Семен Гейченко - Завет внуку

• Название: Завет внуку
• Автор: Семен Гейченко
• Жанр: Биографии и Мемуары

Герой Социалистического Труда, директор музея-заповедника А. С. Пушкина в Михайловском С. С. Гейченко рассказывает о восстановлении дома и усадьбы А. С. Пушкина, разрушенных фашистами. В книге раскрывается сущность профессии музейного работника материализации духовных ценностей прошлого, сохранение духовных корней человека. Книга написана с любовью к А. С. Пушкину, к Родине и будит в читателе «души прекрасные порывы».

---

Одною он облокотился на землю, другая устремлена в пространство. Поэт ждет явления Музы… Мгновенье… и нужное слово будет найдено и сойдет с его уст и «стихи свободно потекут».

Прекрасен сад Михайловского с его зеленым копром, яблонями, вишнями, сливами, скворечниками, незабудками, ромашками, колокольчиками… Сегодня он стал еще прекраснее. В нем чудесное изваяние Пушкина, исполненное молодым талантливым художником Галиной Васильевной Додоновой.

Будете в Михайловском, у Лукоморья, непременно посмотрите эту скульптуру. Тепло придет на вашу душу, и примет она покой, благость и память о великом Пушкине.

Глава 7 НЕЗАБЫВАЕМОЕ

Мне выпало большое счастье близко знать замечательного писателя-фронтовика Сергея Сергеевича Смирнова, встречаться с ним. Я принимал участие в его работе над созданием в серии «Поиск» короткометражного фильма о разгроме гитлеровцами пушкинского Михайловского и восстановлении его в послевоенные годы.

До этого Сергей Сергеевич несколько раз бывал в заповеднике и кап участник Пушкинских праздников и просто как паломник. Мы много беседовали о том, что случилось в заповеднике в 1941–1944 годах и как проходил наш поиск музейных ценностей и пушкинских реликвий, увезенных фашистами. Все, что накопилось в моей памяти за послевоенные годы, все, о чем было написано мною в докладах Академии наук, на которую правительством была возложена ответственность за работу по воссозданию заповедника, — обо всем этом и поведал Сергею Сергеевичу. Эти сведения и легли в основу фильма.

1944 год. Гитлеровцы только что закончили сооружение своей военно-оборонительной линии «Пантера». Она тянулась через весь заповедник из края в край вдоль Сороти и Великой. Она казалась гитлеровским генштабистам неприступной: многорядные доты, дзоты, бункера, блиндажи, окопы, рвы, «волчьи ямы», минные ноля, бесконечные ряды колючей проволоки. И все это на огромном пространстве…

И вот пришел поединок. С северной стороны из-за Сороти встали наши войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов; на южной — там, где Михайловское, Тригорское, Петровское, Святогорье, засели фашисты. На кромке леса, тянущегося по всей окраине Михайловского — от деревни Ямские ворота до «границы владений дедовских», на вершинах старых высоких деревьев хитро придуманные фашистами вышки — «гнезда» для их наблюдателей и снайперов. Все сделано, как говорится, на «большой палец» — отрепетировано, задекорировано, закодировано особыми знаками и позывными сигналами.

Вяз, что перед домом Пушкина, упершийся своей вершиной чуть не в небо, был зашифрован (словом «Пушкин». Старая ганнибаловская ель, что на околице, — словом «Абрам».

Трехсотлетняя высоченная кудрявая сосна на околице стала «Няня». Пушкинский клен, что у домика няни, имел кличку «Онегин»… Фашисты хорохорились: они старались всячески продемонстрировать русским, что им-де все нипочем. «Пантера» неприступна», — твердили они. Им даже было весело. То вдруг в парке эсэсовцы заставляли играть духовой оркестр. Звучали бравурные марши, вальсы и даже «Очи черные», то вдруг взлетали в небо целые букеты разноцветных ракет. Наконец загорелись и гигантские костры это они запалили дом поэта и разные усадебные постройки…

Чего-чего только не придумывали фашистские вояки! Но скоро они услышали грозные предупреждения — и с театральщиной было покончено. К деревне Зимари подошли паши «иерихонские трубы» — походные радиостанции со сверхмощными усилителями, и начались грозные передачи пантеровцам. Радио грохотало так, что его и глухие хорошо слышали, казалось, будто с неба кричал сам легендарный бог Саваоф. Разговор шел по-немецки, и смысл его был таков: «Геноссе, дойче зольдатен… Вам все равно капут. Сдавайтесь… Уходите немедля с пушкинской земли… Вы скоро будете окружены. Идет капут, капут! Помните: скоро день рождении великого русского поэта Пушкина. Он здесь хозяин. Он с нами. Его дух с нами. За каждый грех, причиненный пушкинской земле, вас ждет тяжелая расплата!»

Особенно сильно, гневно, убедительно звучал голос сына известного немецкого писателя-антифашиста Вилли Вределя, который по просьбе отца был зачислен в радиороту Прибалтийского фронта… Сам Вилли, как известно, выступал по радио под Сталинградом…

Эсэсовцы сатанели. Их снайперы искали радиомашину. Но, увы… Она стояла за Зимаревым холмом, и наши стрелки выискивали фашистских снайперов. И находили их. Вот к клену «Онегин» полетели два снаряда. Снайпер с гнездом кувыркнулся в бездну — и ау! Второй снаряд не разорвался, а лишь ввинтился в землю. Его, кстати, обнаружили в 1946 году, когда стали лечить дерево. Снайперское гнездо на старой сосне стоило долго — до 1947 года. Снайпер был похоронен немцами на солдатском кладбище, неподалеку от средней школы, в которой был застенок…

Проходя сегодня но дорожкам и аллеям парка Михайловского, ищешь следы войны. Их сразу не заметишь. Большинство ран, нанесенных земле войной, давно зажили. По-прежнему перед домом поэта стоит вяз. Вот у него много следов от ран! Он ветеран. Гордо и величественно шумит старое дерево, своей кроной рассказывая о былом, чудовищном, неповторимом…

У домика няни — клен. Старый-старый. И не один теперь, а два. Они растут от одного пня: разорвавшийся снаряд разделил ствол дерева на две части. Раны зажили, и теперь растет не одно дерево, а два. А на сосне, что на околице, до сих пор видим остатки снайперского гнезда. А на Ганнибаловой ели, той, на которой была снайперская вышка, сейчас живет семья аиста, а аист, по народной примете, — символ мира и благоденствия места.

По приезде в Михайловское остановитесь перед живым современником Пушкина, полюбуйтесь елью, послушайте барабанную дробь аиста, который приветствует своей песней всех добрых людей, идущих на поклон к великому поэту.

Глава 8 РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА

В апреле 1945 года, отправляя меня на работу в Пушкинский заповедник, директор Пушкинского Дома Академии наук СССР профессор Павел Иванович Лебедев-Полянский сказал: «Ни я, ни вы не можем себе представить всего того, что ждет вас в Михайловском. Оно есть, но его ведь и нет! Я там недавно был, все видел. Это ужас!!! Там есть только руины, следы, воспоминания. Главное, с чего вы должны начать дело по возрождению заповедника, — это фиксации того, что осталось в нем на сегодняшний день. Описывайте, записывайте, фиксируйте все, что увидите и услышите. Помните, что завтра всего этого уже не будет. Мы должны как можно скорее ликвидировать все и всяческие следы фашистского варварства, восстановить пушкинские памятники и музеи. Помните: мы дали обет нашему правительству и Академии наук восстановить Пушкинский заповедник в наикратчайший срок. К 150-летию со дня рождения Пушкина он должен воскреснуть вновь, а 1949 год, как говорится, не за горами!..»

Прибыв в Пушкинские Горы, я немедля стал описывать все, что видел, записывать рассказы местных жителей о том, что и когда было, что случилось в Пушкиногорье в годы хозяйничанья в нем гитлеровцев, как они его разрушали и грабили, как освободила его наша доблестная армия. В этом деле мне оказал большую помощь мой друг кинооператор Ленинградской студии кинохроники Федор Иванович Овсянников, который сделал по моей просьбе сотни фотоснимков и кадров кинохроники. Все это сегодня бережно хранится в музейном фонде и архиве заповедника. Ниже я хочу привести одну из моих записей тех лет, это воспоминания фронтового кинооператора П. Дементьева о Пушкинском заповеднике и день его освобождения 12 июля 1944 года. Запись сделана мною летом 1946 года в Михайловском со слов рассказчика:

«…Весною 1944 года я был командирован штабом армии в киногруппу 3-го Прибалтийского фронта. Вскорости наша группа была направлена на участок стыка фронтов 2-го Прибалтийского с 3-м Прибалтийским. Здесь мне довелось снимать на пленку боевые действия, происходившие на подступах Красной Армии к заповедным пушкинским местам Псковского края.

Получив задание, мы с особенной радостью взялись за его осуществление — ведь нам предстояло снимать не обычные боевые эпизоды, а бои «за Пушкина, за пушкинские места».

До войны мне в заповеднике побывать не пришлось, и я очень сожалел об этом. Теперь же, когда я собирался его снимать после изгнания немцев, это усилило во мне сожаление и досаду.

Накануне наступления нашей съемочной группе пришлось участвовать в проведении той большой разъяснительной работы, которую проводило командование, готовившее план освобождения пушкинских мест от фашистских захватчиков. Боевые листки, фронтовые газеты, специальные беседы разъясняли бойцам необходимость освобождения пушкинских мест ценой возможно меньшего ущерба для их исторических памятников.

Бойцам разъясняли, как нужно себя вести в пушкинских местах, как относиться к находящимся в них реликвиям, произведениям искусства и старины.