С Павлюченков - Россия нэповская

• Название: Россия нэповская
• Автор: С Павлюченков
• Издательство: Новый хронограф
• Жанр: Политика
• Год: 2002
• ISBN: 5-94881-003-8

Исследование посвящено новой экономической политике большевиков, к которой они вынуждены были перейти весной 1921 г. под влиянием массового недовольства политикой военного коммунизма. На основе новых архивных материалов анализируются события и кризисные явления 1920-х гг., их политические, экономические и социальные предпосылки, завершившиеся свертыванием нэпа.

Книга не только расширяет и углубляет историческую картину того времени, но позволяет лучше понять и современную ситуацию.

---

Было бы неверным видеть в этом решении лишь акт морального очищения партии. Не меньшую роль сыграла и острая внутрипартийная борьба в ЦК КПГ, стремление «правых» использовать «аферу Витторфа» для политического реванша. В таких условиях решение от 26 сентября, опубликованное в партийной прессе, по сути дела явилось пощечиной Сталину, делавшему ставку на Тельмана. Уверенность последнего в своих силах не была безосновательной: в течение осени 1928 года нарастало незримое давление Сталина на представителей ВКП(б) в Коминтерне, в результате чего они все больше переходили на жесткие «административные» позиции по отношению к КПГ. На заседании Президиума ИККИ 19 декабря закулисные маневры сменило открытое противоборство — впервые после избрания на Шестом конгрессе Коминтерна в работе этого органа приняли участие Сталин и Молотов.

Хотя на повестке дня заседания стоял вопрос о «правом уклоне» в КПГ, для посвященных был очевиден и его российский, и международный подтекст. Аналогичная кампания разворачивалась в компартиях Чехословакии, США, Великобритании и Франции. Ссылаясь на этот факт и на письмо швейцарской компартии, Клара Цеткин высказалась 19 декабря за созыв экстренного пленума ИККИ, но не была поддержана участниками заседания[940].

В речи Сталина был сформулирован альтернативный взгляд на структуру и функции коммунистического движения — во главу угла ставилась «железная дисциплина», любые уклоны следовало искоренять, а не поощрять разворачиванием дискуссий. Очевидно, прошедший период острой внутрипартийной борьбы вождь ВКП(б) делал все для того, чтобы не допустить его повторения в зарубежных компартиях. Решения Президиума ИККИ от 19 декабря 1928 года по германскому вопросу более походили на обвинительный акт, чем на политический документ. Лидер «правых» в КПГ А. Тальгеймер увязал их с «неспособностью современного руководства ВКП(б) выйти за рамки того этапа мировой революции, который для него олицетворяется русской революцией»[941].

С 1929 года очередная чистка Коминтерна стала проводиться преимущественно административными методами. Речь шла об искоренении «правого уклона» в тех компартиях, которые, как виделось из Москвы, были наиболее заражены бациллой демократии. Как правило, эти партии работали в наиболее благополучных странах — США, Швейцарии, Чехословакии, Австрии. Там же, где коммунисты были уже достаточно дисциплинированны, от них требовали выйти из реформистских профсоюзов, отказаться от любого сотрудничества с социал-демократией, в том числе и на парламентской сцене.

Бюрократизация коминтерновского аппарата, предрешенность кадровых и политических вопросов, отсутствие обратной связи между Москвой и национальными центрами приводило к состоянию перманентного кризиса в самих компартиях, появлению все новых и новых уклонов и оппозиций, отрицавших насильственную большевизацию. Парадоксально, но чем монолитней выступала на российской сцене ВКП(б), чем больше она соответствовала сталинскому видению «ордена меченосцев», тем раздробленнее и слабей оказывались сторонники мировой революции пролетариата вне пределов СССР.

Глава XII Противоречия индустриализации

И. Б. Орлов Попытки индустриализации в рамках нэпа

Долгие годы советская историография 1920-х годов находилась в зависимости от сталинской концепции индустриализации, сводящей последнюю, прежде всего, к созданию тяжелой индустрии. Ускоренное развитие последней, определяемое как особенность социалистической индустриализации, рассматривалось в качестве основы индустриального преобразования остальных отраслей экономики. Но необходимость ускоренной индустриализации исходила не только изнутри, но и в значительной степени извне — от Запада с его растущим уровнем промышленного развития и военной мощи. Хотя большевистский вариант модернизации страны во многим ориентировался на односторонние представления о технологической и военной эффективности Запада. Весьма произвольная привязка начала индустриализации к решениям XIV съезда ВКП(б) привела к искусственному разделению истории 1920-х годов на восстановительный и реконструктивный периоды. На самом деле и после XIV съезда партии еще продолжались восстановительные работы, прежде всего в тяжелой индустрии. В 1926–1928 годах основные средства расходовались на капремонт и на переоснащение действующих предприятий. Но уже в 1926–1927 годах шло сооружение и новых предприятий: Уралмашзавод, Турксиб, Днепрострой, свинцовый завод в Казахстане и др.

К концу 1925 года было восстановлено 4087 предприятий крупной промышленности, возведены Шатурская, Каширская, Нижегородская, Кизеловская и другие электростанции. К концу 1925/26 года общий объем промышленного производства, по официальным данным, впервые превзошел уровень 1913 года. Но вряд ли этим цифрам можно доверять. Экономическая информация того периода была весьма неточной. В 1926 году Ф. Э. Дзержинский характеризовал отчетность промышленных трестов как «фантастику», квалифицированное вранье[942].

Советская национализированная промышленность производила товары весьма плохого качества. Рельсы, из которых треть не выдерживали испытания, железобетон, выдерживающий напряжение на 30 % меньше нормального, галоши, которые носятся два месяца, — такими характеристиками изделий отечественной промышленности пестрели страницы советских газет и журналов. Если количественно учесть это понижение качества изделий, то пришлось бы внести значительные поправки в исчисления объема производства и себестоимости изделий.

Общая стоимость продукции госпромышленности достигла 5,3 млрд руб., что было на 42 % больше, чем в 1924/25 году. Но план капитального строительства был выполнен только на 92,8 %, причем в строительство новых заводов было вложено всего 12,3 % общего объема инвестиций. Поэтому за восстановительный период были сделаны весьма скромные шаги в деле организации новых производств: в 1925/26 году было выпущено всего 813 тракторов вместо 7018 по плану. В 1923–1925 годах осуществлялась достройка и перестройка автомобильных заводов, но производство автомашин в 1924/25 году составило только 126 штук[943].

Восстановительный процесс в СССР опережал эти процессы в странах Европы, однако в качественном отношении наблюдалось значительное отставание: более высокая себестоимость в сочетании с нехваткой товаров вела к росту промышленных цен. Себестоимость промышленной продукции возросла в 2–2,5 раза по сравнению с 1913 годом. Соответственно и цены на промтовары в 1926 году в два раза превышали довоенные цены и в 2,4–2,5 раза были выше, чем в ведущих капиталистических странах[944]. А периодические кампании по снижению отпускных цен трестов лишь увеличивали число убыточных производств. Дороговизна проката задерживала ход строительных работ. В 1924 году в районе Нижнего Новгорода строилось сооружение из прокатного металла. Оказавшийся здесь случайно некий английский инженер подсчитал, что при поставке проката из Англии он обошелся бы почти в два раза дешевле, чем местный[945].

Попытки вырваться из этого «заколдованного круга», начиная с 1925 года, связывались с задачей ускоренного развития промышленности, прежде всего тяжелой. Январский (1925 года) пленум ЦК санкционировал значительное увеличение вложений в металлопромышленность — на 15 % сверх утвержденной СТО в ноябре 1924 года программы, и выдвинул задачу разработки плана не только восстановления отрасли, но и расширения ее путем постройки новых заводов. Выполняя решения пленума, в апреле 1925 года Госплан поставил задачу строительства металлургических заводов. Намечалось с 1926 года приступить к строительству новых заводов на юге (Александровский, Запорожский, Криворожский и Керченский), а с 1927 года — на Урале (у горы Магнитной) и в Кузбассе. Но уже в 1925 году была начата постройка и проектирование 111 новых заводов и шахт. В приказе ВСНХ от 9 апреля 1925 года о проведении плана капитального строительства в госпромышленности на 1925/26 год указывалось, что выполнение этого плана явится «приступом к осуществлению мероприятий, связанных с индустриализацией СССР»[946].

Дальше — больше. По докладу Ф. Э. Дзержинского XIV партконференция в апреле 1925 года взяла курс на еще большее, на 26 % расширение заданий металлопромышленности и выдвинула задачу нового строительства в качестве первоочередной. Причем на III съезде Советов в мае 1925 года развитие промышленности было поставлено в зависимость, прежде всего, от внутренних источников накопления[947]. 20 августа этого же года на заседании правления Главметалла был предварительно утвержден план строительства металлозаводов (6 по общему и 8 по сельскохозяйственному машиностроению). 17 февраля 1926 года СТО в основном утвердил программу металлопромышленности на 1925/26 год, предложенная ВСНХ, которая предусматривала производство металлопродукции на сумму 652,5 млн руб. Намечалось увеличение производства черной металлургии на 68 %, общего машиностроения — на 72 %, а также строительство трех металлических, одного вагонного, одного инструментального завода и нескольких предприятий общего и сельскохозяйственного машиностроения[948].