Husein Murtic). Йосиф Шарер (Josip Sarer) писал своим приятелям в Осиек: „Да мы в России не видим ничего нормального, европейского; все извращено, это совсем другой мир и порядок. Везде заметны жидовские следы. О каком-то благосостоянии даже и не говорим! О Красной армии могу вам сказать, что это безголовое войско совсем уничтожено… Только один наш отряд и только за пять дней уничтожил две дивизии Красной армии…“

„…Мы здесь — страх и трепет для русских, и не без оснований“, — написал легионер Йосиф Галемович (Josip Galemovic), родом из Пожега, Драгутину Джуричу (Dragutin Duric), своему земляку, в лагерь усташской молодежи. „Страх и трепет, конечно! Поэтому нас тут называют „чертовой дивизией“, что на русском звучит как „вражеская дивизия“…“

„…Большевики оценили голову каждого легионера 369-го пехотного полка в 200 рублей[436]“, — сообщил загребской молодежи поручик Янко Краинчич (Jänko Krajincié), прибывший в Загреб на лечение…»[437]

В конце апреля Макензен, части которого, помимо всего прочего, занимались строительством и укреплением дорог и мостов в своем тылу, с облегчением констатировал, что противник «вывел с фронта перед корпусом несколько своих соединений. Корпусу противостояло теперь лишь около трех с половиной дивизий». В конце апреля дороги подсохли, и «с 12 мая корпус перегруппировался для своего нового задания на наступление, начало которого было назначено на 18 мая (операция „Фридерикус-1“. — Авт.), но затем из-за событий под Харьковом (наступление советских войск 12 мая. — Авт.) перенесено на 17 мая. Западнее реки Самара, а также на узкой полосе восточнее ее корпус был заменен румынскими частями. Таким образом, он смог своевременно сосредоточиться в тылу своего района наступления»[438].

Моральное состояние Усиленного 369-го пехотного полка накануне Харьковского сражения. «На войне как на войне» — к началу Харьковского сражения хорваты, не действуя своим полком как цельной боевой единицей, приобрели не только некоторый боевой опыт в составе немецких частей, но и опыт моральных страданий.

«Хотя официально немецкие представители и говорили о „братстве по оружию немецких воинов и легионеров“, „о жертвенной борьбе 369-го полка“, но в неофициальной обстановке немецкие войска на Восточном фронте относились к своим союзникам: итальянцам, мадьярам, румынам, болгарам и легионерам НДХ презрительно, — пишет Драган Клякич. — Средние офицеры и унтер-офицерские кадры немецких подразделений, которые были прикомандированы к некоторым частям легиона, поначалу держались с легионерами как с рабами, купленными с телеги и веревки. Воины 369-го полка представлялись им солдатами без традиций, без упорства, людьми низшего разряда и непостоянного духа, воинами, ненадежными в опасных ситуациях на фронте. Тем не менее немцы употребляли их, включая в свои подразделения. Их выдвигали в передовые линии и использовали в качестве бруствера.

О „недоступном для понимания отношении немецких союзников“ известил специальным рапортом своего командира Маркуля майор Йосиф Плетикоса (Josip Pletikosa), командир 2-го батальона, с просьбой „передать по инстанции“.

„В тот день, 3 апреля 1942 года, в штаб 1-го батальона в Голубовке прибыли, — рапортовал Плетикоса, — полковник Нейбехер (Neibecher) из 227-го полка и сотник Раутингер (Rautinger) из батальона СС „Германия“[439].

Они были встречены с почетом, как союзники, как наши боевые друзья. Между тем как только они пришли, то еще с порога сказали: „Вы перед русскими танками быстро бегаете или медленно?““

„Это, — показывал Плетикоса, — так смутило поручика Велько Остоича (Veljko Ostojic), что в первые мгновенья он не знал, как им и ответить. Хотели было принять это за шутку, но они не шутили. Как доложил Велько Остоич, немецкий сотник Раутингер, говоря полковнику Нейбехеру о легионерах, сказал, что в бою наверняка придется прибегнуть к комбинации: к каждым четверым бойцам легиона НДХ придадут пятерых немецких солдат. Это подтвердил и полковник Нейбехер. Значит, наших четырех легионеров в сражении нужно защищать пятью немцами!

Не нам знать, почему господа Нейбехер и Раутингер, офицеры дружественной нам Германии, имеют о наших легионерах такое мнение. Чем оно подтверждается, когда мы, как воины, завоевали военное признание у наивысших руководителей немецкого войска, в том числе и у самого Фюрера?

Поскольку мы, легионеры Независимой Державы Хорватской, боремся заедино, плечом к плечу, со славным немецким войском за будущность Новой Европы, то нас такое мнение не оставляет равнодушными. Откровенно говоря, это вредит делу, тем более что мы, как это все знают, являемся его самыми приверженными союзниками[440], которые проливали кровь и умирали каждодневно на его стороне… Можно прийти к выводу, — говорит майор Плетикоса[441], — что начальник поста под Голубовкой и офицер по связи (оба по чину младше меня) требуют от меня, командира легионерского батальона, который назначен на эти позиции приказом руководства 100-й немецкой легкой егерской пехотной дивизии[442], быть при них в качестве военной марионетки. Ввиду этого прошу командира полка освободить меня от должности командира 2-го батальона“»[443].

Не прибавил радости легионерам и расстрел одного из военнослужащих 369-го полка, о чем нам также рассказал Драган Клякич:

«Точно в годовщину „несчастной и постыдной войны“, 6 апреля[444], и за четыре дня до годовщины провозглашения Независимой Державы Хорватской[445] руководство полка исполнило кошмарный „приговор именем немецкого народа“. Согласно тексту приговора, домобран второй сотни Джемаль Имамович (Dzemal Imamovic), родившийся в 1912 году в селе Вуковье под Тузлой, решением военного суда приговаривался к смерти. „В то время, когда 2-я сотня занимала оборону на реке Миус, подсудимый, с некоторым количеством своих товарищей, был наряжен в передовое охранение. Нужно было находиться поблизости от одного бункера. Контрольная проверка немецким офицером выявила, что Имамович не находился на своем месте, а залез сам в бункер, то есть покинул свой сторожевой пост перед неприятелем“, — говорилось в приговоре.

Джемаль Имамович был прижат морозом и бураном. И поэтому задумался о том, где нести службу далее — возле бункера или внутри него. Поскольку продолжало холодать, он залез в бункер. Это и стало „преступлением, предусмотренным ст. 141 немецкого военно-уголовного кодекса“.

Имамович апеллировал к высшим немецким инстанциям, к штабу армии и к Берлину. Но ни там, ни там не было ему помилования. Казнь подтвердил сам фельдмаршал Кейтель, подписав приговор — смерть через расстрел.

Его казнили по всем правилам, распоясав и сняв оружие, поставив перед строем домобранов с завязанными глазами. Имамович не вырывался. Так он закончил свое участие в войне.

— Какая прекрасная смерть! Песня! — сказал после расстрела подполковник управления штаба Иван Бабич (Ivan Babic). Если бы Имамович был ликвидирован непосредственно по усташскому закону, который имел у нас силу в 1932 году, в эмиграции, тогда бы он совсем по-другому распрощался с жизнью. От его тела отрезали бы кусок за куском, пока он не сдох бы. Немецкие законы милостивы!»[446]

369-й полк в майском Харьковском сражении. 27 апреля 1942 года легионеры Усиленного 369-го пехотного полка направили в адрес Гитлера телеграмму, в которой поздравили вождя Рейха с днем рождения. В своей ответной телеграмме Гитлер поблагодарил их за поздравление и выразил уверенность, что легионеры «…и в дальнейшем будут честно и до конца выполнять свой долг в моих войсках…»

«…Лучше всего выполнил свой долг в те дни, — сообщает нам Драган Клякич, — врач 1-го батальона Йосиф Бабогредац (Josip Babogredac), который, получив замену, вернулся в Загреб. Как завидовали ему легионеры! „Благо ему!.. Мы тут и дальше будем гнить в ожидании своего часа, а он уже в воскресенье будет шататься по Елачич-плацу“.