Майкл Крайтон - Экстренный случай

• Название: Экстренный случай
• Автор: Майкл Крайтон
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Триллер
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007453-0

Майкл Крайтон, известный нашему читателю как блистательный фантаст и создатель «Парка юрского периода», раскрывается в этой книге с совершенно иной стороны «Экстренный случай» – детектив, который имеет все, что необходимо подлинному бестселлеру: запутанную интригу, неожиданную развязку, обаятельного и мужественного главного героя, который вынужден ради спасения своего друга из тюрьмы переквалифицироваться в сыщика, а затем и вовсе выступить в роли приманки для преступников. За смертью молодой девушки, погибшей в результате неудачного криминального аборта, тянется целый клубок: наркотики, кражи, сокрытие улик, амбиции и измены. Распутать его – значит найти простой и ясный ответ, если он существует.

---

Он принялся выкладывать на прилавок стопки фотографий. Я был удивлен: старик действительно снимал ансамбли, не меньше десяти разных команд.

Старик проворно перебирал снимки, по ходу дела давая пояснения:

– Жена их не запоминает, зато я помню. Стоит посмотреть, и сразу вспоминаю. Понятно? Вот, к примеру, «Джимми и двоечники». А вот «Певчие птички», «Гробы», «Кликуши», «Вонючки». Такие названия западают в память. Даже странно, почему. Вот «Вши», «Выкидные ножи», «Вилли и вилы», «Ягуары».

Я старался разглядеть лица на фотографиях, но у старика оказались слишком проворные пальцы.

– Погодите-ка! – Я указал на один из снимков. – Кажется, вот они.

Старик вгляделся в фотографию.

– «Зефиры», – укоризненно проговорил он. – Да, они самые. «Зефиры».

Я присмотрелся. Пятеро чернокожих парней в блестящих костюмах, таких же, как на портрете, который я прихватил в общежитии. Все пятеро натянуто улыбались. Похоже, им вовсе не хотелось фотографироваться.

– Вы знаете их имена? – спросил я.

Старик перевернул снимок.

– Зик, Зак, Роман, Джордж и Счастливчик.

– Спасибо. – Я вытащил записную книжку и занес в нее все пять прозвищ. – А как я могу их разыскать?

– Слушайте, а вы правда хотите позвать их на день рождения своей дочери?

– А почему бы и нет?

Старик передернул плечами.

– Да грубияны они.

– Ничего, один вечер можно и потерпеть.

Старик поднял руку и указал большим пальцем куда-то в дальний конец улицы.

– По ночам они играют в «Электрическом винограде». Там всегда полно черномазых.

– Спасибо, – сказал я и зашагал к двери.

– Вы уж поосторожнее с ними, – предупредила меня старушка.

– Хорошо.

– Желаю приятной вечеринки, – бросил мне вслед старик.

Я кивнул и вышел на улицу.

***

Если у гор бывают дети – отроки или подростки, – то вы поймете, на что был похож Алан Зеннер. Конечно, в «Большую десятку» его бы не приняли, но парень и впрямь был не хилый. По моим прикидкам, он имел рост шесть футов и один дюйм, а весил больше центнера.

Я разыскал Алана, когда он покидал крытую футбольную площадку «Диллон-филд». День клонился к вечеру, и тренировка уже кончилась. Солнце садилось, заливая позолотой стадион и расположенные поблизости здания – дворец спорта «Диллон», хоккейную площадку и крытые теннисные корты. На небольшом поле поодаль все еще тренировались при тусклом свете угасающего дня новички, поднявшие огромное облако желто-бурой пыли.

Зеннер только что принял душ, его короткие черные волосы еще не высохли, и он старательно тер их полотенцем, словно вспомнив наказ тренера не выходить на улицу с мокрой головой.

Алан сообщил мне, что торопится на обед и занятия, поэтому мы беседовали по пути, шагая через мост Андерсона к гарвардскому университетскому городку. Поначалу я болтал обо всяких пустяках. Зеннер был старшекурсником Леверетт-хаус в Тауэрсе и специализировался на истории. Ему не очень нравилась тема дипломной работы, и он боялся, что не сможет поступить в школу правоведения: там не давали поблажек спортсменам. Юристов интересовала только успеваемость. Так что, возможно, он пойдет на юридический в Йеле, там веселее.

Мы прошли через Уинтроп-хаус и направились в сторону университетского клуба. Алан сообщил мне, что в футбольный сезон обедает и ужинает только там. Еда неплохая. Во всяком случае, качество выше среднего.

Наконец я завел разговор о Карен.

– Что? И вы туда же?

– Простите?

– Вы уже второй за сегодня. До вас приходил Мытарь.

– Мытарь?

– Ее папаша. Она его так прозвала.

– Почему?

– Понятия не имею. Прозвала, и все. Она придумала ему целую уйму кличек.

– И вы говорили с ним?

– Он приезжал, – неохотно ответил Зеннер. – Но я велел ему убираться.

– Что же вы так?

Мы вышли на Массачусетс-авеню, запруженную машинами.

– Да не хотелось связываться, вот и все, – объяснил он.

– Вы уже замешаны в деле.

– Черта с два, – Алан начал переходить улицу, ловко лавируя между автомобилями.

– Вам известно, что случилось с Карен? – спросил я.

– Слушайте, я знаю об этом больше всех. Даже больше, чем ее предки.

– Но не хотите ввязываться.

– Вы уловили суть.

– Дело очень серьезное, – сказал я. – Одного человека обвинили в ее убийстве. Вам придется рассказать все, что вы знаете.

– Слушайте, она была славная девчонка, но с закидонами. Поначалу все шло хорошо. Потом стало слишком трудно, и я с ней завязал. Это все. А теперь отвалите от меня.

Я пожал плечами:

– На суде вам придется давать свидетельские показания по требованию защиты. Вас приведут к присяге.

– Я не собираюсь идти в суд.

– У вас нет выбора, – заверил я его. – Разве что суда вообще не будет.

– То есть?

– То есть нам лучше поговорить, как двум разумным людям.

В паре кварталов дальше, возле Центральной площади, была маленькая грязная забегаловка с цветным телевизором над стойкой. На экране все двоилось, но мало кто обращал на это внимание. Мы заказали две кружки пива и принялись ждать, слушая прогноз погоды, который читал бодренький толстенький коротышка, с улыбкой пообещавший, что завтра и послезавтра непременно будут дожди.

– А вы-то зачем сюда влезли? – спросил меня Зеннер.

– По-моему, Ли невиновен.

Он рассмеялся.

– Вы единственный, кто так думает.

Принесли пиво. Я расплатился. Зеннер приложился к кружке и облизал губы.

– Ладно, – сказал он, усаживаясь в отдельной кабинке, – так и быть, поведаю вам эту историю. Мы с Карен познакомились где-то в апреле, на одной вечеринке, и сразу поладили. Это было классно. Тогда я ничего про нее не знал и относился к ней просто как к очередной смазливой девице. Мне, конечно, было известно, что она совсем молодая, но о том, сколько ей лет, я узнал лишь наутро и едва не окочурился. Подумать только: всего шестнадцать! Господи… Но Карен была славная, не дешевка какая-нибудь. – Алан одним глотком ополовинил свою кружку. – Потом мы начали встречаться, и я мало-помалу кое-что разузнал про нее. У Карен была манера выкладывать правду по крупицам. Слово тут, слово там. Конечно, это очень нервировало. Как старый многосерийный фильм. «Смотрите нас в следующую субботу». Она это умела.

– Когда вы перестали встречаться?

– В начале июня. Она заканчивала Конкорд, и я пообещал, что приеду на выпускной бал. Но Карен не понравилась эта идея. Я спросил, почему, и тогда она выдала мне всю эту бодягу про предков, и что я им не понравлюсь. Вы понимаете, раньше моя фамилия была Земник, и я рос в Бруклине. Вот так. Карен высказалась, и я подарил ей прощальный поцелуй. Мне уже тогда все обрыдло, а теперь и вовсе плевать на нее.

– И вы больше ни разу не виделись?

– Один раз. Где-то в конце июля. Я подрабатывал на мысу, шабашил на стройке. Работа была нетрудная, и многие мои друзья там халтурили. Тогда-то я и услышал о Карен то, чего не знал, пока мы встречались. Ну, как она коллекционировала парней. И о неладах с предками. И о том, что она ненавидела своего отца. И все то, что прежде казалось галиматьей, начало обретать смысл. А еще я слышал, что она сделала аборт и говорила всем, будто это был мой ребенок.

Зеннер прикончил пиво и сделал знак бармену. Я тоже решил выпить еще кружечку.

– Однажды я случайно встретил ее возле Скассета. Она заправлялась на бензоколонке, когда я подъехал. Мы малость поболтали, я спросил про аборт, правда ли это, и она ответила, что да. Тогда я спросил, мой ли это был ребенок, и Карен сказала, что не знает, кто отец. Да еще так невозмутимо! Короче, я послал ее ко всем чертям и пошел прочь. Но Карен меня догнала, извинилась и предложила остаться друзьями, встречаться снова. А когда я отказался, она разревелась. Нет ничего хуже, чем девчонка, ревущая на бензоколонке. Короче, я пообещал вечером сводить ее куда-нибудь.

– И сводили?

– Да. Это было ужасно. Алан, сделай то, Алан, сделай се. Быстрее, Алан. А теперь медленнее. Алан, ты так потеешь… Хоть бы на секунду заткнулась.

– Она что, прошлым летом жила на мысу?

– Карен так сказала. Работала в картинной галерее, кажется. Но я слышал, что она почти все время просидела на Маячном холме. У нее там были какие-то сумасшедшие дружки.

– Вы когда-нибудь с ними встречались?

– Только с одной девчонкой. Как-то на вечеринке меня познакомили с Анджелой то ли Харли, то ли Харди. Чертовски красивая девица, но с приветом.

– То есть?

– Ну, странная, не от мира сего. Плела какую-то чушь. «Нос божий красен кожей», и все такое. С ней и разговаривать было невозможно. А жаль: уж больно хороша собой.

– А родителей Карен вы видели?

– Да, один раз. Та еще парочка. Старик с задранным носом, и с ним эта дамочка-губошлепка. Неудивительно, что Карен их ненавидела.

– Откуда вы это знаете?

– Да от нее! Карен только о предках и говорила. Часами болтала о них. Мытаря на дух не выносила. Иногда называла его БОГ. Это значит брехун, осел и говнюк. Мачеху тоже всячески обзывала, но я не стану повторять: вы скажете, что я клевещу. Но вот что удивительно: свою родную мать Карен очень любила. Та умерла, когда Карен было лет пятнадцать. Наверное, тогда все и началось.