Вильям Козлов - Едем на Вял-озеро

• Название: Едем на Вял-озеро
• Автор: Вильям Козлов
• Жанр: Детские приключения

ассказы ленинградского прозаика Вильяма Козлова — разноплановые произведения о любви, дружбе, о духовном мире человека, о его поиске истинного места в жизни, о призвании и романтике труда.

Два друга, ученики седьмого класса, после длительной подготовки во время летних каникул отправляются в экспедицию, где работают мотористами.

---

Не рассердись Ваня так на девочку, он ни за что не поплыл бы к острову. Хотя еще и не видел Вял-озера во всей его штормовой красе, было ясно, что путешествие предстоит рискованное. Лодка слишком легкая, а волны будут высокие.

Но Ваня уже закусил удила. Злясь на девчонку и на себя, что не смог сдержаться, он даже не стал сматывать леску — бросил удочку на дно и взмахнул веслами. Лодка послушно скользнула вперед. С удовлетворением отметив, что весла уходят в неспокойную воду без всплеска, а лодка с каждым взмахом двигается быстрее, Ваня почувствовал себя уверенным, сильным. Он знал, что девчонка наблюдает за ним.

Когда Ваня отплыл метров на пятьдесят, девчонка поднялась и, сложив ладошки рупором, закричала:

— Греби к нашему берегу-у! Слышишь, к берегу-у! До острова не доплыве-ешь! Опрокине-ет!

Ваня даже не посмотрел в ее сторону. Подумаешь, ветер поднялся, заштормило! Ну, покачает маленько, велика беда…

Но он, оказывается, совсем не знал Вял-озера. Вокруг засвистело, застонало, на лицо будто кто-то тугую подушку положил, даже дыхание перехватило, а глаза застлало слезами. Лодка сама по себе круто развернулась, причем так быстро и неожиданно, что чуть весла из рук не вырвались. Ваня глянул вперед и обомлел: прямо на него катились огромные валы с белыми развевающимися на ветру гребнями. От них отлетали и растворялись в воздухе клочья пены. Вместе с волнами нарастал тревожный мощный гул. В следующий момент Ваня взглянул в ту сторону, где осталась девчонка, но тоже увидел валы. И ему показалось, что они идут на него. И между этими двумя стенами воды, будто в ущелье, оказался он на своей лодке. Гряду будто кошка языком слизнула. Ни одного камня не видно. Весла вдруг замолотили по воздуху, лодку завертело, закрутило. То она проваливалась куда-то вниз — и у мальчишки замирало сердце, то взлетала вверх. Волна обдала его с ног до головы, и лодка сразу стала не такой верткой. Ваня перестал ориентироваться, где остров, где берег. Кругом грохочущая вода и летящее над головой серое небо.

Лодка норовистым козлом еще пыталась прыгать по волнам. Ваня бросил весла на залитое водой дно: бесполезно и пытаться грести. Лодка повернулась боком к волне, и Ваня, еще толком не успев сообразить, что произошло, пробкой вылетел из лодки и оказался в жгучей холодной воде. Вода сомкнулась над головой, заломило в ушах. Выплыв на поверхность, увидел скользкое серое днище своей лодки. В пазах чернела смола. Одно весло пронеслось мимо самого носа и исчезло. Где-то должен быть спасательный пояс… Одежда намокла, стало тянуть вниз. И тогда он закричал. Причем, каким-то тонким, незнакомым голосом. Он даже не подозревал, что может так кричать. Впрочем, из-за свиста ветра и шума волн он сам-то себя еле услышал. Но все равно этот смертельно-тоскливый крик запомнился на всю жизнь. Тяжелые резиновые сапоги гирями тянули на дно, брезентовая куртка стала картонно-жесткой и стесняла движения. Спасательный пояс из пенопласта, на котором он сидел, розовел на колыхающихся вдалеке волнах. Нечего было и думать за ним гнаться… Вспомнилось, Виктор Викторович говорил, что пояс всегда нужно привязывать бечевкой хотя бы к петле куртки… Щедро плеснуло в лицо, и он закашлялся, наглотавшись воды. Больше он не кричал. Изо всех сил работая руками и ногами, старался удержаться на поверхности. Чувствовал, что его все ближе относит к берегу. Было слышно, как волны с грохотом разбивались о сушу. Но он знал, что не доплывет. Попробовал сбросить с ног сапоги-гири, но лишь снова наглотался воды. Силы убывали. И злые горячие слезы текли из глаз. Несколько раз до него донесся далекий тревожный крик, скомканный ветром, но он уже не мог повернуть голову. И тут послышался негромкий, добродушный шум мотора. Прямо перед ним вырос просмоленный бок карбаса. Всего в каких-то трех метрах. Элла с развевающимися на ветру золотистыми волосами и хлопающей за спиной косынкой протягивала ему тонкую мокрую руку…

До самого берега они не произнесли ни слова. Ваня с трудом стащил резиновые сапоги и вылил из них воду. Карбас колоколом гудел от свирепых ударов волн, но шел точно в том направлении, куда правила девчонка. Платок улетел с ее шеи, когда помогала Ване взбираться в высокий карбас. Ветер швырял девчонке в глаза длинные желтые пряди волос, она то и дело одной рукой отбрасывала их с глаз. Другой — крепко держала кривой железный прут, заменявший румпель.

На берегу их ждал высокий человек в брезентовой куртке, подпоясанный широким ремнем с медной пряжкой. Как только карбас ткнулся носом в песчаный берег, человек ухватился за него и еще дальше вытащил на отмель. Потом, будто котенка, сгреб мокрого, дрожащего Ваню и поставил на землю. Сверху вниз посмотрел на него, усмехнулся:

— Выкупался, молодец? На нашем озере это не диво. Моли бога, что дочка у меня такая проворная, я бы уже не успел до тебя добраться.

— Это Ваня, — сказала Элла. — Он с острова приплыл, папа.

— Лодка-то моя утонула, — первое, что сказал Ваня, выйдя на берег.

— Гляди какой шустряк! — удивился человек. — Чуть в гости к ракам не угодил, а про лодку помнит… Бегом в сторожку! Там печь затоплена, погрейся, обсушись.

Элла взяла Ваню за руку и, как маленького, повела по узкой тропинке в лес, где виднелась небольшая серая избушка, похожая на ту, в которой они жили на острове. Из круглой железной трубы валил дым. Ветер тут же подхватывал его и, разодрав на синие клочки, развешивал на колючие лапы елей.

— Мой папа сплавщик, — сказала Элла. — Собирает прибитые к берегам хлысты, связывает их, а потом приходит катер и забирает.

Ваня не ответил. Он вдруг почувствовал, что смертельно устал. Хотя и был босиком, казалось, к каждой ноге привязано по пуду. Глаза слипались. Так бы и упал грудью на эту родную твердую землю и прямо в мокрой одежде заснул бы…

— Отпусти, я сам, — вырвал руку Ваня. — В детском садике и то никого за руку не держал.

Элла взглянула на него и прикрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться.

— Ты чего? — подозрительно спросил Ваня.

— У тебя окунь в ухе!

Ваня машинально поднял руку и пощупал ухо.

— Смешной ты… — громко рассмеялась девчонка.

К вечеру лодку прибило к берегу. Она так и вылезла на желтый прибрежный песок днищем кверху. Какой-то противный моллюск уже прилепился к доске. Обрадованный Ваня два раза обошел кругом весь остров в надежде найти и весла, но, куда не кинь взгляд, кругом бревна. Много их выбросило в этот раз на пустынный берег. Отец Эллы бродил по берегу в высоких резиновых сапогах, сталкивал багром бревна снова в воду и там связывал просмоленными канатами в плоты.

Ваня обсушился у печки. Пришлось все снимать с себя, выжимать и потом развешивать над печкой. Элла специально веревку протянула от стены до стены. Сделанная из железной бочки печка топилась жарко, и через полтора часа все высохло, даже сапоги. За окном завывал ветер, шумело озеро, в стекла хлестко ударяли крупные дождевые капли, скрипели, раскачиваясь, деревья, а в избушке тепло и сухо. Пахнет свежим хлебом, вяленой рыбой и березовым веником. Ваню разморило и с новой силой стало клонить в сон. Он «клюнул» и чуть не обжег нос о трубу. Взяв с топчана старенькое коричневое одеяло, завернулся в него и, прислонившись спиной к ящику с канатом, сразу же провалился в тяжелый глубокий сон без сновидений.

Разбудила Элла. Пока Ваня сушился, она помогала отцу вязать бревна, а теперь вот пришла проведать. Молча поставила на стол котелок с застывшей, как холодец, ухой, нарезала хлеб, положила деревянную ложку и головку чесноку.

— Не обессудь, — насмешливо заметила она, — сигов мы еще не наловили…

Ваня, моргая со сна, смотрел на нее. Одеяло сползло с плеч, и он натянул его. С трудом сообразил, где он и что с ним произошло. Элла подбросила в едва теплившуюся печку дров. На загорелых коленках девчонки свежие царапины. Если бы не Элла… Ваня даже плечами передернул, представив на миг, что бы тогда было…

— Кажется, я заснул, — сказал он.

— Кажется! — фыркнула девчонка. — Ты спал два часа. Чуть одеяло не сжег. Из печки выкатился уголек — и прямо тебе на колени. Видишь, дырка? Мог бы и сам сгореть… — Элла рассмеялась. — Как говорится, из огня да в полымя.

— Из воды в огонь, — поправил Ваня. — И ты потушила… этот пожар?

— Из кружки плеснула, ты даже не пошевелился.

— Выходит, ты меня уже два раза спасла?

— А ты все считай, — опять засмеялась девчонка. — Уж тогда не два, а три раза.

— Три?

— Когда я первый раз прибежала сюда, гляжу, у твоих ног змея свернулась и смотрит на огонь…

— Врешь! — воскликнул Ваня.

— Иди погляди, она под сосной валяется… Здоровенная! Я ее за хвост и об пол.

— Действительно, я попал в избушку на курьих ножках, — сказал Ваня. — Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… Русалка — это ты.

— Будешь обзываться — не дам компота.