Морис Симашко - Маздак

• Название: Маздак
• Автор: Морис Симашко
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984

Роман Маздак посвящен одному из важнейших этапов истории Ближнего Востока — крушению рабовладельческих отношений.

Прозу М. Симашко отличают глубокое проникновение в быт, психологию и историческое своеобразие Востока, остросоциальное звучание даже весьма древних, воспетых Фирдоуси, преданий о восстании Маздака в Иранской империи Сасанидов.

---

Зачем же позвал его эрандиперпат Картир?.. Усы у старика были крашеные, цвета темной бронзы, и тяжело обвисали по обе стороны широкого подбородка. Здесь, в зале для раздумий, тоже стояли по стенам книги и плиты с древними письменами. Солнечный зайчик, попавший сюда из окна под потолком, казался чужим.

— Отец твой — перс…

Старик не спрашивал, не утверждал, а просто говорил сам с собой. Авраама словно бы и не было здесь. Но слова относились к нему…

Долго молчал потом эрандиперпат, а Авраам думал о себе. Кто же он такой, если родился в ромейской Эдессе и жил потом в Нисибине — городе на границе? Близки ли ему эти люди, поклоняющиеся Огню? «В тебе огонь, — говорил ему недавно один старый перс. — Заткни крепко пальцами уши и послушай, как он горит!» Смешное доказательство для тех, кто читал трактаты ромейских врачей…

Старик заговорил — глухо, размеренно, без подъемов и опусканий голоса… Помнит он, как Авраам записывал песню, когда плыли сюда из Нисибина. И знает про то, что персидские притчи собирает Авраам. Нужно будет собрать их все до единой и вписать в историю арийских владык. Но далеки друг от друга сказки и история…

И сколько их, этих притч!.. В Нисибине слышал Авраам бесчисленное количество сказаний о древнем воителе Ростаме, который одевался в тигровую шкуру и взял себе имя «Сделанный из железа» — Тахамтан… И еще был «Сделанный из меди» — Руинтан, как назвал себя другой мифический воитель — Исфандиар… Великое множество сподвижников имелось у них. Огнедышащих драконов побеждали они, летали на коврах–самолетах, просыпались после смерти от живой воды… И куда определить в такой книге сказание о цыганах или о водоносе Ламбаке? Как разделить в ней правду и вымысел?..

А эрандиперпат встал, постоял и положил вдруг руку ему на голову. Тяжелая безжизненная ладонь была больше всей головы Авраама. Наверно, такие руки были и у деда его — вазирга Михр–Нарсе, который громил христиан…

Авраам поднял глаза. Неизреченная грусть стыла в безразличном взгляде эрандиперпата Картира. Такую грусть уже видел Авраам у людей, прочитавших много книг. Интересно, какой взгляд был у гонителя Михр–Нарсе? Эрандиперпат снял руку с головы Авраама, отпуская его. Но когда Авраам был уже у выхода, старик тихо спросил:

— Почему ты ночами ходишь в саду?..

Откуда знает он про это?.. Видно, доносит ему все надзиратель над рабами, плосколицый Мардан. Тот с первого взгляда невзлюбил Авраама, и тупые водянистые глаза его с настойчивой внимательностью следили за ним. Мушкданэ, дочка садовника, рассказывала Аврааму, что больно щиплет ее за тело Мардан, когда встречает в темном коридоре… А может быть, и про Белую Фарангис с Сиявушем рассказывает старику надзиратель?!..

— Иди, диперан…

Все такой же тихий был голос у эрандиперпата Картира.

8

Споры продолжались в доме Бурзоя. Розбех, близкий Маздаку человек, был датвар, разрешающий судебные тяжбы между огнепоклонниками. И говорил он четко, резко, не принимая возражений:

— Не только на сытых и голодных, на пресыщенных и лишенных женского лона разделен сейчас Эраншахр. Разве не знаете, что, когда дехканы и люди вастриошан требуют у великих хлеба и справедливости, те гасят их страсти кровью иноверцев. Убив кого–нибудь, человек удовлетворяет свою бунтующую плоть!..

Да, они знали, ибо чуть ли не половина диперанов были христиане, иудеи, индусы. И в городах Эраншахра жило две трети инородцев. Как обычно, в Гундишапуре и самом Ктесифоне некоторые мобеды уже призвали арийцев к христианскому побоищу. Но Маздак и идущие с ним принимали к себе всех, по примеру пророка Мани. И не произошло погромов, ибо на самом деле нет людей, лучше арийцев относящихся к иноверцам.

— Надолго ли хватит людского согласия? — возразил, как всегда, Бурзой.

— Навсегда оно! — ответил Розбех.

Авраам огляделся. Все они были с Розбехом, разноплеменные дипераны первых трех рядов: Артак, Вуник, Кабруй–хайям, Абба, Лев–Разумник…

Многих из них Авраам уже знал. Несколько раз бывал он в доме Артака, потомственного диперана. Старый перс, дед Артака, и предложил ему заткнуть пальцами уши, чтобы услышать горящий внутри человека огонь. К маздакитам старый диперан был враждебен и считал спасителем Эраншахра Быка–Зармихра. Даже сейчас, уйдя давным–давно с царской службы, носил он форменную шапку с выцветшим полем и куртку с нашитыми крыльями — знаком царя царей. Артак смеялся, слушая его, а старик негодовал.

— Правильно предречен был тысячу лет тому назад конец Эраншахру! — шипел он, моргая красными веками. — Время пришло, если сословия перемешиваются, а мобеды потворствуют греху!..

Другой диперан, Вуник, был из рода мятежных армян, которых сорок лет назад переселили в Ктесифон из Нисибина и других пограничных с ромеями селений, чтобы не сносились с лазутчиками кесаря. Вуник–нисибиец поэтому называли его, что означает «Вуник с границы». Отец Вуника был чеканщиком по серебру. Тонким молоточком выбивал он большие красивые блюда с птицей Симург и танцующими женщинами. Блюда эти продавались потом во все страны света.

Сошелся Авраам и с маленьким горячим иудеем Аббой. А тенью Аббы был Лев–Разумник, вместилище неизреченной глупости. Звали его Махой, и только за тупость получил он свое прозвище. И еще среди иудеев звался он «тысячником». По преданию, когда господь бог создал свой народ избранный, то велел пройти ему перед собой. У девятисот девяноста девяти евреев отбирал бог глупость и всю ее без остатка отдавал тысячному

В первое же знакомство Лев–Разумник крепко взялся за шнуровку куртки Авраама, приблизил к самому его лицу свои выкаченные глаза и принялся объяснять смысл правды Маздака. Маленького Аббу передернуло, и он грубо оборвал его. Так случалось всякий раз, но Лев–Разумник вечно ходил за Аббой и значительно поднимал палец вверх, когда тот говорил. Может быть, потому, что был Абба из дома самого экзиларха иудеев Ктесифона и Междуречья…

Абба беспощадно определял требования к своей общине. Раздача среди неимущих всего того, что на складах у торгующих, раздел земли и воды, а также рабов…

— Вы посмотрите на нашего Хисду бен Арика! — гневно говорил он. — У него земли — другого конца не увидишь. И вся эта земля вдоль канала: пить ему можно с утра до вечера, уж поверьте мне. И двадцать рабов варят у него черное вавилонское пиво, которое продают на всех базарах до самого моря. На одном этом он зарабатывает тысячи. А с бедняков евреев, которым сдает землю, сдирает половину выращенного. Или Иошуа бен Гуна, виноторговец. Кроме вина он отправляет в Карку ежегодно по десять тайяров изюма. А что делать тому, кто сажает и поливает виноградную лозу? И лучше ли поступают торгующие, такие, как мой высокий дядя?!..

Авраам был у маленького Аббы. Тут они свободно ходили друг к другу: христиане, иудеи, огнепоклонники.

— Ты не знаешь, что такое наши евреи, — сказал Абба по дороге с раздражением и как будто стесняясь. — Эта мелочная иудейская спесь, вечная грызня о достойном месте в синагоге, глубокомысленные споры по какой–нибудь букве в книге. О, эта тупая вера в книгу! Если в книге написано, что дождь, то пусть камни плавятся от солнца — еврей закутается в плащ. И самое страшное, что ему будет хорошо. Силой воображения он выживет…

На царской половине Ктесифона стоял дом экзиларха. Там же был и дом епископа мар Акакия, к которому приходил Авраам сразу по приезде из Нисибина. И церковь с синагогой стояли напротив. Говорили, что спор издавна шел между ними, чья крыша выше, а гонитель христиан и иудеев — вазирг Михр–Нарсе хорошо пополнил когда–то свою и царскую казну. За каждый разрешенный вверх ряд кирпича он брал с той и другой общины столько же серебра по весу, пока раввин с епископом сами не договорились оставить соревнование…

В передней половине огромного дома экзиларха все крылось хорасанскими и согдийскими коврами, сияло арийской бронзой. Сзади было проще: один большой столовый зал и длинный дубовый стол на добрых полторы сотни человек. Такой же струганый стол для единоверцев сотрапезников видел Авраам и у епископа.

На Аббу в доме смотрели ласково, а он покрикивал на всех. Даже своим братом Вениамином помыкал, и тот послушно все исполнял. Широколицего крепкого Вениамина Авраам встречал на торговом дворе у своего родственника Авеля бар–Хенанишо, который водил караваны и имел общее дело с экзилархом…

К Аврааму в доме экзиларха сразу подсел худой разговорчивый старик в потертой ермолке. Он тут же сообщил, что Абба не просто какой–нибудь там Абба, хоть он царский диперан и такой ученый человек. Абба — это прямой росток дома Давидова, потомок того самого царя Давида, настоящего помазанника божьего, а не какого–нибудь…

Тут старик посмотрел на диперанскую куртку Авраама и сам себе закрыл ладонью рот. Но слова прорвались и опять потекли, потому что молчать старик просто не мог, и руки его летали, как взбудораженные ночные птицы при свете дня… Рав–Кагана был экзиларх, потом мар Гуна, брат его. А после него стал экзилархом евреев Эраншахра другой Рав–Гуна, сын Рав–Каганы по закону, ибо был от прямого ствола Давида. А жена Рав–Гуны была дочерью главы академии в Вавилоне — ученейшего Рав–Ханины. Понимаете?..