Канта Ибрагимов - Прямой наводкой по ангелу

• Название: Прямой наводкой по ангелу
• Автор: Канта Ибрагимов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25309-8

Грозный. Самый эпицентр войны. В разрушенном доме отчаянно борются за жизнь пожилая учительница, медсестра и Мальчик — юный скрипач с необыкновенными способностями. За каждым углом таится опасность, вооруженные бандиты шныряют по городу, угрозу представляют и бесчинствующие омоновцы. И только надежда на то, что война когда-нибудь закончится, развеется дым и во дворе распустятся розы, помогает противостоять насилию и жестокому произволу. Эти люди, затаившиеся в развалинах, не склоняют головы до самого конца…

---

— Что, небось обожрались Туаевы греховным дерьмом, окончательно ум потеряли? — громогласно сказал старик.

— Гм, нашли кому поручить город восстанавливать! Это Москва специально сделала, чтоб здесь бардак не прекращался… А ну, пошли, — схватил он руку Розы, — я заставлю его извиниться перед тобой.

— Да ты что! — спохватилась жена старика.

— У них ни культуры, ни совести нет. Кто стар, кто млад — не знают, и все, кто с оружием, будь то русский, иль чеченец, с ними в ладах. Закидают ночью нас гранатами — и виновных не будет… Лучше в дом зайдем, чай попьем, поговорим маленько.

Успокоилась было Роза у соседей. Да по пути домой зашла на базар еду купить; тут случайно встретила другую соседку.

— Ненормальная ты, Роза, — тараторит ей торговка.

— Гута такой молодец! На нашу улицу свет, газ, воду подал. А дорога? В городе такой нет. Ну и что, что у него русская жена в Москве? Да хоть десять. За такого мужика зубами надо держаться… Аа-й, у тебя-то их нет, и ума тоже.

С гнетущим настроением уже к вечеру возвращалась Роза домой, и лишь подошла к подъезду, как лицо ее радостно расплылось, сердце растаяло: сверху, словно по всему городу и миру, лилась мягкая, задушевная мелодия Мальчика.

— Роза, Роза, — прямо с порога она попала в объятия бабушки, — наш славный Мальчик — вундеркинд! Он стал сам сочинять музыку! Ты слышишь, Роза?!

После ужина бабушка не позволила включить телевизор.

— Нам надо еще маленько поработать, — перед ней лежал листок, расчерченный под ноты.

— Как говорили древние мудрецы: незаписанная мысль — потерянный клад. А эта композиция — буквально из уст младенца, она захватывает и воодушевляет. Действительно, будто гимн возрождающейся жизни. Любой музыкант мечтает стать и композитором. Но это от Бога. Сама я всю жизнь мечтала, не смогла. А вот с помощью Мальчика, под конец жизни, стала соавтором.

— Вам рано о «конце» думать, — возразила Роза.

— Ой, да брось ты, — махнула бабушка рукой.

— Я так счастлива. Я знала, что наш Мальчик это сможет. В нем божество, в нем дар! — и поглаживая его кудряшки:

— Как мы эту композицию назовем?

Задумавшись, он надолго мечтательно глянул в окно на сумеречный небосвод, и тихо, словно боялся вспугнуть, прошептал баском:

— Новый «Детский мил»!

Глава десятая

В это прекрасное тихое летнее утро, как обычно, первыми встретили рассвет городские ласточки, что над балконом угнездились. Своим звонким, задорным щебетом они пробудили Мальчика. Словно проверяя свои владения, он с детской важностью и непосредственностью выходил в одних трусиках на балкон, и еще позевывая, долго осматривал светлый родной горизонт. Там, вдалеке, на самом юге, уже купаясь в солнечных лучах, будто охраняя мир земли, уперлись в голубое небо серебряные, остроконечные вершины гор. То — красота и величие Кавказа; и все утро, пока туманная дымка испарений не скроет даль, будет Мальчик вдохновенно любоваться грандиозным горным пейзажем, и музыка детства будет литься в его душе…

А вот ближний вид он не любил; да и как можно любить городские руины? Зато вокруг себя, на этом небольшом пятачке он создал свой новый уголок, свой цветущий детством ласковый мир.

В сторонке от балкона, там где был тротуар, а теперь сплошные воронки, еще стоит старый, помнящий яркую жизнь магазина «Детский мир» городской конский каштан. Крона дерева, особенно верхняя часть, — безжизненный частокол обломленных бомбежкой сучьев. А вот нижние, наиболее крепкие и толстые ветви сохранили свою мощь, еще смогли вытянуть из грозненской земли ущербный сок жизни. По весне расцвели, а теперь, уже в разгар южного лета, во всю ширь раскинули большие сочные дланевидные листья; и средь них плоды — еще маленькие, желтенькие коробочки, и чтоб их никто зазря не сорвал, сплошь они в иголочках.

На это, единственное сохранившееся в округе дерево с самого утра слетается вся живность с набережной Сунжи. На самом верху — где голые сучья — пристраиваются вороны, каркают. Чуть ниже — с десяток сизых диких голубей, воркуют; а средь густой листвы, их и не видно, лишь чириканье, ждет появления Мальчика стайка воробьев. И кто бы знал, и кто бы слышал, каким стройным звенящим хором они каждый раз встречают Мальчика! А он в удовлетворении послушает их песнь, насладится их природным даром и гармонией, и в благодарность хлебушком начинает кормить.

Воробьи и вороны под каштаном кормятся, куда Мальчик корм кидает. А вот голуби его уже не боятся, прямо с рук едят, даже на плечики и головку его сесть хотят. Вдоволь наевшись, эта живность неизвестно куда разлетается, а родные ласточки остаются, все щебеча порхают вокруг него:

— Ну что я сделаю, — говорит он им, — вы ведь хлебушек не едите.

А они не о том, еще задорнее щебеча, манят они его взгляд вверх, к гнезду, хотят чтобы и он их радость разделил.

— О-о! — глубоко вдыхая, восторженно воскликнул он.

— Бабушка, Роза, вставайте, идите сюда, быстрее!

Роза резво встала, а бабушка, тоже повинуясь, захрустела костяшками, охая и ахая, хватаясь за бока, вышла на балкон.

— Смотлите, смотлите, — ликовал Мальчик.

— Птенчики вылупились! Какие они славные! А клювики желтые!

— Это хорошо, — улыбнулась бабушка.

— Ласточка только рядом с человеком живет. Значит, здесь наладится мир, построят новый город, новый «Детский мир».

— А я на отклытии исполню гимн мила — наш «Новый Детский мил!»

— Непременно! — погладила бабушка его головку, и обнимая, лаская его:

— Видишь, как ты вырос за ночь, уже едва ли не до плеча дорос.

Чуть позже, прибирая постели, Роза искоса присмотрелась к бабушке:

— Анастасия Тихоновна, как вы? — беспокойство в ее голосе.

— Ой, даже не спрашивай. Всю ночь мучилась, не спалось… А вот нашего золотого обняла, поцеловала, — лицо ее разгладилось, — словно бальзам на душу, полегчало, даже жить еще больше хочется, — лицо ее вновь опечалилось.

— Эх, единственная мечта: дожить бы нам до его совершеннолетия; вывести бы Мальчика в люди, а там!

— Да, конечно, доживем; обязательно доживем, — неестественный оптимизм в тоне Розы. — Вот только лечь бы вам на пару недель в больницу; подлечиться бы надо.

— Роза, какие же здесь больницы?! Сама ведь знаешь.

— А капитан Головачев в военный госпиталь обещал устроить. Вы ведь ветеран войны. — От этих капельниц мне легче не станет. Вот мое мнение, — она посмотрела на Мальчика, улыбнулась.

— От него до гроба никуда.

— Фу, о чем вы говорите, — расстроилась Роза с самого утра.

С этим настроением ходила много раз на Сунжу за водой. В последнюю ходку решилась заглянуть в подвал. Багу давно не встречала, и, судя по емкости с водой, он здесь уже две-три недели как не появляется. На сей раз уровень понизился, свежие следы капель на пыльном бетоне. Она слила ведро воды, и хотела быстро уйти; общаться с Багой не было времени и желания. Однако Бага сам ее окликнул:

— Роза, как твои дела?

— Нормально, — вынужденно остановилась она, и только для приличия.

— Что-то тебя давно не было.

— Важные дела.

— Какие это «важные» дела? — усмехнулась Роза.

— Вид-то у тебя неважнецкий.

— Хе, еще бы, — в тон ей отвечал Бага, — думаешь легко тебе жениха найти? За авось кого я тебя не выдам.

— Бага, — непоказно насупилась она, стала пред ним горой.

— А что «Бага», — игриво отступил он.

— Теперь-то ты свободная женщина.

— Что? — удивление во всем ее виде.

— Откуда ты все знаешь?

— Мой участок, я обязан все знать.

Недовольным взглядом она оглядела его с ног до головы, ничего не говоря, было тронулась вверх, как Бага вдогонку:

— Оказывается, твой бывший муж — большой начальник.

— Да, твой «участок» и весь город восстанавливает, — не оборачиваясь бросила она.

— Хе, доверили козлу капусту. Сорок процентов — в Москву — откат, еще сорок местные ставленники схавают, средь которых главный твой бывший муж. И что, ты думаешь, на остаток средств они город хотят восстановить?

Роза остановилась, обернулась:

— Бага, я от них милости не жду, и тебе ждать не советую.

— Так я тоже не жду, — в том же пренебрежительном тоне.

— Вот только ноги о себя вытирать не позволю.

— За ними мощь государства, а ты еще юн, — жалость в голосе Розы. — Побереги себя, уйди тихо в свое село, пережди. А эти дряни пусть обожрутся, перебесятся, — надоест — все устаканится.

— Хм, «перебесятся». Пусть у себя дома бесятся. А тут город сравняли. Сколько людей живьем под руинами погребли? А теперь по приказу московского чиновника — скрипку у старухи — ветерана войны и Мальчика-сироты — отняли. Затем — тебя и меня сдадут, а далее, вновь, весь город.

— Бага, — исподлобья глядела Роза, — откуда про скрипку узнал?