Жорж Бордонов - Копья Иерусалима

• Название: Копья Иерусалима
• Автор: Жорж Бордонов
• Издательство: Прибой
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7041-0092-9

Перед вами еще один том впервые переведенных на русский язык исторических романов известного французского современного писателя и ученого, лауреата многих престижных литературных премий и наград Жоржа Бордонова.

«Прошлое не есть груда остывшего пепла, — говорит один из героев его романа „Копья Иерусалима“. — Это цветок, раскрывающийся от нежного прикосновения. Это трепет сумрака в гуще леса, вздохи надежд и разочарований».

Автор сметает с прошлого пепел забвения и находит в глубинах восьмивековой давности, в эпохе Крестовых походов романтическую и печальную историю монаха — тамплиера Гио, старого рыцаря Анселена и его юной дочери Жанны.

В 1096 году по путям, проторенным паломниками из Европы в Палестину, двинулись тысячи рыцарей с алыми крестами на белых плащах. Они отвоевали у «неверных» Святую землю, Иерусалим, Гроб Господен, построили там свои храмы и крепости, создали королевства и воинственные братства монашествующих рацарских орденов госпитальеров (иоаннитов) и тамплиеров (храмовников).

Но не к этому победоносному периоду Крестовых походов прикасается писатель. Его герои живут, когда под ударами мусульманского властителя Саладина стало рушиться государство христиан-завоевателей и пал Иерусалим. В эту гибельную пору раскрылся цветок любви прекрасной Жанны и пораженного проказой юного и храброго короля Бодуэна…

---

— Это возвращается король, — воскликнул он.

— Ты уверен?

— Да, это он. И я вижу цепочку повозок по горам.

— Так значит, он победил! Слава Богу!

И этот простой человек в сердечной радости обнял Анселена:

— О мой добрый господин, вы увидите его, к его тоже! Вы увидите его собственными глазами!

— Я его увижу. В дорогу, дети мои, поспешим!

Рыцари выезжали из Сионских ворот и под развевающимися знаменами скакали навстречу приближавшемуся войску…

Гио снова погружался в мечты, но ненадолго. Те, кто слушал рассказ не впервые, ожидали этого момента, того чувства, что отразится на его лице. Это было чувство победной гордости, славы, но воспринятое с благодарностью и полным смирением. Глаза его, под дугами колючих бровей, сияли, как лампады перед табернаклем[8]. Груз воспоминаний сдавливал его широкую грудь. Пальцы сжимались на перилах кресла. Так и казалось, что он воскликнет: «Я был там! Я изведал счастье встречи! Я служил этому королю-герою в блеске его победы! Монжизар увековечил величие франкского рыцарства, он превзошел осаду Антиохии первыми крестоносцами и даже взятие Иерусалима войском Годфруа!» Но, из тайных побуждений, он умерял свой сердечный порыв, преодолевая гордость.

— От Гефсимании до Сионских ворот, — спокойно продолжал он, — дорога не длинна. Она идет по долине Иосафата, вдоль укреплений и оград земельных участков, засаженных плодовыми деревьями. Вдоль нее сохранились могилы прежних королей. Славная пыль устилает ее: миллионы нот прошли по ней в течение столетий.

Добрая половина населения города собралась перед воротами. Остальные прибывали, заполняя уже улицы, переулки, площади вокруг фонтанов. Ремесленники спешно покидали свои мастерские и бежали кто в чем был: в своей рабочей одежде с распахнутым воротом, обнаженными руками, босиком. Торговцы бросали лавки. Женщины с подвязанными по-сарацински младенцами оставляли хозяйство. Они носили разноцветные покрывала; у некоторых из них был тонкий профиль, задумчивые глаза и строгая улыбка — такой наши живописцы изображают Деву Марию. Старики ковыляли на своих слабых ногах, опасаясь не найти себе места. Хромые на костылях, тут и там жалобно блеяли о снисхождении к их увечьям. Богатые горожане надели праздничную одежду, золотые цепочки на шею и прицепили сверкающие звезды к шляпам; их жены выступали в шелку и бархате, разукрашенные, как девицы. В долинах и на холмах гарцевали тучи всадников… Перекрывая шум, одновременно зазвонили все колокола Иерусалима: у Гроба Господня, в церкви святой Анны и святого Георгия, в обителях госпитальеров, в Храме… Толпа расступилась, давая проход патриарху в сопровождении поющих епископов, клириков и левитов со свечами в руках. За ними в два тесных ряда валила толпа, но вокруг нас народу не уменьшалось. Войско подходило все ближе. Когда король стал различим и узнаваем, к звону колоколов добавились звуки рожков.

— Осанна! Осанна! — кричал народ.

— Слава нашему маленькому королю!

— Долгих лет жизни!

— Ах, чудо из чудес!

Вытянувшись в седле, увенчанный золотой короной, он скакал не первым, но следовал за Вифлеемским епископом с Истинным Крестом в руках. Епископ же отличался от остальных латников лишь крестом, надетым поверх плетеного панциря. Каким хрупким казался маленький король среди этих суровых мужчин, воинов с мощными торсами и квадратными плечами. Как был он бледен по сравнению с их обветренными и обожженными лицами! В своей кольчуге вороненой стали он вытянулся во весь рост, чистый и тонкий, подобный закаленному клинку, согнуть который невозможно! Усыпанная драгоценностями корона венчала острый шишак его шлема, забрало скрывало часть щек и подбородка. Медленно проехал он мимо нас, неподвижный, как статуя, с поднятой на поводья рукой. И разве не лучшим из рыцарей, живших на земле, был его образ — пример и образец для нас всех?

— Осанна маленькому королю!

— Ты служитель Христов!

— Сильнее Годфруа!

— Победитель Саладина!

— Спаситель Иерусалима!

— Слава тебе, слава! Живи для нас!

— Ангелы послушны тебе!

— Ты наша плоть, наше драгоценное тело!

— Ты превзошел Фолка, твоего пращура!

— И твоего отца, короля Амори!

— Князь неба, равный святому Георгию!

— И ты поразил дракона!..

Он казался равнодушным к славословию и неистовым возгласам этих мужчин и женщин, вырывавшимся у них в возбуждении; это были южане с пылким воображением, скорые на язык. Мы заметили, что он молится, и вот что странно — как не увидеть здесь таинственной связи между иными душами? — когда старый Анселен приподнялся на носилках и подал ему знак рукой, лицо короля осветилось краткой радостной улыбкой. Ногти Жанны впились в мою ладонь. Несмотря на шум, я услышал отчетливо:

— Дорогой Гио, это — настоящий мужчина!

Рено не удавалось скрыть разочарования, он с завистью взирал на победивших рыцарей, щедро получавших свою долю цветов и похвал, к стременам которых набожно прикасались женщины и дети. Слишком поздно приехали мы, и в том была горькая истина! Рено был безутешен.

Сжатыми рядами прошли пешие воины, вооруженные луками и ножами, им протягивали бутыли с вином. Они шли легко, несмотря на усталость, и, чтобы подбодрить себя, думали о бане и пиршествах, ожидавших их.

За ними потянулись нескончаемые повозки: они везли добычу, награбленную людьми Саладина в богатых имениях Аскалона, оружие, которое те же самые люди, обратившиеся в беглецов, бросили, дабы спастись от преследования франков, груды шлемов и щитов, серебряные блюда, кувшины с чернью, связки копий, мешки золотых монет… Затем, в четыре цепочки, охраняемые стражниками, следовали толпы пленных, могущественные эмиры и атабеги[9], царьки, подвластные Саладину, его военачальники, толпы всадников, еще вчера бесстрашные и надменные, а сегодня спешенные и связанные, подобно вьючным животным!

Госпитальеры и храмовники завершали шествие. Они не искали бренной и мимолетной славы, они состояли на тяжелой службе у Господа Бога. Их начальники присутствовали, правда, в голове процессии, но это было только во славу Ордена, а не для собственной утехи.

Когда толпа наконец поредела и растворилась, Анселен заговорил:

— Я хочу услышать молитву Te Deum, — сказал он, — и снова увидеть маленького короля.

Понадобилась вся нежная настойчивость его дочери, чтобы разубедить его:

— Отец, вы слишком устали после этого долгого путешествия, чтобы еще присутствовать на службе! К тому же вы не сможете войти, а если бы и смогли, то все равно были бы слишком далеко от короля, чтобы хорошенько разглядеть его.

Поскольку погода позволяла, мы согласились скромно перекусить в тени, а потом все вместе отправились в Монт-Руаяль.

— Ты думаешь, Гио, что он удостоит нас чести быть принятыми?

— Но я — один из его оруженосцев.

15 ПРОЩАНИЕ С АНСЕЛЕНОМ

Маленький король восседал на троне в глубине зала, по обеим сторонам которого висели ковры с изображениями сцен из легенд о Годфруа Бульонском, первом крестовом походе. В исполнении своих обязанностей король проявлял редкое достоинство. С первого взгляда его можно было узнать в толпе приближенных, безошибочно угадав в нем принца этого замка и хозяина королевства! Я говорил, что он был хрупкого телосложения. Но это не значит, что он выглядел хилым, плечи его были широки, несмотря на тонкую, как у юной девушки, талию. От Анжуйской династии он унаследовал ту красоту, что так выделяла ее среди остальных правящих домов Франции. Голова его гордо и высоко держалась на высокой шее, четкие черты лица, несмотря на его юность, были мужественны; в них не было ни самодовольства, ни изнеженности. Особенно выделялись глаза глубокого синего цвета. В его поведении не было никакой заносчивости, ни капли прихотливого высокомерия, лишь твердая убежденность в том, что он — король Иерусалима и Святого королевства. Туника его была ярко-красного цвета, без каких бы то ни было украшений. Такого же цвета подшлемник закрывал лоб и щеки. Жанна подумала и сказала, что это для того, чтобы лучше держалась корона, казавшаяся слишком для него тяжелой. Никто не осмелился разубеждать ее. Рядом с Бодуэном сидела его мать, Агнесса де Куртенэ, вдовствующая королева и графиня Эфесская, некогда отверженная супруга короля Амори; были там и принцессы Сибилла и Изабелла, архидиакон Иерусалимский рядом с командорами Храма и Госпиталя. За троном стояли славные полководцы и виднейшие воины короля. А впереди проходили все те, кто удостоился аудиенции, принося Бодуэну знаки почтения и поздравления с победой:

— Благородный король, пред тобой — знаменосец кузнечного братства. От его имени я свидетельствую о нашей покорнейшей любви и нерушимом восхищении. Все казалось проигранным. Сельские жители покидали свои дома. Повсюду пылали пожары, зажженные Саладином. Но ты, в своей беспримерной отваге обрушился на демона, играючи одолел его…