Салман Рушди - Сатанинские стихи

• Название: Сатанинские стихи
• Автор: Салман Рушди
• Жанр: Современная проза

«Сатанинские стихи» — скандально известный четвёртый роман британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди, изданный в 1988 году. Роман написан в жанре магического реализма. Основная тема романа — это эмигранты и эмиграция, невозможность ассимиляции в новой культуре, неизбежность возвращения к корням. Роман запрещен во многих странах. В 1989 году, Аятолла Хомейни приговорил Салмана Рушди к смерти за «Сатанинские стихи». Приговор остается в силе по сей день.

---

— Но, боже мой, — произнесла Зини Вакиль, — ты должен немедленно продать его и переехать. Знаю я этих англичан, всё одно подонки и набобы{198}. Ты не можешь бороться с их проклятыми обычаями.

Моя жена, Памела Ловелас, хрупкая, как фарфор, изящная, как газель, вспомнил он. Я врастаю корнями в женщин, которых люблю.

Банальности измены. Он отбросил их и заговорил о своей работе.

Когда Зини Вакиль узнала, как Саладин Чамча делает деньги, она позволила воспарить стайке таких визгов, что один из примедаленных арабов постучался в дверь, чтобы удостовериться, всё ли в порядке. Он увидел красивую женщину, сидящую в постели с чем-то подобным молоку буйволицы, стекающим по лицу и капающим с мыска её подбородка, и, извинившись перед Чамчей за вторжение, торопливо удалился: простите, уношу ноги, эй, вы невероятно везучий парень.

— Ах ты бедный картофель, — задохнулась Зини перезвонами смеха. — Эти сволочи ангрез. Они действительно вставили тебе!

Так что теперь объектом насмешек стала его работа.

— У меня талант к акцентам, — произнёс он надменно, — почему бы мне его не использовать?

— Почему бы мне его не использовать? — передразнила она, пиная воздух ногами. — Господин актёр, у вас ус отклеился!

О боже.

Что случилось со мной?

Какого дьявола?

Помогите!

Поскольку Саладин и обладал этим даром, и впрямь обладал, он был Человеком Тысячи и Одного Голоса. Если вам хотелось узнать, как должна говорить ваша бутылка из-под кетчупа, выступая по коммерческому телевидению; если вы сомневались насчёт идеального голоса для вашей пачки приправленных чесноком чипсов, — этот человек пришёлся бы вам весьма кстати. Он заставлял ковры говорить в рекламе оптовых магазинов, он притворялся знаменитостями, печёными бобами, мороженым горошком. Он мог убедить радиослушателей в том, что он русский, китаец, сицилиец, президент Соединённых Штатов. Однажды в радиоспектакле на тридцать семь голосов он сыграл все роли под множеством псевдонимов, и никто никогда не заметил этого. Со своим женским эквивалентом, Мими Мамульян{199}, он владычествовал над радиоэфиром Британии. Они обладали столь грандиозным ассортиментом закадровых голосов, что, как сказала Мими, «пусть в нашем присутствии не поминают антимонопольную комиссию, даже в шутку». Её диапазон был удивителен: она могла пародировать любой возраст, любую часть света, любую ноту на вокальном регистре, от ангельской Джульетты до дьявольской Мэй Уэст{200}. «Мы должны жениться когда-нибудь, когда ты будешь свободен, — предложила ему как-то Мими. — Ты и я, мы можем стать Организацией Объединённых Наций». — «Ты еврейка, — напомнил он. — Я был воспитан в предубеждении насчёт евреев». — «Что с того, что я еврейка, — передёрнула она плечами. — Зато обрезан как раз ты{201}. Никто не без изъяна».

Мими была крошечной, с жесткими тёмными кудряшками, как на плакате Мишлена{202}. В Бомбее же Зинат Вакиль, потягиваясь и зевая, изгоняла других женщин из его мыслей.

— Слишком много, — смеялась она над ним. — Они платят тебе, чтобы ты подражал им, пока они не могут видеть тебя. Твой голос стал знаменитым, но они скрывают твоё лицо. Есть какие-нибудь идеи, почему? Бородавки на носу, косоглазие, что? Что-нибудь приходит на ум, детка? Чёртовы твои салатные мозги, ей-богу!

Это правда, подумал он. Саладин и Мими стали своего рода легендами, но легендами увечными: не звёздами, но чёрными дырами. Гравитационное поле их способностей притягивало к ним работу, но они оставались невидимыми, сбросив тела, чтобы надеть голоса. На радио Мими могла стать Венерой Боттичелли, она могла быть Олимпией, Монро{203}, любой треклятой женщиной, какой бы ни захотела. Ей было плевать на то, как она выглядела; она воплотилась в собственный голос, она стоила бешеных денег, и три молоденькие женщины были безнадёжно влюблены в неё. Кроме того, она покупала недвижимость. «Невротическое поведение, — бесстыдно признавалась она. — Чрезмерная потребность в пускании корней из-за потрясения от армяно-еврейской истории{204}. Некоторое безрассудство из-за уходящих лет и маленьких полипов, обнаруженных в горле. Собственность так успокаивает, рекомендую. — Ей принадлежал домик священника в Норфолке, избушка в Нормандии, тосканская колокольня, морское побережье в Богемии{205}. — Всё с привидениями, — поясняла она. — Лязг цепей, вой, кровь на ковриках, женщины в исподнем, все дела. Никто не уступает землю без боя».

Никто, кроме меня, подумал Чамча; меланхолия вцепилась в него, пока он лежал рядом с Зинат Вакиль. Может быть, я уже и сам призрак. Но, по крайней мере, призрак с авиабилетом, успехом, деньгами, женой. Тень, но живущая в осязаемом, материальном мире. С активами. Да, сэр.

Зини поглаживала волосы, вьющиеся по ушам.

— Иногда, когда ты молчишь, — шептала она, — когда ты не творишь забавные голоса и не играешь великих, и когда ты забываешь, что люди следят за тобой, ты смотришься чистым листом. Понимаешь? Пустой сланец, бездомный никто. Это сводит меня с ума, иногда я хочу отшлёпать тебя. Чтобы воткнуть тебя снова в жизнь. Но ещё мне от этого грустно. Какой глупец — ты, великая звезда, чьё лицо неправильного цвета для их цветного ТВ; ты, кто должен путешествовать в свой Чуркистан с какой-нибудь никудышной компашкой, играя для них роль какого-нибудь мелкого чинуши только для того, чтобы просто попасть в игру. Они пинают тебя со всех сторон, и всё равно ты остаёшься, ты любишь их; злосчастный рабский менталитет, ей-богу. Чамча, — она схватила его за плечи и принялась трясти, усевшись на нём верхом, с запретными грудями в нескольких дюймах от его лица, — Салат-баба, как бы ты там себя ни называл, ради всего святого, вернись домой!

Его большой прорыв — тот, что мог вскоре заставить деньги потерять своё значение — начался с малого: детское телевидение, вещица под названием «Шоу Чужаков»: что-то среднее между «Мюнстрами» и «Звёздными войнами», переделанными на манер «Улицы Сезам»{206}. Это была ситуационная комедия{207} о компании инопланетян в разбросе от симпатяги до психо, от зверушки до овоща и даже минерала, — поскольку там участвовал артистичный космический риф, способный добывать из себя сырьё, а затем вовремя регенерировать к эпизоду следующей недели; риф этот носил имя Пигмальян{208}, а ещё, по причине убогого чувства юмора продюсеров, там фигурировала грубая, рыгающая тварь, напоминающая блюющий кактус и прибывшая с пустынной планеты на краю времени{209}: это была Матильда Австральян{210}; а ещё там были три поющие космические сирены, известные как Чужие Корны{211}, гротескно надутые, должно быть, для того, что вы могли поваляться среди них; и команда венерианских хипхоперов, туннельных граффитистов и духовных братьев, именующая себя Нацией Чужаков; а под койкой звездолёта — главного места действия программы — жил Жучишка, гигантский жук-навозник из Крабовидной туманности{212}, сбежавший от отца, а в аквариуме вы могли обнаружить Мозг суперинтеллектуального гигантского абалона[61], обожавшего китайскую кухню, и был ещё Ридли{213}, ужаснейший из основного состава, напоминающий персонажа Френсиса Бэкона{214}, с полной пастью зубов, шатающихся в глубине слепой стручкообразной морды, и одержимый актрисой Сигурни Уивер{215}. Звёздами шоу, его Кермитом и мисс Пигги{216}, в самых модных струящихся одеждах, потрясающий дуэт со сногсшибательными причёсками, были Максимильян Чужак и Мамуля Чужак{217}, тоскующие о том, чтобы стать — как же ещё? — телезвёздами. Их сыграли Саладин Чамча и Мими Мамульян, и они меняли свои голоса вместе с одеждой, не говоря уж о волосах, которые могли вспыхивать от пурпурного до ярко-красного, вытягиваться на три фута во все стороны или исчезать вовсе; или об их отростках и конечностях, поскольку мистер и миссис Чужак были способны к изменению их всех; и преображения ног, рук, носов, ушей, глаз и каждого пальчика придавали новые интонации их легендарным изменчивым глоткам. Шоу стало хитом благодаря использованию новейших достижений компьютерной графики. Все фоны симулировались: звездолёт, инопланетные ландшафты, студии межгалактических телеигр; актёры тоже подвергались машинной обработке, обязанные ежедневно проводить по четыре часа, схоронившись под самыми последними косметическими новинками, которые — едва отключались видеокомпьютеры — заставляли их выглядеть такими же ненастоящими. Максимильян Чужак, космический плейбой, и Мамуля, непобедимый чемпион галактических боёв и мировая королева всепришельческой окрошки, внезапно стали сенсацией. Манящий прайм-тайм{218}; Америка, Евровидение, мир.

Когда «Шоу Чужаков» приобрело популярность, оно навлекло на себя политическую критику. Консерваторы атаковали его как чересчур пугающее, чересчур сексуально-эксплицитное[62] (Ридли фаллически вытягивался вверх, когда слишком усердно думал о мисс Уивер), чересчур сверхъестественное. Радикальные комментаторы совершали нападки на его стереотипность, укрепляющую идеи о чужаках-уродцах, на недостаток положительных образов. На Чамчу оказывалось давление, чтобы он покинул шоу; он отказался; и стал мишенью.