С Павлюченков - Россия нэповская

• Название: Россия нэповская
• Автор: С Павлюченков
• Издательство: Новый хронограф
• Жанр: Политика
• Год: 2002
• ISBN: 5-94881-003-8

Исследование посвящено новой экономической политике большевиков, к которой они вынуждены были перейти весной 1921 г. под влиянием массового недовольства политикой военного коммунизма. На основе новых архивных материалов анализируются события и кризисные явления 1920-х гг., их политические, экономические и социальные предпосылки, завершившиеся свертыванием нэпа.

Книга не только расширяет и углубляет историческую картину того времени, но позволяет лучше понять и современную ситуацию.

---

Еще одной причиной неудач экономической кампании стало обесценение денег — неизбежное следствие товарного голода и обильной эмиссии. Крестьяне, может быть и не отказывались бы покупать товары за деньги, но не в обмен за хлеб. Истинная ценность денег и хлеба была им хорошо известна: «Есть хлеб — есть и деньги», «Я хлеб продам, а что я буду делать с деньгами, когда на них ничего нельзя купить. Пусть лучше хлеб лежит»[1018].

В начале 1928 года Политбюро предприняло попытку облегчить крестьянскую денежную кубышку и тем самым заставить их продавать зерно. Программа экономических мер — директива «О хлебозаготовках» требовала от Наркомфина взыскать все задолженности с крестьянства. Состоялись массовые кампании по сбору недоимок, распространению государственных займов, кампания по самообложению[1019]. Естественно, что добровольно отдавать деньги никто не хотел и не собирался: «Если силой — берите корову, если добровольно — идите к черту!» — так крестьянин встречал сборщиков[1020]. Кампания по выкачке денег из деревни хотя и пополнила госбюджет, но на ход хлебозаготовок повлияла слабо. Основные держатели денег и хлеба, зажиточные и середнячество, как правило, недоимок не имели. Бедняки и маломощные середняки, те, у кого были задолженности по выплате налогов и сборов, не имели ни денег, ни хлеба.

Вытеснение частного торговца

Экономические меры в битве за хлеб не приносили желаемого результата. Не исключено, что их эффект сказался бы позже, но руководство страны не считало возможным ждать. С конца декабря 1927 года, почти одновременно с экономическими мерами, начались репрессии. Они прокатились по стране двумя волнами. Их первыми жертвами стали частные торговцы, заготовители и скупщики, а затем, с конца января 1928 года и крестьяне, державшие хлеб.

Массовые репрессии явились результатом стремления власти быстро получить хлеб и безуспешных попыток выиграть соревнование с частником на экономическом поле. Частное предпринимательство по заготовке, продаже хлеба и других товаров, представляло собой огромный и сложный механизм, который работал вне контроля правительства по законам рынка. Главным козырем частника были более высокие заготовительные цены, нежели у государства. Он уводил товар «из под носа» государственных органов. По словам заместителя председателя ОГПУ Ягоды, в октябре 1927 года на кожевенном рынке частник давал цену, которая на 50–100 % превышала государственную, на шерстяном рынке — на 200 %. Аналогичным было положение на мясном и зерновом рынке[1021].

Но частник «бил» государство не только ценами. Быстрота и оборотливость представляли важные преимущества частника на фоне бюрократии и неразберихи в действиях государственник органов. Руководство страны хотело получить хлеб, а вместе с тем крестьяне часами, порой сутками, простаивали у ссыпных пунктов, чтобы сдать его государству. Бюрократический аппарат мог гонять крестьян с одного ссыпного пункта на другой, из района в район. Частник же действовал без волокиты, через агентуру скупал зерно по деревням и рынкам, перемалывал в муку (частные заготовители нередко являлись совладельцами мельниц) и отправлял торговцам. Те продавали товар по высокой цене, а деньги вновь пускали на заготовительный рынок. Скупкой хлеба занимались и зажиточные крестьяне. Кроме того, огромное количество «простых» граждан — неистребимых мешочников, также небольшими партиями скупали хлеб, сами перевозили его или же отправляли ящиками по почте под видом вещей.

Государство пыталось ограничивать частника экономическими мерами: регулировало и ограничивало перевозки частных грузов, повышало тарифы, налоги, запрещало повышать установленные для заготовок (конвенционные) цены. Однако неповоротливой бюрократической государственно-кооперативной машине было трудно успешно соперничать и контролировать всю эту безбрежную крупную и мелкую деятельность. Конкуренция разворачивалась явно не в пользу государства, хлеб уходил в закрома частника.

Частник активно действовал и на потребительском рынке. Существовали легальные пути получения товара: собственное производство, мелкооптовая закупка товаров у госпромышленности, скупка продукции у кустарей и прочее. Кроме того, частный торговец находил множество нелегальных путей выкачивать товар из государственной и кооперативной торговли: за взятки получал товар из под прилавка, через подставных лиц использовал паевые кооперативные книжки (настоящие и липовые), скупал товары у членов кооперативов. В очередях у магазинов всегда толкались агенты частных торговцев из нанятых безработных. Частник также скупал у крестьян талоны о сдаче хлеба, которые давали право на покупку промтоваров.

На рынке частник продавал свой товар втридорога, полученные барыши вновь пускались в оборот. Правительство пыталось сбить доходы частника и прекратить разбазаривание скудного и столь необходимого для обеспечения заготовок товарного фонда. Сокращалось снабжение частных производителей и торговцев сырьем и продукцией промышленности. Было запрещено «взвинчивать» цены, превышать, так называемые, лимитные цены, установленные государством для продажи промышленных товаров[1022]. Но закон не останавливал предприимчивых дельцов в условиях товарного голода, идеальных для получения барышей. В результате, частник отбивал у государства денежные, сырьевые, товарные ресурсы, наживался на просчетах и слабости государственно-кооперативных органов. Он обеспечивал потребителя, а не нужды индустриализации. Чем успешнее действовал частник, тем сильнее становилось желание расправиться с ним силой. Экономическая несостоятельность обращала в сторону внеэкономических методов, насилия.

Массовые репрессии против частника, проводившиеся в 1927/28 году, были детищем не только Политбюро, а явились результатом санкций сверху и самочинных действий местных властей. В октябре 1927 года ОГПУ обратилось в Совнарком с предложением «об оказании репрессивного воздействия на частников, срывающих заготовку продуктов и снабжение населения по нормальным ценам». При этом ОГПУ информировало, что на мануфактурном рынке из-за остроты положения «административные мероприятия» уже начали проводиться[1023]. В то же самое время, как свидетельствуют сводки ОГПУ, пессимизм и пораженческие настроения все более охватывали местное руководство, которое отчаялось получить хлеб у крестьян в добровольном порядке. Исчерпав просьбы и уговоры, местные власти стихийно переходили к мерам общественного воздействия. По мере ухудшения хода заготовок и усиления нажима со стороны Москвы выполнить план во что бы то ни стало, у местного руководства зрела готовность перейти к откровенным репрессиям. Начинались обыски и изъятие хлеба, возрождались заградительные отряды, которые задерживали крестьян, когда те, недовольные государственными ценами, пытались увезти хлеб с приемных пунктов назад, домой. В адрес Политбюро, ОГПУ, Совнаркома, Наркомторга шли просьбы от местного руководства разрешить «административное воздействие на кулаков, хотя бы в виде арестов наиболее крупных держателей хлеба»[1024]. Комбедовские настроения бедняков усиливал этот нажим. Таким образом, почва для репрессий была подготовлена к моменту, когда ОГПУ с санкции Политбюро начало проводить массовые аресты и конфискации.

Массовые репрессии начались в конце декабря 1927 года кампанией арестов частных заготовителей и торговцев вначале на хлебофуражном, затем мясном, кожезаготовительном и мануфактурном рынке[1025]. Кампания прошла всестороннюю подготовку, местные органы ОГПУ по заданию экономического управления ОГПУ провели агентурную разработку и сбор сведений, составили списки лиц подлежащих аресту. Крупные предприниматели предназначались для передачи в руки Особого совещания коллегии ОГПУ, мелкие — в руки прокуратуры. Дознание длилось, как правило, несколько дней. Меры наказания пока были относительно мягкими по меркам 1930-х годов — лишение свободы от месяца до 5 лет, конфискация имущества и запрет вести торговлю в течение пяти лет.

Частник пробовал маневрировать. Пользуясь тем, что репрессии в регионах проводились не одновременно, а последовательно, он перебрасывал хлеб в районы, где в данный момент не было репрессий; оставлял купленный хлеб на хранение у крестьян с обязательством возвращения по первому требованию; направлял капиталы на рынки других культур. Но, несмотря на маневры, частник понес большие потери, склады продуктов деньги, золото оказались в руках ОГПУ и Наркомфина. По сообщениям ОГПУ, к концу апреля 1928 года было арестовано 4930 человек (торговцы и кулаки), скупавшие хлеб и 2964 человека на кожевенном рынке[1026]. Донесения содержали сведения, что «нервное настроение» среди частников и споры о том, продолжать ли торговать, сменились определенным решением закрывать торговлю. Частник стал уходить с рынка.