Виктория Холт - Богиня зеленой комнаты

• Название: Богиня зеленой комнаты
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: КУбК
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85554-065-0

...Театр, интриги, трогательная и пылкая любовь талантливой актрисы и герцога, к которой приковано внимание лондонского высшего света.

...Пройдя путь от Дублинского театра до шеридановского Друри-Лейн, из герцогских покоев до испытаний флотской службы, герои устремляются навстречу любовному урагану, целиком отдаваясь охватившему их чувству.

---

— Он здесь, — закричала она. В ее красивых темных глазах был ужас. — Он действительно в театре.

Поняв, о ком она говорит, Дороти в испуге задрожала:

«Идиотка, — сказала она себе. — Чем он может навредить мне сейчас?»

Она повернулась к Марии.

— Ты что, боишься, что он тебя украдет?

— Я всегда его боюсь, — ответила Мария, дрожа.

— Сейчас ты уже взрослая девушка, заметная актриса в Друри-Лейн. Почему ты должна бояться какого-то владельца ирландского театра? Что он может тебе сделать?

—Я даже думать о нем не хочу здесь, Дороти.

— Сейчас тебя защитит, Георг, как раньше защищала мама. У него хватит ума не приставать к тебе. Все изменилось для нас обеих, Мария.

Так оно и было, конечно, но ей приходилось постоянно себе об этом напоминать, и когда один из театральных посыльных пришел сказать ей, что мистер Дэйли из Дублина находится в Зеленой Комнате и просит ее о встрече, она резко сказала:

— Пожалуйста, передайте мистеру Дэйли, что я не могу с ним встретиться.

Она была совершенно уверена, что он на этом не успокоится. Так и случилось. Он заявился на Гавер-стрит, но она предвидела, что это может случиться, и ее слуги были предупреждены о том, что для мистера Дэйли ее нет, и никогда не будет дома. Он писал ей. Он хотел увидеть Фанни. Она не может помешать ему увидеть собственную дочь.

Она была в ужасе. Она приказала не спускать с Фанни глаз. Двери должны быть накрепко закрыты в течение всего дня, и ноги мистера Дэйли не должно быть в доме.

Она только сейчас поняла, какую глубокую травму нанес он ей в юности. Она снова вспоминала отвратительную сцену на чердаке, по ночам ее мучили кошмары — бегство из Дублина, холодный паром, страх остаться без работы в Англии, унижение от мысли, что она носит в себе ребенка человека, которого ненавидит. Все прошлое ожило в ней, и она кричала: «Никогда, никогда я не стану терпеть его рядом!»

Но он не успокоился. Прислал ей поздравление в связи с ее успехами. Он всегда знал, что она талантлива, очень талантлива, почти гениальна. Он может предложить ей очень большое жалование, если она приедет в Ирландию. Она ответила: «Нет! Никогда, — говорила она себе, — никогда больше не стану я работать у Ричарда Дэйли. Никогда больше я не стану с ним разговаривать». Наконец даже он вынужден был смириться с ее отказом и вернулся в Дублин, так и не поговорив с Дороти и не взглянув на свою дочь.

Когда он уехал, Дороти посмеялась над своими страхами: не было причин впадать в такую панику, он был злым гением ее юности, сейчас он ей не страшен.

Прошел еще один год. Она сыграла много ролей, которые принесли ей большой успех.

Она готовилась выступить в роли Летиции Харди в «Проделках красавицы», когда ей предложили новую работу — коротенькую пьесу для исполнения в качестве дивертисмента, комедию под названием «Испорченный ребенок», главным героем в которой был маленький Пикль, мальчишка, роль которого, казалось, была написана специально для Дороти.

Это была одна из тех ролей, в которых публика больше всего ее любила: во-первых, она должна быть одета в мужское платье, во-вторых, она может позволить себе разные выходки, которые зачастую просто импровизирует прямо на сцене. Кроме того, там были и легко запоминающиеся песенки, такие простые, что уже через несколько мгновений зрители начинали ей подпевать.

Дороти целиком отдалась репетициям «Испорченного ребенка», ибо знала, что публика валом повалит на этот спектакль. Сама по себе пьеса не имела особых достоинств, это был весьма грубый фарс, но в руках Дороти он стал шедевром. Она знала, что зал будет умирать от смеха над проделками маленького Пикля, который то сшивал с помощью иголки и нитки одежду двух влюбленных, не подозревающих об этом, то жарил на вертеле тетушкиного попугая вместо фазана, то выдергивал кресла из-под тех, кто собирался сесть. Такие шутки приводили зрителей в восторг, и Дороти знала, что этот спектакль должен стать ее триумфом. И она не ошиблась. Весь Лондон только и говорил, что о маленьком Пикле. «Вы уже видели Пикля? Вы обязательно должны его посмотреть. Это примитивный фарс, но вы просто умрете со смеху. Непременно посмотрите джордановского Пикля».

Газеты назвали ее Маленький Пикль. Когда публика приходила на спектакль, она после его окончания кричала и требовала дивертисмента с Пиклем. Дороти была на вершине популярности, и не имело никакого значения, что миссис Сиддонс и вся семья Кембл продолжали спрашивать себя, куда же катится театр. На деле большинство лондонских театралов хотели видеть Пикля и ничего другого.

Однажды, когда Дороти, готовилась к выступлению в «Испорченном ребенке», Георг вошел к ней в гардеробную в очень приподнятом настроении.

— Пришел герцог Кларенс, — сказал он.

— Правда? Пришел посмотреть Пикля?

— Должен быть удачный вечер. Всегда так бывает, когда приходит кто-нибудь из королевской семьи.

Удачный вечер. Потом она часто вспоминала эти слова. Ей предстояло отчетливо помнить его до конца дней.

Часть 2 Уильям, герцог Кларенс

КОРОЛЕВСКАЯ ДЕТСКАЯ

Когда герцог Кларенс влюбился в Дороти Джордан, он отнюдь не был зеленым юнцом. Будучи на несколько лет моложе ее — ему было двадцать пять, ей — двадцать восемь — он к этому времени уже провел в море одиннадцать лет.

Когда он родился в августе 1765 года, у королевской четы уже было два сына — Георг, принц Уэльский, трех лет, и Фредерик, епископ Ознабургский и герцог Йоркский, двух лет.

Гораций Уолпол весьма цинично отметил, что если бы королева не дарила стране герцогов, то сословие пэров могло бы иссякнуть, хотя в то время ему не дано было знать, что предстояло рождение еще нескольких сыновей.

Уильям появился в детской, в которой уже царил его брат Георг, приобретший к этому времени некоторую властность, так как был не только самым старшим, но и самым красивым и очаровательным из детей.

Георг, обожаемый матерью и слугами, точно знал, как добиваться своего, как выпрашивать или требовать удовлетворения своих желаний и как избегать наказания, если возникала такая угроза.

Был только один человек, которого Георг не смог очаровать, и этим человеком был король, его отец. Было вполне естественно, что младший брат должен был восхищаться Георгом, а Георг больше всего на свете любил, когда им восхищались. Фредерик уже был его преданным оруженосцем, и юный Уильям последовал примеру среднего брата. Георг был самым добрым из братьев, и хотя Уильям был младше, он никогда не чувствовал себя ущемленным: Георг всегда оказывался рядом, готовый объяснить, дать совет и принять восхищение. Георг был в детской богом, и его младший брат воспринимал это так же естественно, как восход солнца.

Если они испытывали какие-нибудь трудности, они всегда шли к Георгу — высокому для своих лет, розовощекому, голубоглазому, кудрявому Георгу, — которого люди всегда приветствовали, когда встречали во время прогулок с няньками, и который уже знал, как улыбаться и взмахивать рукой, чтобы это было одновременно и по-королевски, и сердечно; люди улыбались ему в ответ и восхищались ранним развитием мальчика.

Когда их мать приходила в детскую и брала на руки Уильяма, поскольку он был младшим, и разговаривала с ним, ее взгляд невольно останавливался на Георге. На ее туалетном столике Уильям видел восковую фигурку ребенка. Она держала ее там, чтобы иметь возможность любоваться, пока горничная занималась ее прической. Это был Георг в младенческом возрасте — лучший, самый здоровый и прекрасный ребенок в мире.

В детской не было ревности. Георг был Георгом, и все принимали его полновластие, кроме короля, который часто появлялся там с тростью и наказывал за высокомерие, непослушание или жадность.

— Да, — заметил однажды Фредерик Уильяму, — если бы не папа, не было бы ни одного человека, способного противостоять Георгу, Это было бы все равно, что святой Георг без дракона.

Уильям постигал ситуацию медленно. Он не был так сообразителен, как его братья, и часто не понимал, о чем они разговаривают, особенно Георг, хотя когда тот догадывался об этом, то всегда объяснял с предельным терпением.

Королевские детские в Кью находились под присмотром леди Шарлотты Финч, я король установил там очень строгий распорядок и диету — детям нельзя было есть мясо каждый день, а жирное мясо вовсе было исключено из рациона. Им не разрешалось также есть сладости, а из фруктового пирога они получали только фрукты, зато овощи они могли есть вволю.

— Кому нужны эти овощи? — кричал принц Уэльский. — Я хочу мяса. Я хочу жирного мяса!

Уильям помнил бунт, когда Георг попросил, чтобы им вместо рыбы дали мясо. Он взял свою порцию рыбы и швырнул ее об стену, Фредерик, всегда копировавший брата, швырнул так же и свою. В это время леди Шарлотта, лишившаяся дара речи, в ужасе увидела, как хихикающий Уильям сделал то же самое.